– Разрешите, Николай Александрович, присесть рядом с вами.
От изумления (каков наглец!) Колай дар речи потерял, а пивной зал совсем затих. А самозванец уже на свободном стуле расположился. И одним пальцем – а рука-то в белой перчатке! – полового поманил. Тот с перепугу вмиг подлетел:
– Чего изволите-с?…
В этот момент Колай, глубоко вздохнув, стал медленно подниматься. Незнакомец усмехнулся:
– Спокойно, спокойно, Николай Александрович. Ведь я к вам с полным расположением. А то ведь в один момент могу вашу личность об стенку разбить до полной неузнаваемости. Примерно таким образом…
Черный господин едва тронул тростью стул, стоявший возле личного столика Колая, и стул легко поднялся в воздух, повисел немного, покачиваясь, и вдруг стремительно полетел к каменной стенке, грохнулся об нее и разлетелся в щепки. Посетители пивного зала исторгли общий возглас изумления и замерли: что же будет дальше?
– Кто вы? – шепотом спросил Колай.
– Ваш друг. Сейчас мы побеседуем. – Он повернулся к остолбеневшему половому с перекинутой через руку салфеткой и открытым ртом: – Любезный, очнись. – Половой закрыл рот, его лицо приобрело осмысленное выражение. – Две кружки пива и дюжину раков. Да покрупней…
Незнакомец обвел тростью линию вокруг стола и сказал:
– Вот теперь мы одни. Никто нас не услышит.
– Я не понимаю…
– Сейчас все поймете, Николай Александрович, вы человек сообразительный. Но сначала о вашем деле. Я имею в виду ювелирную лавочку Миши Вайдерна. Уверяю вас: вполне можно обойтись в этом пустяковом дельце без насилия. Надо беречь силы для более значительных свершений. Если, конечно, состоится наше сотрудничество…
– Что это за сотрудничество?
– Сейчас мы поговорим на эту тему. Итак… У Миши Вайдерна есть, как вам известно, любимая дочь Сонечка, барышня на выданье, девятнадцати лет. И надо признать, девица что надо. Как говорят в России, кровь с молоком. А у вас в Одессе добавляют: ткни – и брызнет. Так вот… Сонечка два раза в неделю, по вторникам и субботам, берет уроки игры на фортепьяно у мадам Розы Шиповской, что живет рядом с оперным театром. Пасьянс прост до скуки зеленой. В субботу, отмузицировав, Сонечка выходит из дома мадам Шиповской, ее у подъезда ждет извозчик, который всегда привозит и увозит домой юную музыкантшу. В намеченную субботу ваши люди подменяют извозчика, вы сажаете Сонечку в свою карету. А дальше – вы понимаете. Пленница спрятана в надежном месте. Мише Вайдерну записочка: «Ваша любимая дочка у нас, в полном здравии. Условия таковы: вы нам отписываете соответствующие вещицы, обязательно что-то оставив себе…» Ведь вы знакомы с каталогом магазинчика господина Вайдерна?
– Знаком, – быстро откликнулся Колай внезапно охрипшим голосом.
– А мы вам, продолжаете излагать в записочке, вашу дочку в целости и сохранности. Детали операции – это, как будут говорить в конце текущего столетия (увы, уже без вас), дело техники. Готов и тут кое-что подсказать.
«Действительно, – пронеслось в воспаленном сознании Фарзуса, – как просто и гениально!»
– Дорогой мой Николай Александрович, – черный незнакомец приступил ко второй кружке пива, – уверяю вас: все гениальное просто. Аксиома.
Колай попытался вернуться в реальный мир:
– Но… кто же вы? Каким образом вы проникли в мое сознание, под черепную коробку?
Незнакомец устало вздохнул:
– Мы можем проникнуть куда угодно. Впрочем… Если быть абсолютно честным, почти куда угодно. Вот по поводу черепных коробок… Делаю вам откровенное признание: не под все черепные коробки мы в состоянии проникнуть. Увы! И еще раз увы! А с вами мне просто повезло. Вы, Николай Александрович, – наш человек.
Фарзус начал догадываться:
– То есть вы хотите сказать…
– Именно! – Черный господин поправил прядь волос, закрывшую левый глаз, отправив ее под котелок, и Фарзус увидел на щеке под ухом незнакомца родинку в виде меленького, довольно мерзкого паука. – Именно, мой новый друг, и, надеюсь, друг на долгие времена, я – оттуда… – Он ткнул тростью в пол. – Уверяю вас, там совсем не так уж плохо. Во всяком случае, ничего общего с тем, как у вас здесь всякие там живописцы и писатели изображают ад.
– И в чем же будет заключаться наше сотрудничество?… Если я соглашусь…
– Вы уже согласились, не так ли?
– Допустим.
– У нас как бы общие цели. Впрочем, не это важно! – остановил себя таинственный незнакомец. – Кстати, совсем нет необходимости часто встречаться вот так, лично. Мы подобные встречи можем организовывать по обоюдному согласию. У вас будут возникать некие новые соображения, а с нашей стороны только подсказка, элегантный намек. Вы ухватите сразу и – разовьете. Если нужна будет моя помощь, призовите меня. Мое имя Каррах. Вы мысленно произнесете: Каррах, помогите! Или – помоги! Можно тотчас перейти на «ты». И я, тоже мысленно, откликнусь. А в крайнем случае предстану перед вами лично, как сейчас. Верно мы с вами определили, мой друг: все гениальное просто. Итак… По рукам?
– По рукам!
И вдруг Фарзус почувствовал: эта холодная, как смерть, рука начинает в его пальцах размягчаться, истаивать, терять ледяную плоть. Он поднял голову – Карраха за столом не было. Приблизился гул пивного зала, окутал Колая со всех сторон голосами, криками, запахами спертого воздуха и табачного дыма. «Гамбринус» вокруг него жил своей обычной жизнью, и казалось, никто не помнил о таинственном посетителе…
После утверждения в Одессе власти большевиков Николай Александрович Фарзус пошел работать в Чека. Быстро продвинулся по службе, был замечен в Москве и отозван в столицу лично Дзержинским. В середине 1918 года заслан в Германию для создания там шпионской сети и руководства ею.
К 1944 году резидент трех разведок – советской, немецкой, английской. В Англии, где известен под именем Вильяма Точера, объявлен персоной нон грата.
Имеет счета в швейцарском и аргентинском банках, квартиру на Елисейских Полях в Париже (купчая на квартиру оформлена на имя подданной Франции Жаклин Фортье, с которой Иоганн Вайтер состоит в законном браке), а также виллу на одном из Гавайских островов.
С 1918 года Николай Александрович Фарзус поставил перед собой цель: завладеть сервизом «Золотая братина».
Можно предположить о тех силах, которые навели его на эту цель.
– …Так что же ты замолчал, Никита Никитович? Получается, одной веревочкой мы с тобой связаны. – Бригаденфюрер Вайтер убрал руки с плеч Толмачева. – Сколько человек в охране замка?
– Двенадцать.
– И среди них…
– Четверо – мои люди. – Никита проглотил комок, застрявший в горле. – Сделают что потребуется. Среди остальных кто-то из контрразведки.
– Этих знаю я, – усмехнулся товарищ Фарзус. Он увидел, что дверь в гостиную приоткрыта, быстро, бесшумно подошел к ней, плотно захлопнул. – Теперь, обер-лейтенант, давай подумаем вместе…
