Застонала земля, и хлынули на сушу волны, высотой царапающие небо и заливающие вулканы…
А боги, древние уставшие боги, ждали своего часа среди этих вечных сумерек, чтобы наконец-то умереть и потом возродиться в мире силы и храбрости.
Еще схватится в последней битве мудрый Один с сорвавшимся с цепи волком Фенриром и падет в его мертвых челюстях… Еще сразит могучий Тор мирового змея и сам рухнет отравленный потоками яда из его мертвой пасти, и умрет восставший от вечного сна мир, чтобы снова проснуться вечной весной – весной вечной…
Глава третья
Родин открыл глаза. Перед ним был высокий деревянный потолок. Странно, голова не болела – ни от похмелья, ни от страшного удара. Более того, наоборот, тело и разум звенели от восторга предстоящей схватки.
Георгий приподнялся – он лежал на земляном полу в куче чуть подвяленной травы. Тело нудело, все же пара тычков достигла цели. Правда, кулаки были сбиты – значит, его соперники не только давали, но и получали.
В голове вдруг пролетели все вчерашние образы, и Георгия вырвало едким травяным узваром.
– Водички, водички попейте, – сказал чей-то голос по-русски. – Вот, это чистая. С непривычки душа не приемлет.
Родин повернул голову. Перед ним сидел на корточках подтянутый юноша лет двадцати в холщовой рубашке.
– Вы по-русски кричали, вот я и догадался, что вы – соотечественник. Пейте, пейте, пусть дрянь выходит.
Антон Соколовский собственной персоной, чуть более возмужавший, чем на фотографической карточке (видно, снимали его еще в гимназии, там ему было лет пятнадцать, а тут уже бородка с усами), совал Георгию деревянный ковш с водой.
– Вас где взяли? В России? Или тут, в Европе? Вы ученый? Ну не молчите же! Меня зовут Антон, по местному – сейд Тон, я биохимик. Сейд – значит что-то вроде колдуна, и местные мужчин-сейдов не жалуют. Считается что настоящее колдовство – удел женский.
Родин потер виски. В голове вдруг зазвенело.
– Поэтому у нас сейды-с в основном девушки, молодые ученые, то есть последовательницы Склодовской-Кюри, Веры Поповой и Клеопатры Алхимистки, мои коллеги, из химиков я тут, признаться, один мужского полу.
Тут у Родина что-то звякнуло в голове, будто кормчий на заколдованном корабле из сна ударил по медному диску. Антон Соколовский! Вот где он видел это сочетание имени и фамилии! Уж конечно, не в польских прокламациях про Палачовского. В журнале Русского физико-химического общества и Военно-медицинском журнале. Ученик и последователь Карла Нейберга и Луи Паcтера. Вундеркинд, еще в десять лет споривший с самим Менделеевым, в двадцать лет совершил прорыв в токсикологической химии и военной токсикологии! Юноша же продолжал:
– Помимо сейдов есть тут, как и в любом скандинавском гарде, те, кто ловит рыбу, выращивает хлеб, делает пиво – крестьяне, есть кузнецы, судостроители, мастера-оружейники, все это свободные люди, по местному – бонды. Есть собственно викинги, помощники Сигурда. Они выходят в море бить китов, совершают набеги, привозят пленных, тут следят за порядком. Это бойцы и моряки, как водиться-с. Есть и совсем парии – траллы, что-то вроде рабов, делают самую черную работу, и попасть в эту категорию – означает погибнуть ни за грош. Так что я рад тому, что встретил вас именно в нашем, сейдовском доме. Кстати, ваше лицо мне кажется знакомым… Я, видимо, встречал вас в научном обществе Старокузнецка?..
– Вполне возможно! Я ваш коллега и земляк, Георгий Родин.
Лицо юноши озарила улыбка.
– Я угадал! Я читал вашу монографию о ядах Южной Амазонки!
Родин смутился. Эта была его студенческая работа, написанная под вдохновением книг о приключениях лорда Мак-Эндрю, окончившего свои дни в соленых крымских водах при расследовании тайны Чертова зеркала… Работа, откровенно скажем, слабая и по большей части фантастическая. Но приятно, что ее читали и даже запомнили представители молодого поколения.
– Да, спасибо, – сухо сказал Георгий, – но ваши работы куда важнее для науки, нежели мои скромные поделки. Ваши находки про использование горчичного газа как оружия куда интереснее.
Юноша зарделся.
– Это еще гимназические опусы. Эх, жаль, папа́ хочет… – Георгий отметил, что Антон сказал не «хотел», а именно «хочет», значит, верит в свое возвращение, – чтобы я шел служить по дипломатической линии, а не развивался как военный ученый. – Он нахмурился. – Ну ничего, ничего… Я ему докажу… Я им всем докажу! Скоро будет большая, великая война, и дипломаты будет не нужны, а мы, мы изменим весь мир!
– Что же вы докажете? – спросил с грустной улыбкой Георгий. – Надо понимать, что вы разрабатываете яды для этого сумасбродного карлика не ради высокой науки? Эти яды потом отравят русских… не думаете же вы, что датчанин обратит ваше оружие против своих соотечественников… и никто не напишет об этом в научных журналах! А если и напишет, то навряд ли вы тем самым обессмертите свою фамилию как ученый, а не как простой отравитель.
Соколовский-младший посмотрел на Родина грустными глазами.
– А вы жестоки, – сказал он. – Ведь я не сам пришел к Сигурду. Меня схватили в Саратове, приволокли сюда, оглушая ударами песочного кистеня и мухоморного отвара. Уже здесь меня морили голодом и пытками, которые не оставляют следов на теле – только в душе. Я долго держался, но… чего лукавить? Мне нравится придумывать, нравится создавать… А война – не все ли равно против кого будет направлено оружие?
– Конечно, нет!
– Изобретение быстро покорит весь мир! И встанет на вооружение каждой страны мира, вам это отлично известно. Нобель считал: если у противников появится оружие, с помощью которого они смогут моментально уничтожить друг друга, то они поймут, что ничего не выиграют от войны, и прекратят конфликт! А Гатлинг, изобретатель пулемета, думал, что если война сделается еще более ужасной, то народы потеряют наконец охоту прибегать к оружию.
– И вы верите в это? – улыбнулся Родин. – Увы, мировые правители не столь благоразумны, война в крови и у Джона Буля, и у микадо…
– Конечно, я не верю в эту пацифистскую чушь! – расхохотался Соколовский со странным блеском в глаза, который заставил доктора насторожиться. – Да и Гатлинг с Нобелем, хоть и шутили-с для журналистов, сами изобретали все более совершенные орудия убийства. Идеальные! А Депре и Гутри!
[25] Уверяю, еще пару лет, и горчичный газ будет уничтожать целые армии! А что говорить про изобретения господ Беккереля и Резерфорда?
[26] Это же оружие, оружие, которое способно превратить в пыль целые континенты!
Соколовский вскочил и развел руками. Дом был с низкой крышей, из дерева, обмазанного глиной, в углу, в грубом каменном камине теплился огонь.
