— Четтерис, — эхом повторил Майкл замогильным голосом. — Ужасное место, расположенное в самой глухой пустоши местных болот. Правда, я там никогда не был, но много слышал об ужасной погоде и о том, как змеи проникают в дом и заползают в матрасы.
— Да ладно тебе, брат, — усмехнулся Бартоломью, увидев, как глаза приорессы расширились от ужаса. — В постель заползали не змеи, а крысы.
Это, однако, ничуть не успокоило Кристиану, которая от страха прикрыла рот обеими руками. Вероятно, грызуны пугали ее больше, чем рептилии.
— Я делаю все возможное, — продолжала причитать Кристиана. — Но это не так просто, когда у тебя в подчинении находятся такие женщины, как Роуз и Полин. Другие монахини отличаются добротой и преданностью своему делу, а эти две являются для меня сущим испытанием. Кроме того, Полин всегда оспаривает мою власть, поскольку я не умею читать и писать. Она не желает вести хозяйственный учет и вместе с тем жалуется, когда я пытаюсь освободить ее от этой нагрузки. По ее мнению, я все делаю неправильно. А сейчас еще возникли проблемы с могущественным колледжем в Кембридже и с монахом, который хорошо знаком с епископом. Как мне теперь быть?
— Мы поговорим об этом завтра утром, — успокоил ее Бартоломью. — Уверен, что найдем решение, устраивающее нас обоих.
— Например, если вы вернете нам наши десять марок, — тихо проворчал Майкл, а потом спросил более громко: — Вам нравился Лимбери, матушка?
— Полин сказала, что его убили сегодня. — Глаза Кристианы наполнились слезами искреннего сострадания. — Конечно, он был трудным человеком, но по-своему щедрым и очень добрым. Он обожал Роуз, и я была вынуждена отпускать ее к нему, когда он просил меня об этом. Нам требовались яйца, и он всегда делился с нами. А Роуз была счастлива, имея возможность навещать его время от времени.
Майкл удивленно вскинул брови.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я всегда подозревала, что он приглашает ее к себе с какими-то аморальными целями, — откровенно призналась Кристиана. — Особенно в последнее время, прослышав, что он позвал ее, когда леди Джоан уехала к своей матери. Господи, что скажет епископ, узнав об этом? А он непременно узнает, вы сами и расскажете. Ведь я вам все разболтала. А всему виной мой проклятый язык!
— Мы и без вас все знали, — признался Майкл. — Роуз тоже не отличается сдержанностью в словах. Как долго все это продолжалось?
— Примерно год. Но весной многое изменилось, когда к нему приехали Эскил, Доул и Уильям. Полагаю, Лимбери был слишком занят друзьями, чтобы тратить время на романтические отношения.
— А Джоан знала о связи мужа и Роуз? — поинтересовался Бартоломью.
Кристиана неуверенно пожала плечами:
— Вполне возможно. Может, была рада, что муж уделяет такое внимание другой женщине, поскольку никогда по-настоящему не любила его. Но я должна вернуться в часовню и помолиться за его душу, а то он придет к нам и станет преследовать своим ужасным мечом, которым так любил пугать нас. Я бы не хотела встретиться с призраком, размахивающим ужасным и острым клинком.
Вскоре в коттедже стало так темно, что оставалось только спать. Тем более что свечей в этом домике не было. Бартоломью лежал на матрасе возле окна и наслаждался проникающим внутрь свежим воздухом. Ночь была душной, но где-то вдали раздавались раскаты грома, словно подтверждая предсказания мадам Полин. Майкл жаловался на мух и других насекомых, облюбовавших его постель, а также на весьма скудный ужин, которым их угостили. Затем он стал ворчать по поводу открытого окна, уверяя друга, что сквозь него в комнату могут проникнуть опасные миазмы.
— Мне что-то не спится, — сказал Бартоломью, улучив паузу в бесконечном потоке жалоб и нытья. Заложив руки за голову, он уставился на звездное небо и вдруг вспомнил гениальную догадку Птолемея, что Вселенная на самом деле состоит из нескольких сфер. — Что ты думаешь по поводу утверждения в «Альмагесте», из которого следует, будто эксцентричные и эпицикличные круги вращения планет определяют разные расстояния до них?
Майкл глубоко вздохнул.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Для меня эти мысли слишком еретические. Во всех твоих сферах есть место для Бога?
— Не завидую твоему положению, — сочувственно проворчал Бартоломью, заключив, что друг явно не расположен к научным дебатам. — Роуз и Полин были правы, говоря, что их приорат оказался на грани нищеты. А ведь они состоят в том же ордене бенедиктинцев, однако Майклхауз тоже находится не в лучшем положении и требует к себе определенного внимания с твоей стороны.
Майкл вздохнул еще раз.
— Именно поэтому я принял твое предложение и взял тебя с собой, передав все полномочия по этому вопросу. Я не хочу, чтобы мои коллеги в Майклхаузе или братия в аббатстве упрекали меня в фаворитизме. Так что вся ответственность лежит на тебе, а я умываю руки.
— Очень хорошо, но только не спорь со мной, когда я приму окончательное решение.
— Я буду спорить, только если почувствую, что ты делаешь глупость. Лэнгли сказал, что мы не должны возвращаться в колледж без его денег, и он может просто не пустить нас обратно, если ты будешь слишком щедрым и великодушным к этим нищенствующим монахиням.
Бартоломью громко рассмеялся.
— Сначала ты говоришь, что я могу принимать любые решения, а после этого начинаешь указывать, какие именно. То есть наделяешь меня определенными полномочиями, но не даешь необходимую власть.
Майкл удивленно хмыкнул.
— Ты же хорошо меня знаешь. Но Майклхауз имеет все законные и моральные права на получение этих десяти марок, поэтому тут и думать нечего. Если ты предлагаешь оставить деньги этим бедным монахиням, Лэнгли позовет адвокатов и сестры все равно лишатся денег, да еще заплатят за судебные издержки и услуги своего клирика, который будет вести дело. В конечном итоге мы все станем немного беднее, если ты начнешь проявлять свою щедрость по отношению к монастырю.
Какое-то время Бартоломью напряженно молчал, обдумывая сложившуюся ситуацию. Исходя из интересов Майклхауза этот долг остается за Лимбери или, точнее сказать, за его поместьем. А если так, то, стало быть, можно настаивать, чтобы долг погасили за счет поместья, а монахинь оставили в покое. Чтобы получить эти деньги с помощью адвокатов, потребуется несколько месяцев, а колледжу они нужны прямо сейчас.
— Знаешь, брат, думаю, тебе не стоит расследовать обстоятельства смерти Лимбери, — сказал он наконец. — В этом темном деле слишком много подозреваемых, в особенности сейчас, когда оказалось, что он не пользовался любовью у деревенских жителей. Если он действительно оставался весь день один в доме, любой человек мог незаметно проникнуть туда и пронзить его мечом.
— Завтра утром мы спросим приорессу, кто из местных жителей больше всех его ненавидел. Возможно, мы вообще зря теряем время, думая, что это дело рук человеческих. Ты помнишь, что сказал Доулу Куртене — прежний владелец этого меча? Якобы он может летать по воздуху и поражать любого человека, который ему не понравится?
