Потом он долго шел по улочкам и переулкам, пока не добрался до гостиницы; жалкого места, но обладавшего важным преимуществом ни хозяин, ни его жена не интересовались ни им, ни другими постояльцами. Они хотели только денег, которые те им приносили, а чего там люди натворили, им было наплевать. Больше ни о чем человек вне закона и мечтать не мог.
Они вежливо кивнули ему, когда он закрыл за собой дверь, и молча посмотрели на него. Оба сидели у очага, убогого огня посреди комнаты, окруженного камнями, как заблудившаяся овца.
— Вы остаетесь на всю ночь? — требовательно спросила вдруг старуха.
Изгой взглянул на нее. Он выглядела чуть лучше, чем нищенка, а ее муж походил на дворняжку, только что жестоко избитую.
— А что такое? Вы что, собрались следить за моими делами?
— Нет, Господи, нет! — поспешно перебил его хозяин. — Просто… там ходят ночные сторожа, могут вам навредить.
— Я не собираюсь рисковать, — негромко, но злобно ответил изгой. Он тихо подошел к ним. Его башмаки из цветной кордовской кожи почти бесшумно ступали по земляному полу. Он встал перед ними, положив руку на эфес меча. — Надеюсь, здесь я в безопасности?
— Ну конечно, сударь, — ответил хозяин.
Но изгой смотрел не на него, а на его сварливую жену. Она из тех, что, не задумываясь, перережет человеку глотку, сука. Такой женщине доверять нельзя. Любой мужчина, проживший свою жизнь в обете безбрачия, узнает этот тип: женщина, готовая подвергнуть своего мужчину опасности ради удовлетворения собственных прихотей.
Женщины вечно хотят денег или вещей. Изгоя предупреждали об их уловках, еще когда он был монахом.
— Значит, я останусь здесь.
Она бросила ему на пол, у очага, соломенный тюфяк, но изгой, не обратив на него внимания, прошел за стойку. Там был небольшой погреб, и он удовлетворенно осмотрелся.
— Чего вам здесь надо? — сердито спросила старуха, входя следом.
— Покоя, — коротко бросил он и вытолкал ее наружу. Потом закрыл дверь и задвинул тяжелый засов. Другого входа не было, окна тоже. Довольный, вытащил он меч, закутался в плащ и сел на пол лицом к двери.
Он был в безопасности. Сам Господь присматривал за ним, а те, кого Он защищает, не должны бояться ничтожных личинок, населяющих этот жалкий мир. Его меч посвящен службе Богу.
Чем больше он старел, тем чаще снился ему один и тот же сон, словно сердце само не давало воспоминаниям поблекнуть.
Болдуину де Ферншиллю было тогда восемнадцать, и звуки осады не оставляли его на миг: крики и рев мужчин, грохот барабанов, клацанье мечей о кривые турецкие сабли, отвратительный влажный чмокающий звук, когда оружие пронзало тело. Все было пугающим.
Он отплыл туда, полный надежд. Его крепкие английские спутники скоро получат по счетам от этих недочеловеков с темной кожей и причудливыми боевыми кличами. Шкипер рассказал им и о других славных делах, о том, как английские крестоносцы и раньше выгоняли этих язычников. Этим путем прошел Ричард Английский, сказал он и показал на остров на севере.
— Он взял Кипр, потому что король этого острова попытался потребовать выкуп за невесту Ричарда и его сестру. Король Ричард прошел сквозь них, как нож сквозь масло, хотя у него было меньше людей. Вот что вы будете делать. Идите на Акру и вышвырните их оттуда.
Оказавшись в гавани, Болдуин понял, что шкипер просто пытался поднять им дух. Он не мог не знать, что у паломников не было ни единого шанса победить войско, окружившее Акру. Оно было огромным.
Они прибыли, чтобы увидеть город, охваченный пламенем. Надо всем висела плотная пелена дыма. Когда отряд англичан сошел с корабля, они остановились, охваченные благоговейным страхом. Вокруг происходило безумие. Орали мужчины, пронзительно вопили женщины, выли дети. Неожиданный удар сотряс землю, и Болдуин заметил мужчину, сидевшего рядом на тюке тканей и баюкавшего обрубок, бывший когда-то рукой.
— У них там огромная ублюдочная баллиста. Пригни голову, или ее снесут.
Если в этот миг Болдуин уже не был так уверен, что он со своими товарищами сумеет переломить события и освободить город, вскоре он убедился в том, что неудача неизбежна. Это случилось позже в тот же день, когда он взобрался на стену.
На широкой равнине, воздух над которой мерцал от жары, метались люди, как дьявольские муравьи. Расстояние делало их крошечными, но количество людей ужасало. Болдуин смотрел на это, и страх, который охватил его еще в порту, вернулся и стиснул ему горло, не давая дышать. Он почувствовал, что обливается потом, и с ужасом огляделся.
Во всем этом кошмаре — в стены летели булыжники, защитники падали вниз — оставалось только одно место, которое поддерживало в людях нормальный рассудок. Храм. Здание Ордена располагалось на юго-западном краю города. Надежная крепость, но рыцари не прятались внутри. Хотя сам Храм находился на некотором отдалении от сражения, рыцари каждый день были в самой его гуще. Когда мусульмане атаковали, Гийом де Божё, гроссмейстер рыцарей, мчался туда вместе со своими людьми. Они с ужасающими криками вступали в бой, высоко подняв над головами свои черно-белые знамена, кололи и рубили до тех пор, пока не отбивали атаку. И тут же спешили в следующую битву. Их решимость и твердость вдохновляли всех защитников этого адского места.
Но настал день катастрофы.
Произошел сильнейший, сокрушительный взрыв, и Болдуину пришлось нагнуться, чтобы обломки камней не снесли ему голову. Он находился впритирку к месту под названием «Проклятая Башня», и мусульмане атаковали отовсюду. Они поднимали осадные лестницы, орды пронзительно вопящих воинов карабкались вверх, стрелы сшибали каменную кладку рядом с ухом Болдуина; снаряды из пращи грохотали по доспехам, но над всем грохотом сражения он слышал крики справа. Обернувшись, он с ужасом осознал, что враг уже добрался до башни и теперь баррикадирует ворота, чтобы создать место для вылазок в самом центре городских защитников.
Болдуин вместе с остальными рвался вперед, но именно тамплиеры прорвались сквозь многочисленную толпу. Болдуин увидел впереди Гийома де Божё. Тот побуждал своих людей к еще большим усилиям, потом поднял руку, и меч его был весь в крови и глянцево блестел, словно смазанный хорошим красным жиром, но вдруг споткнулся и исчез. Битва становилась все более жестокой, ни одна сторона не уступала. Тут сильный удар по шлему сбил Болдуина с ног, и он потерял сознание. Какой-то рыдающий человек оттащил его в безопасное место.
— Со мной все хорошо, — выдохнул Болдуин, очнувшись. В голове еще звенело, но самая худшая боль уже была позади. Он поблагодарил своего спасителя, но тот, кажется, даже не услышал его. Он смотрел на группу людей, которые медленно шли и несли тело.
— Ты видел это? Ты его слышал? Для нас не осталось надежды.
— Кого? — спросил Болдуин.
— Божё! Он сказал: «Я больше не могу. Я уже мертвец. Посмотрите, какая рана». — Неожиданно человек всхлипнул. Борода его сбилась на одну сторону, лицо сгорело под солнцем. Он посмотрел вверх и погрозил кулаком небу. — Иисус на небесах, почему Ты не помогаешь нам? Мы защищаем Твою землю!
