Не все студенты университета происходили из богатых семей. Многие были бедными, и им разрешалось просить милостыню, чтобы остаться в университете. Для таких, как они, образование было единственной надеждой на будущее и способом достичь успеха. Хэнни зарабатывал, прислуживая за едой богатым однокашникам, и питался тем, что оставалось после них. Уж наверное оставалось немного. Фальконер только сейчас увидел, сколько заплат на плаще юноши. Несколько лет назад он не пропустил бы подобные признаки нужды.
— Продолжай, — грубовато бросил он, желая скрыть чувство вины.
— Вчера ночью я остался за городскими воротами и переночевал в пустой хижине на окраине Броукен-Хейз. Там холодно, но довольно сухо. Я собирался встать пораньше и порыбачить, но проспал. — Тут он просиял. — Наверное, я не нарушил закон, правда? Потому что проспал?
— Твое намерение уже считается преступлением, Джон Хэнни. Продолжай.
Лицо Хэнни опять вытянулось — он увидел во взгляде Фальконера непреклонность. Следовало сразу понять, что наставник не даст ему улизнуть так легко. Пожалуй, все обозримое будущее придется запоминать наизусть бесконечные свитки «Грамматики» Присциана.
Юноша вздохнул.
— А потом меня что-то разбудило. Это походило на вой собаки. Сначала я решил, что мне это снится, но тут же услышал звук снова. Тогда я подумал, что лиса попалась в капкан, и пошел на луг посмотреть. — Его голос задрожал. — Вот тогда я его и увидел.
Фальконер положил свою большую, крепкую руку на плечо юноши и сжал его.
— Далеко отсюда?
Юноша покачал головой и молча показал на высокий берег за небольшой речушкой. На первый взгляд все выглядело вполне мирным. На лугу паслись коровы, вокруг ноздрей у них клубился пар, потому что горячее дыхание смешивалось с холодным утренним воздухом. На берегу лежало что-то, напоминающее кучу тряпья.
— Останься здесь, Джон. — Фальконер подчеркнул свой приказ, еще раз стиснув плечо Хэнни, и поманил за собой Баллока.
Оба друга зашагали по узкой дамбе через ручей. Оттуда пришлось спуститься на луг, где паслись коровы, не обращавшие внимания на людей. К счастью, земля под ногами была довольно твердой, потому что старые, потрескавшиеся башмаки у Фальконера протекали. На близком расстоянии стало понятно, что куча тряпок — это тело монаха-августинца в рясе каноника, а не простого монаха. Он, должно быть, принадлежал к здешнему аббатству. И был убит. Ему перерезали горло, и кровь пропитала верхнюю часть рясы и землю вокруг. Но по-настоящему странным было положение тела.
— Что ты об этом думаешь, Уильям?
— Благочестивый убийца?
Монах лежал на спине, вытянув ноги, словно лег на землю, чтобы поспать. Руки его были скрещены на груди, на пальцы намотаны четки. Он напоминал статую, лежащую на надгробии. Обойдя тело кругом, они хорошо рассмотрели лицо. По чертам, расслабленным и вялым в смерти, было видно, что он уже старик. Лицо морщинистое, от редких, седых волос остались только прядки над ушами. Пустые глаза безучастно смотрели в бледное зимнее небо.
Из кошеля на поясе Фальконер вытащил металлический V-образный прибор с двумя кольцами, в которые были вставлены выпуклые стеклянные линзы. Он приложил острый конец V ко лбу и посмотрел на тело сквозь линзы. Глаза Фальконера давно не были такими зоркими, как он давал понять студентам, и глазные линзы, специально сделанные для него, помогали ему все как следует рассмотреть — особенно полезно, когда ясность зрения исключительно важна. Однако для констебля не имело значения, что его друг увидит сквозь свои линзы. Баллок моментально узнал монаха. Именно с ним брат Ричард Яксли ссорился тем вечером. Как Фальконер только что ответил на его вопрос? Благочестивый убийца? Может, друг и пошутил, но Яксли точно подходил под описание.
— Посмотри-ка, Питер.
— Что там?
Фальконер показывал на нечто под сжатыми руками монаха, наполовину спрятанное в складках рясы. Он осторожно приподнял обшлаг.
— Лезвие. Изогнутое лезвие.
Фальконер вытащил инструмент и тут же понял, что это такое. Разве не окружают их поля аббатства, где монахи усердно трудятся, чтобы обеспечить стол каноников? Правда, время года неподходящее, чтобы собирать урожай, но несколько недель назад этим изогнутым лезвием много пользовались. Ручной серп, вот что это такое. А теперь им воспользовались, чтобы собрать урожай с жизни незадачливого монаха.
Его загорелое лицо резко выделялось на фоне бледнолицых лавочников, выставлявших свои товары на улицах Оксфорда. Однако если этот человек хотел, он сливался с тенью и уходил на задний план. Он обладал сверхъестественной способностью появляться из ниоткуда: искусство, которому он научился у своих мертвых врагов, хашишинов, или поедателей гашиша, с Востока. В наши дни, при их теперешнем вожде, Старике, стал более популярным термин «ассасины». Но нынче ему не требовалось прятаться и крадучись ходить переулками. Нынче он мог быть самим собой — честный солдат и бедный рыцарь Христа и Храма Соломона. Когда он въехал в город через Северные ворота, Мэттью Сивард, ночной сторож, только что открывший их, с интересом посмотрел на высокого мужчину с военной выправкой. Жена Сиварда была настоящей мегерой, и он часто мечтал о жизни солдата. Мэттью решил, что этот, вероятно, возвращается после разгульной ночи в борделях Броукен-Хейз, и понимающе подмигнул ему. Но мужчина не обратил на него никакого внимания, прокладывая себе путь среди все увеличивающейся толпы. В Оксфорде всегда бывало многолюдно во время праздника святой Фридесвиды, обычная городская суматоха усиливалась из-за слепых, хромых и золотушных, которые приходили сюда в надежде на излечение. И из-за непрошенного появления нищих и воров-карманников. Ночной сторож обругал заносчивого солдата и понадеялся, что карманник вытащит у него деньги. Мэттью Сивард не любил людей, считавших себя выше, чем он, пусть даже на самом деле так и было. Он запомнит этого человека.
Даже и не подозревая о том, какое неблагоприятное впечатление он произвел на ночного сторожа у ворот, тамплиер вернулся в Голден-Болл-Инн, в которой поселился. Ему крупно повезло, что удалось найти комнату в такое оживленное время, но с другой стороны, тут помогли золотые монеты. Он подозревал, что купца с недовольным лицом, сидевшего на своих мешках в углу гостиницы, выселили из комнаты, потому что тамплиер предложил хозяину более щедрое вознаграждение.
Когда он сел завтракать хлебом и элем, его кольнуло чувство вины. В конце концов, монашеские обеты включали в себя и бедность. Но с другой стороны, он проделал утомительное путешествие и прибыл сюда по повелению самого гроссмейстера. Тамплиер никому не раскрыл, что в его задание включалась тайна и личный интерес. Вчерашний день положил многообещающее начало его поискам, и утром могло бы стать их кульминацией, но утреннее дело прошло неудачно. И все-таки он наслаждался вкусом свежевыпеченного хлеба, который принесла служанка. Позже, когда тело и мозг отдохнут, он продолжит поиски. Тамплиер рассеяно потер свежее коричневое пятно на рукаве.
