Когда Уильям Фальконер и Питер Баллок встретились у Северных ворот, магистр выглядел довольным, но так и не рассказал, чем занимался. Оба в дружеском молчании направились к Осни. Цепочка паломников вошла перед ними на монастырские земли аббатства Осни. Обычно никто, кроме каноников и послушников, в эту часть аббатства не допускался. Но сегодня вход в церковь был перекрыт лесами на западном фасаде. Работа Удо Ля-Суша продолжалась, несмотря на финансовые трудности аббатства, и монастырь открыли, чтобы паломники могли пройти в церковь.
Баллок посмотрел вверх, поражаясь величине новой церкви. Прямо у них над головами взлетали контрфорсы, увенчанные остроконечными башенками, и две великолепные башни — на западной располагались колокола Осни. Баллок запрокинул голову, восхищаясь парящей громадой башни.
Это впечатляло, несмотря на деревянные леса. Она стояла, квадратная, прочная, на фоне летящих облаков и голубого утреннего неба. Баллоку показалось, что он увидел птицу, облетающую самую высокую башенку, и напряг зрение, чтобы разглядеть ее. Большая. Похоже, что это ястреб, и он скорее несется прямо к земле, чем облетает башню по спирали.
Вот только он машет тонкими крыльями, а ястребы не делают этого, когда устремляются к своей добыче. Да и вообще, что-то он слишком крупный для птицы. Тут Баллок вскрикнул и вцепился в рукав Фальконера. Магистр поднял вверх голову. То, что увидел Баллок, уже обрело очертания человека.
— Боже праведный! — вскричал Баллок, и тут летящий человек проломил соломенную крышу хибарки масона и ударился о землю.
Фальконер и констебль кинулись туда, расталкивая паломников, бегущих в противоположную сторону.
В разрушенной хижине, на штукатурке с чертежами, устилавшей пол, лежало переломанное тело ее обитателя, Удо Ля-Суша. Из затылка сочилась тоненькая струйка темно-красной крови, заполняя линии трафарета и понемногу вырисовывая изогнутую часть окон, освещающих хоры.
Казалось, что монастырь внезапно заполнился людьми.
Паломники, бежавшие прочь от падающего тела, теперь неудержимо стремились обратно. Страшное зрелище — разбившийся каменщик — остро напоминало о хрупкости человеческого тела. Вне сомнения, это подтолкнет паломников искупить свои грехи прежде, чем они повторят судьбу масона.
В толпе сбились в кучку рабочие и подмастерья, которых нанял Удо Ля-Суш. Их побледневшие лица напряглись. Если не найдется новый каменщик, причем быстро, они останутся без работы. Один старик в фартуке и синей рубашке, заляпанной известковым раствором, вышел из толпы, чтобы внимательнее посмотреть на своего погибшего хозяина.
Он сорвал с головы потрепанную коричневую шляпу и смял ее мозолистыми руками. Убедившись, что это действительно тело Ля-Суша, и что тот, несомненно, мертв, старик повернулся к высокому, одетому в черное, Уильяму Фальконеру. Насколько он понимал, этот человек обладал властью.
— Невероятно, — проворчал старик с таким же сильным акцентом, как и у мертвого хозяина.
— Что невероятно? — тут же вмешался Питер Баллок, перехватывая контроль над ситуацией в свои руки. Старик просто взглянул на башню, а потом снова на тело, засопел и с недоверием покрутил головой. На вопрос Баллока ответил сам Фальконер.
— Думаю, наш друг хочет сказать, что масон не мог упасть случайно. И я склонен с ним согласиться. Я видел, как работал на лесах Ля-Суш во время установки колоколов, и был он таким же проворным и уверенным, как белка.
Удовлетворенный тем, что его мнение выслушали, строитель кивнул, натянул свою заслуженную шляпу на голову и вернулся к товарищам. Фальконер увидел, что Роберт Ансельм проталкивается через толпу паломников. Некоторые из них молились, стоя на коленях, неясно только, за душу ли умершего или о собственном спасении. На какой-то миг ему показалось, что он увидел в толпе знакомое смуглое лицо с резкими чертами, но тут перед ним появился Ансельм, и лицо исчезло. Монах ахнул, увидев тело, переломанное из-за падения с одной из самых высоких башен страны, и перекрестился.
— Пусть Господь упокоит его душу. Несчастный. Конечно, здесь и раньше бывали несчастные случаи, но ничего… — Он в ужасе махнул рукой, явно не в состоянии подыскать нужные слова, — …подобного…
Фальконер взял потрясенного монаха под руку и отвел в сторону от тяжкого зрелища.
— Боюсь, брат Роберт, что это был не несчастный случай. Ля-Суш был мастером-каменщиком и чувствовал себя на высоте, как дома.
Ансельм нахмурился, нервно постукивая по земле ногой.
— Может, он сделался немного беспечным? Если он и вправду считал, что работа на такой высоте так же безопасна, как и работа на земле, разве он не мог случайно оступиться?
— Полагаю, это возможно, брат Роберт.
Фальконеру не хотелось уступать монаху. Кроме того, он не мог выкинуть из головы мысль, что, едва он собрался побеседовать с масоном о таинственной реликвии, как Удо Ля-Суш, к несчастью, падает и находит свою смерть.
— И ты считаешь, что реликвия — ключ ко всему происходящему?
В ответ на вопрос Питера Баллока Фальконер медленно кивнул.
Они сидели в помещении для переписки рукописей аббатства Осни, на время оставшееся без монахов, которые обычно пользовались утренним светом, чтобы копировать тексты для библиотеки аббатства. Два ряда высоких стульев пустовали, хотя на отполированных деревянных столах были разбросаны бумаги, а в роговых стаканчиках стояли перья. Доносившийся издалека хорал подсказывал, куда делись переписчики. Они отпевали Удо Ля-Суша. Сквозь высокие окна скриптория струился свет и косыми лучами падал на пол, к ногам обоих мужчин.
— Иначе не получается. Сначала брата Джона Барлея убивают после того, как он предлагает нечто — как нам кажется, реликвию — хранителю аббатства святой Фридесвиды, потом…
Баллок перебил его.
— Может, это просто была жестокая шутка со стороны Барлея. Мы же не знаем точно.
— Если это была шутка, она обернулась слишком страшной стороной. С точки зрения брата Джона. Нет, я склонен думать, что это было серьезно. Что еще мог делать убийца, когда Джон Хэнни увидел то, что он назвал «магическими пассами»? Только искал что-то.
— И ты думаешь, он нашел то, что искал? Почему тогда погиб Ля-Суш? — Если только… — Тут лицо Баллока внезапно осветилось новой мыслью. — Если только именно Ля-Суш убил Барлея из-за реликвии, забрал ее, а потом убили его.
Фальконер сделал гримасу, остудив энтузиазм Баллока холодной насмешкой.
— Хмм. Не думаю. Разве только у нас целая цепочка ворующих реликвию, и все они стоят в очереди, приготовившись убивать друг друга, чтобы завладеть ею.
Баллок рассердился и решил защищать свое предположение.
— А что такого? Святая реликвия — это очень ценный приз, и многие отдали бы целое состояние, лишь бы получить ее в собственность.
При этих словах Фальконер неожиданно наклонился и постучал костлявым пальцем по колену Баллока.
