Если это и было ложью, то довольно убедительной. Потребовалось еще три спички, чтобы вытрясти из него правду, и он почти зарыдал, когда Макс отбросил последнюю.
— Тут были два человека, — пробормотал Басуттил.
— Ты видел их?
Басуттил помотал головой.
— Я должен идти, — сказал Макс. — Я пришлю помощь. — Он вложил револьвер в руку Басуттила. — Постарайся не пристрелить их, когда они доберутся сюда.
Басуттил пробормотал что-то, но Макс слов не разобрал.
— Что?
— Кен…
— Что с ним?
— Я думаю, у него усы.
Макс ободрал почти всю кожу на коленях, пока взбирался по насыпи. Он ничего не мог поделать, потому что в одной руке у него был фонарь, а в другой — канистра с бензином. Макс чуть не потерял фонарь, когда выбирался из расщелины, что было бы ошибкой. Найти мотоцикл удалось бы и без него, но невозможно разобраться с карбюратором лишь при свете луны. Он был покрыт ржавчиной, а бак пуст. Боги, похоже, хорошо посмеялись на его счет, и он от всей души проклял их.
Эта кропотливая операция потребовала немало времени, но дала ему возможность все тщательно обдумать. Басуттил упоминал двух человек. Одним должен был быть Эллиот, но вот кто был вторым? Таинственный Кен, у которого, как сейчас выяснилось, были усы? Макс знал только одного подводника с усами — Лайонела. Но это было совершенно нелепое предположение: Эллиот и Лайонел в сговоре на пару убивают девушек. Макс даже рассмеялся при этой мысли.
Он стал напряженно искать другое объяснение, все что угодно, чтобы снять подозрения со своего друга, но никуда нельзя было деться от того факта, что Эллиот похитил Басуттила и помешал расследованию, а это означало, что он в самом центре этой истории и, наверное, продолжает заниматься ею. Если кто-то и знал, где Лилиан, то это был Эллиот. Найти его, и найти как можно скорее, это был очевидный — и единственный — порядок действий для Макса.
Ему наконец удалось вернуть мотоцикл к жизни. Он знал, куда ему ехать, и знал, что станет делать, когда окажется там. Он не будет обращаться в офис заместителя губернатора — им нельзя было доверять. Нет, он направится прямиком к своим людям, в штаб общевойсковых операций в Валлетте. В такое время «медные каски» из всех служб соберутся в подземной штаб-квартире. И они уже не смогут игнорировать его историю. Как долго Эллиот будет скрываться, когда новости так широко распространятся?
Макс миновал Зеббудж и ехал достаточно долго, когда немецкие бомбардировщики начали разгружаться над аэродромом в Луге. Это был плотный организованный налет, который гремел едва ли не у него по пути. Он остановился, оглушенный грохотом; разрывы бомб покрывали все поле аэродрома. И все же он решил двигаться дальше. Дорога в Валлетту шла по северному краю аэродрома, куда и направлялись бомбардировщики. Было хорошо известно, что бомбы перелетают через свои цели, что сейчас и происходило. Больше всего пострадал южный край аэродрома.
Увидев это, Макс до предела открыл регулятор подачи топлива — линия разрывов приближалась к нему из темноты слева — и почти сразу понял, что он сделал. Геометрия была против него — траектория ломаной линии разрушений все приближалась и в любой момент могла накрыть его.
Он резко затормозил, и заднее колесо ушло из-под него. Он испытал странное чувство невесомости в полете, после чего отключился в слепящей белой вспышке.
~~~
Кармела Кассар плакала, извивалась и боролась, когда успокоительное перестало действовать. Лилиан же просто неподвижно лежала на столе, отказывая ему в удовлетворении. Во всяком случае, она так думала. Она не знала, что ему это было совершенно не важно. Во всяком случае, ее самообладание было вызовом, который он только приветствовал. Оно давало ему материал для работы.
Он поднялся со стула и подошел к столу.
Она лежала на столе раскинув руки; ее запястья и лодыжки были привязаны к четырем ножкам. Кляп во рту и повязка на глазах были такие же, какие он применял в случае с Кармелой.
Она дернулась, когда он положил руку ей на грудь.
— Не беспокойся, — сказал он. — Еще не сейчас.
Он чувствовал, как бьется ее сердце. И снова был поражен. Сердце не колотилось о грудную клетку, свидетельствуя, что спокойствие ее лишь внешнее.
— Я начинаю понимать, что Макс разглядел в тебе.
Ей не понравилось упоминание о Максе. Мысль о нем потрясла Лилиан, что отразилось на ее лице.
Он улыбнулся, осознав эту возможность. Она могла бы прикрыть тело, но была не в состоянии заткнуть уши.
— В нем что-то есть, не правда ли? О, я говорю не о том, что он хорошо выглядит — со временем это исчезнет. Это нечто иное, что-то более постоянное. Мужчины это тоже чувствуют. Он не представляет собой угрозу для мужчин. Может, дело в этом. Он не пытается произвести впечатление на людей. Он не старается ничего доказывать.
Он закурил. Вместо того чтобы потушить спичку, рассеянно, почти ни о чем не думая, поднес огонек к ее бедру, и пламя лизнуло кожу как раз у подола ее черной юбки. Нога Лилиан дернулась, стараясь отстраниться от жара. Он бросил спичку на пол.
— Ты знаешь, что у тебя великолепные ноги? Они не такие длинные, как у Митци, но груди у тебя больше. О, прости, я и забыл, что ты не знаешь о Митци, не так ли? Не могу представить, что Макс рассказывал тебе о ней. С чего бы это ему делать?
Все это время он ощупывал ее тело.
— Я не уверен, что она бы тебе понравилась. Она очень отличается от тебя. Достаточно интеллигентная, но фривольная и безответственная. Ветреная — вот то слово, которое я искал.
По-прежнему не последовало никакой реакции.
— Не знаю, зачем она понадобилась ему, как и ты.
На ее тонких руках напряглись сухожилия, когда она сжала кулаки.
— Правда часто бывает неприятной. Но мы должны принимать ее. В большой схеме вещей и событий вряд ли является новостью, что мужчина разрывается между двумя женщинами, особенно если лишь спит с одной из них. — Он помолчал, чтобы Лилиан усвоила его слова. — Он был с ней три ночи назад. Я видел, как он входил к ней и как выходил в час ночи. Не думаю, что все это время они играли в шашки.
Она была заметно потрясена и изо всех сил старалась это скрыть.
— Может, со временем он рассказал бы тебе о ней. Между нами, я думаю, он мог бы это сделать. Жалко, что мы никогда этого не узнаем.
День девятый
Макс приходил в себя постепенно. Сознание возвращалось вместе с растущей волной боли. Она безжалостно подтащила его к берегу, где он свалился в кучу мусора на пляже. Только это был не пляж, потому что тут высилась стена и что-то давило на его ногу.
Теперь он все вспомнил: бомба разорвалась недалеко от него, мотоцикл бросило в сторону, а потом полет, невесомость…
