Она появилась, перепуганная тем, как вломились к ним в дом Болдуин и Саймон, и все время поглядывала на Джонатана, словно умоляя этого человека в церковном облачении защитить их.
Болдуин был не в том настроении, чтобы вести долгие разговоры.
— Куда он обычно ходит в такое время?
— Он иногда бродит по городу… он никогда не говорит нам, куда собирается пойти. Зачем это ему?
— Как вы с ним познакомились? — более мягко спросил Саймон.
Старик открыл было рот, но ответила его жена, покорным голосом:
— Он мой сын.
Роб работал в конюшне — чистил двух лошадок для настоятеля собора, когда на дверной проем упала тень. Он ничего не сказал, потому что беседы с посетителями вел его хозяин, владелец конюшни.
— Наслаждаешься? — спокойно спросил Адам.
— Ну да, — ответил Роб. Он кинул взгляд на Адама и быстро отвел его в сторону. Адам заметил это и обошел лошадей, чтобы встать поближе к Робу. Роб метнул в него еще один взгляд.
— Что-то случилось?
— Похоже, это ты так думаешь, — сказал Адам. — Странно думать, что только вчера вечером мы все трое спорили из-за шкатулки.
— Ты уже слышал про Уилла?
— О, с ним что-то случилось?
Рука Роба перестала двигаться над крупом гнедой. Помедлив, он взял щетку и начал выбирать из нее щетину.
— Это я его нашел, Адам. Его зарезали, распороли брюхо и раскидали по земле кишки.
— Зачем? Кто мог его так сильно ненавидеть?
Роб молчал.
Адам повернулся к нему.
— Ты что это такой молчаливый?
— Вы поругались из-за этой шкатулки, и ты ушел почти сразу после него. Ты пошел за ним следом, Адам?
— Мне это ни к чему. Я пошел домой, спать, — прорычал Адам.
— Ты хотел ту шкатулку, а он ее тебе не отдал. Это ты его убил?
Адам прикусил губу, на миг отвернулся, а потом бросился на Роба. Тот увернулся и кинулся за лошадь.
— Ты и меня собрался убить?
— Я никого не убивал!
— Никого, кроме того путника.
— Это Уилл, а не я. Я его только ударил.
— Он умер. Поэтому мы и заполучили ту шкатулку.
— Шкатулку, — повторил Адам и вздохнул. — Ну, что сделано, то сделано. И найти я ее не могу. Она пропала.
— Ага, — согласился Роб, избегая его взгляда. Он заметил кровь на костяшках пальцев и удивился — откуда она?
Прежде, чем он успел что-нибудь спросить, Адам произнес:
— Я хочу поискать какого-нибудь нового человечка. Идешь со мной?
— Мне прежде надо закончить с лошадьми.
— А потом? Нам пора найти другого компаньона, — сказал Адам с ледяной усмешкой. Его голова дернулась вперед, и Роб подумал, что он походит на отвратительного демона, на нечто без чувств, без сострадания. От этой мысли его передернуло.
Он радовался, что сумел избежать всей этой неразберихи. Скоро Энни и он навсегда покинут Эксетер и Адама. Она придет. Здесь для них ничего не осталось. Во всяком случае, сейчас.
— Ваш сын? — выдохнул Саймон. — Это многое объясняет.
— От первого брака, — продолжала она. Ее муж сел на табуретку, а она встала сзади и положила руки ему на плечи. — Когда он вернулся, я очень обрадовалась и упросила мужа разрешить ему остаться.
Саймон спросил:
— А теперь вы думаете по-другому?
— Да вы только гляньте! — воскликнул старик Джек. Сара, его жена, отвела взгляд, а он задрал подол старого халата. Живот и грудь были покрыты синяками, одни ярко-лиловые и багровые, другие синие и серые. — Когда я попросил его помочь нам деньгами, вот как он отплатил за нашу доброту!
— Вы кому-нибудь жаловались?
— Джек сказал мне об этом только два дня назад — и что мы могли поделать? — спросила Сара.
— Я не мог отдать его дозорным. Они бы приказали ему вести себя правильно, а не то они его оштрафуют, а потом оставили бы его дома, с нами. А он бы нас убил, — неистово воскликнул Джек. Похоже, собственная горячность отняла у него последние силы, и он обмяк на табурете. — Он и ее бил. Он обращается со своей матерью так же ужасно, как и со мной.
— Дайте нам знать, когда он вернется, — велел Болдуин, — и мы с ним побеседуем. Могу поклясться, что совсем скоро вы будете в безопасности.
— Я не хочу, чтобы его убили, — печально сказала Сара, и по ее щекам потекли слезы.
А Саймон задумался, есть ли что-нибудь, могущее заставить мать перестать любить свое дитя. Вот сидит женщина, чей сын бьет ее мужа, она прочувствовала его ярость и на себе самой, и все же поддерживает и защищает его. Что же должен натворить этот парень, чтобы она утратила свою любовь к нему?
— Я прикажу, чтобы за этим местом присматривали на случай, если он вернется, — сказал Болдуин, когда они вышли из дома. — Он вспыльчив и опасен, этот Адам.
Все трое постояли намного в конце переулка, наслаждаясь воздухом. Он вонял экскрементами и мочой, но казался более благотворным, чем душная атмосфера внутри дома.
Там ощущался только запах страха.
Брат Иосиф опустился на свой старый табурет, и тот пошатнулся, потому что жучок съел кусок ножки.
Монах удержал равновесие, прислонившись к стене. Нет спасения от древесного жучка! Он так и будет нападать на дом. Кровати, стулья, панели — все в опасности. Конечно, это протянется долго, но в конце концов все вещи погибнут.
Парень выглядел немного лучше. И все-таки ему становится хуже. Колотая рана в спине очень скверная, и от нее парня лихорадит. Бедняга! Если он выживет, это будет чудом.
В дверь негромко постучали, он, ворча, поднялся и пошел посмотреть, кто там. За дверью стоял краснолицый послушник.
— Брат Иосиф, я ничего не мог поделать. Она такая настырная.
Иосиф отмахнулся от него и подождал, пока девушка приблизится.
— Да?
— Нельзя ли мне взглянуть на больного, брат? Я думаю, что знаю его, — попросила Энни.
День для Саймона и Болдуина оказался длинным, и они отправились в гостиницу сразу же, как только начал меркнуть дневной свет.
— В этом деле есть что-то странное, — произнес Болдуин, пока они дожидались своего эля.
К ним торопливо подошла девушка с подносом и двумя кувшинами, которые и поставила на стол, распутно подмигнув Болдуину. Его это потрясло, и он взглянул на широко ухмылявшегося бейлифа.
— Что это она делает? Она что, шлюха?
— Ясно, что ей не до хороших манер, раз она готова положить глаз на такого, как ты, — хладнокровно ответил бейлиф.
