— Кто этот господин? — спросил Маликульмульк.
— Бывший бургомистр, один из четверки, — Мельхиор Видау. Этот человек много повидал и великий любитель разгадывать загадки. Он знал покойного аптекаря Илиша и потому особо благодарен вам.
— Не говорили ль у него о свидетелях, видевших, как в Зеленую аптеку вошел убийца?
— Говорили. Полицейские сыщики опрашивали местных жителей. Но вы ведь знаете, где эта аптека. Мимо нее все идут на Ратушную площадь и с Ратушной площади, к тому же. Торговая улица — широкая, и там всегда проезжают сани и экипажи. На углу, где аптека, всегда много народа. Для торгового заведения это прекрасно, только чтобы найти человека, видевшего убийцу, придется расспросить всю Ригу.
— Мне сказали то же самое. Я думал, в приватной обстановке эти господа расскажут больше.
— Им пока похвастаться нечем. Но одно ясно — этот человек был хорошо знаком с бедным Илишем, раз его угощали кофеем. Кстати — не угодно ли горячего шоколада? Мне он вреден, но для вас фрау Векслер сама приготовит!
— Не откажусь, — сказал Маликульмульк и уселся поудобнее, широко расставив ноги. — А не обсуждалась ли в гостиной герра Видау такая непонятная вещь: как Илиш, аптекарь опытный, не почувствовал запаха синильной кислоты? С чем он мог перепутать аромат миндаля?
— Вообразите, обсуждалась. Вы, должно быть, не знаете, что после вскрытия тела Зеленую аптеку обыскали. И нашли на полу пустой стакан и открытый пузырек. Их изучили. Судя по всему, в них была лавровишневая вода — то есть в стакане был раствор, а в пузырьке — сама спиртовая настойка. Убийца, надо думать, сперва разлил воду и обеспечил нужный аромат, а потом плеснул отравы в кофей. Теперь видите, что вам бы стоило повидаться с этим господином? Хотя бы для того, чтобы он мог поблагодарить вас. Сердце мое, ты уже готовишь шоколад?
— О да, — донеслось с кухни. — Герру Крылову подать с холодной водой?
— Нет, — громко ответил Маликульмульк. — Герр Крылов не любит воды, тем более холодной! Герр Крылов считает, что эта жидкость бесполезна — она заполняет желудок, а радости не приносит!
Шулер рассмеялся.
— У фрау Векслер есть подруга, также вдова, которая мечтает выйти замуж за почтенного господина с основательными вкусами. Мне кажется, вы ей подойдете.
Вошла горничная Марта в большом белом фартуке, расстелила на столе тонкую салфетку с изящной вышивкой.
— Это работа моей милой фрау, — похвастался фон Димшиц. — У нас с ней много общего — ловкие пальцы, острый взгляд…
Марта ушла и вскоре вернулась с подносом. За ней шла фрау Векслер, наблюдала — правильно ли девушка ведет себя. Фрау Векслер не поскупилась — зная, что Маликульмульк признает только большие количества съестного, она взяла не тонкую фарфоровую чашечку, а фаянсовую пивную кружку с лепной картинкой в овальном медальоне, изображавшей фазана на ветке. Марта несла шоколад медленно, словно некую святыню, поставила поднос на стол чуть ли не с благоговением, а на кухню, сделав книксен, ушла торопливо.
— Я ей позволила собрать остатки из кастрюльки, — сказала фрау Векслер. — Но она слишком спешит — когда горячий шоколад остывает, он густеет, и его можно намазать на булочку или на хлеб. У нее получился бы хороший ужин. Так забавно учить ее — но она хорошая ученица. Хоть бы пекарь не раздумал жениться!
Напиток был ароматен и густ. Маликульмульк, который обычно заглатывал вкусную еду быстро и без лишнего смакования каждого кусочка, отпивал из кружки понемногу.
— Что мне сказать герру Видау? — спросил фон Димшиц.
— Я с ним охотно встречусь, — ответил Маликульмульк. — Вы ведь понимаете, отчего я занимаюсь этим делом?
— Как не понять? Вся Рига знает, что аптекари и Лелюхины пишут жалобы в столицу друг на дружку. Все рижские генерал-губернаторы пытались разобраться в этой склоке — и все на нее рукой махнули. Для этого нужно иметь такую лабораторию, какой в природе еще не существует. Проще всего аптекарю намешать в свой бальзам настоек и вытяжек. Но ежели кто захочет понять состав готового напитка — тот обречен на крах, наука так далеко еще не продвинулась.
— Вы полагаете, что все дело — в рецепте Абрама Кунце? — оживился Маликульмульк. — И лишь тот, кто приобрел рецепт, имеет право называть свое творение «кунцевским бальзамом»? Тогда это, скорее всего, Лелюхин. Если Абрам Кунце вел честную игру — то это Лелюхин.
— Очень верно подмечено, герр Крылов. А я могу держать пари, что он не вел честную игру.
— Отчего ж?
— Садись сюда, мое сердечко, — позвал фон Димшиц фрау Векслер, усадил ее на диван возле себя и обнял за плечи. Она опустила глаза и улыбнулась той довольной улыбкой женщины, которую радует не совсем светское поведение ее мужчины, что Маликульмульку была знакома еще по театральной юности.
— Я сам в том же положении, что был Абрам Кунце, — сказал шулер. — Я выбрал опасное ремесло, отдал ему много лет и хочу наконец жить спокойно. Я хочу жениться. Я уже немолод, я устал, я встретил женщину, с которой проведу осень своей жизни в тишине и покое. Мне не нужны женщины, с которыми я буду странствовать, покупать им дорогие платья, заводить сомнительные знакомства, то купаться в деньгах, то скрываться по трущобам от людей, готовых меня убить. Я устал, понимаете, герр Крылов? И Абрам Кунце устал. И вы, Бог даст, устанете…
Маликульмульк хотел было сказать, что это уже случилось, да промолчал, глядя на коричневый блестящий кружок. Потом отпил — и понял, что сыт шоколадом по горло. Такое с ним случалось очень редко.
— Абрам Кунце был бродячим торговцем. Чем он торговал — теперь уже никто не скажет. Но велики ли доходы у человека, который бредет от деревни к деревне с коробом за спиной? Он даже не может по-настоящему обманывать своих покупателей — речь идет о сущих грошах. И вот этот бедняга добывает рецепт бальзама. Ему кажется, что теперь-то он выбьется в люди. Он приходит с рецептом в Ригу. Почему в Ригу?
— Здесь у него были какие-то родственники. Но он с ними не поладил и поселился в крепости у Карловских ворот, в доме кого-то латыша… Вот что странно — как это немцы позволяют латышам жить в крепости?
Фон Димшиц рассмеялся.
— А что бы они делали без латышей? Кто бы служил в дворниках и сторожах? Кто бы тушил пожары? Этим занимаются парни из латышских братств. Так вот — Абрам Кунце с годами моложе не становится, а бальзам приносит не ту прибыль, на которую он рассчитывал. Абрам Кунце начинает тосковать по дому — ведь где-то и у него есть дом. Может быть, есть жена, дети, и дети уже выросли, может быть, он уже знает, что родились внуки. Он не может вернуться с пустыми руками. И он говорит: «Господи, я старался жить честно, я если мошенничал — то наживал на этом гроши, я стар и болен. Господи, я прожил жизнь, а все, что имею, — рецепт бальзама, который здесь называют моим именем. Господи, я впервые в жизни совершу дурной поступок!.. Я должен о себе позаботиться, Господи, иначе мне впору помирать под дождем и снегом на большой дороге! Я хочу домой, Господи…» И он — что он делает, герр Крылов?
