Если бы я мог тогда предсказать свое будущее, то не оставил бы открытым вопрос о нашей женитьбе. Но я и понятия не имел, что мое время подходило к концу. Не знал, что увижу ее еще только раз, а потом между нами встанет убийство. В тот момент мне казалось, что впереди у нас много времени, чтобы решить эти вопросы. И пока у меня было это время, я наслаждался им так, как только может наслаждаться мужчина в моем положении. Я не желал признавать, что избегаю женитьбы только потому, что боюсь разрушить свое счастье, как это сделал когда-то мой отец. И эта мысль не доставляла мне удовольствия даже в минуты крайнего отчаяния.
— Ты слышал, что поговаривают о предстоящих выборах? Будто бы дож Ренье Зено даже в мыслях не согласен уходить в отставку?
Паскуале Вальер возмущался даже тем фактом, что подобная идея может обсуждаться в обществе. Он выпил несколько глотков прекрасного вина «Каскон», которое я принес ему, потратив на это свои последние монеты в отчаянной попытке заполучить недостающие несколько тысяч, чтобы завершить подготовку к торговой операции. Его выпученные глаза еще больше стали походить на рыбьи при одной только мысли о таком кощунственном нарушении давней традиции. Все эти старые аристократические семьи цепко держались за те права и привилегии, которые служили их интересам. Лично я давно уже знал, что любые выборы герцогов так или иначе заканчиваются в пользу старых родов. С каких это пор какой-то Джулиани имел избирательные права, дабы выбирать себе правителей города? Но сейчас мне требовалось во что бы то ни стало поддержать Вальера, чтобы добиться от него денег.
— Возмутительно, — пробормотал я.
Меня почти не удивило, что он так охотно откликнулся на мое предложение. Мое жилище не отличалось особой изысканностью и к тому же находилось неподалеку от канала, откуда доносился неприятный запах гнили. Может, все дело в том, что рядом пролегал живописный канал Ка-да Моста? Я и сам часто пользовался им, чтобы поскорее добраться до своего скромного жилища. Этот канал выглядел неплохо даже по сравнению с Большим каналом, а моя квартира находилась, увы, в самой грязной и илистой его части, что даже сравнить нельзя с более достойными городскими кварталами. Я молил Бога, чтобы интерьер моего жилища показался Вальеру образцом скромной простоты, а не ужасающей реальности, больше похожей на унизительную нищету.
Однако мне не стоило беспокоиться. Пока в руках Вальера была чаша с вином, он полностью игнорировал обшарпанные стены и изрядно потрепанную мебель. Мне оставалось лишь своевременно наполнять его высокую кружку да внимательно слушать рассуждения о политике, которая мало меня интересовала, если, конечно, не касалась бизнеса. С прошлого года, когда греки вернули себе власть над Константинополем, влияние Венеции в этом регионе перешло к нашему старому врагу Генуе. Прежний титул нашего дожа, которого часто называли господином четверти или получетверти Римской империи, неожиданно превратился в пустой звук. Это звание было завоевано почти шестьдесят лет назад, когда старый и почти совсем ослепший дож Дандоло направил руководителей Четвертого крестового похода на захват Константинополя, изменив тем самым их продвижение на Восток, к Гробу Господню. К тому времени они задолжали республике много денег и вынуждены были подчиниться его приказу. Посадив на трон Византии свою марионетку, Дандоло собрал богатый урожай с недавно образованной Латинской империи, включая и этот громкий титул. Но сейчас он снова его утратил, и многие люди, очевидно, обвиняли нынешнего дожа в несоответствии своему высокому положению. К их числу, судя по всему, принадлежал и бывший губернатор Константинополя Доменико Лазари. Между тем Вальер продолжал разглагольствовать на сей счет:
— Надлежащим образом избранный дож остается на своем посту до конца жизни или пока сам не решит уйти в отставку. Разве можно себе представить, что его нужно насильно вынудить к этому? — Он влил в себя еще одну большую порцию хорошего красного вина и по-дружески похлопал меня по плечу. — Ну, что ты думаешь на этот счет, старина Николо? Ты честный парень. Как полагаешь, что мы должны делать?
Покрываясь холодным потом при мысли, что Вальер может опустошить все мои и без того скромные запасы вина еще до того, как я заставлю его расстаться с частью денег, я с грустью уставился в его мутные глаза. Отвечая на его вопрос, я вдруг обнаружил, что неожиданно заговорил столь же протяжно.
— Это возмутительно, старина Паскуале. Если не сказать больше. Все это может заставить какого-нибудь человека поскорее сделать деньги и бежать из города, пока не начала распадаться тонкая ткань общества.
Он одобрительно кивнул, и на его одутловатом лице медленно проявилась озабоченность.
— Сделать деньги… и бежать?
Этот опухший от постоянного пьянства человек явно попался на крючок. И я немного отпустил леску, чтобы он заглотнул наверняка.
— Так случилось, старина, что именно сейчас у меня есть к тебе весьма заманчивое предложение. Здесь не может быть никакого провала…
Позже, той же ночью, у меня в доме произошла странная вещь. Выпроводив Паскуале Вальера и распрощавшись с ним у парадной двери, выходившей на улицу, я вдруг услышал слабый стук в другую дверь в противоположном конце дома. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что кто-то стучится ко мне со стороны канала. Как и Вальер, я принял немалую дозу прекрасного «Каскона», но при этом неплохо закусил, что помогало удержаться на ногах. Но тем не менее я заметно покачивался и чуть было не упал в канал, открыв дверь незнакомому гостю. Я недоумевал, кто мог потревожить мой покой в столь поздний час, теша себя слабой надеждой, что это моя дорогая Кэт решила провести со мной чудесную ночь, и мое сердце уже заныло от приятного ожидания встречи, хотя затуманенная вином голова и рассеянное сознание невольно протестовали.
Покачнувшись на ступеньках, сбегающих к воде, я вдруг ощутил поддержку тонкой, но при этом весьма крепкой руки. Незваный гость поддержал меня как раз в ту минуту, когда я мог свалиться в воду, хотя при этом и сам рисковал потерять равновесие, поскольку стоял в небольшой лодке, покачивающейся под его ногами. Справившись с неустойчивым положением, он отвесил мне низкий поклон. Я не мог разглядеть его лицо, закрытое плотным черным капюшоном от накидки. Все, что я успел заметить, — это карие глаза с сеточкой мелких морщин в уголках, которые еще больше обозначились из-за слабой улыбки на тонких губах.
— Что вам угодно, милостивый господин? — спросил я, все еще не избавившись от протяжного и сочного акцента Вальера.
Незнакомец молчал, но его глаза еще ярче сверкнули в лунном свете. Он вынул из-под накидки какой-то длинный предмет, завернутый в тряпки и туго перевязанный толстой веревкой, и протянул его мне, удерживая обеими руками, словно тот был для него слишком тяжелым. При этом я успел заметить, что его руки были в перчатках. Приняв от незнакомца этот предмет, я сам ощутил его тяжесть, хотя и не чрезмерную для взрослого мужчины. Стало быть, передо мной стоял либо физически слабый человек, либо старик, с трудом удерживавший в руках этот сверток. Поблагодарив незнакомца за неожиданный подарок, я так и не получил от него вразумительного ответа. Он просто молча кивнул и отвернулся, опустив в воду длинный шест гондолы. Через некоторое время он исчез в густом тумане ночи, а я еще долго смотрел ему вслед, взвешивая в руке полученный предмет. Тяжесть свертка обещала некую ценность, и я, сгорая от нетерпения, стал быстро его разворачивать.
