— Я бы посоветовал вам, герр Струве, сегодня просто полежать на диване, — сказал Гриндель. — И любой доктор бы это посоветовал, глядя на ваш цвет лица и померив ваш пульс.
— Этот юноша злоупотребляет моим доверием, — пожаловался аптекарь. — Он знает, что я помню, как его приглашали профессором в столичную академию медицины и хирургии! Это правда, герр Крылов! Он умнее, чем кажется, он умнее, чем положено быть в его годы! Вот какого ученика я воспитал! Шесть лет он был в моей аптеке учеником — и за это время наилучшим образом выучился вить из меня веревки!
Гриндель рассмеялся.
— Я посижу с вами, и вы расскажете мне о своих странствиях, — предложил Маликульмульк. — А Давид Иероним будет принимать посетителей.
И он действительно около часа провел со старым аптекарем, но напоминать об Илише и давней истории с бальзамом опасался. Герр Струве рассказал о приключениях юных лет, когда был бродячим подмастерьем, — главным образом смешные истории.
— А вот еще был случай в Бремене. Там я, любезный герр Крылов, попал в большую аптеку, где хозяин держал, кроме меня, еще подмастерье и троих учеников. Все было превосходно, и еда, и постельное белье, он многому нас научил, но вот беда — он обожал музыку и пение. Вечером он собирал нас на ужин, а после ужина заставлял петь. Это было ужасно, никто из нас не имел ни голоса, ни слуха, но наш хозяин, очевидно, тоже — и, слушая нас, он был счастлив. Эти кошачьи концерты прекратились внезапно — он зазвал в гости своего друга, который вернулся в Бремен после долгой отлучки. Угощение было превосходное, и наконец нам приказали петь. Делать нечего — мы запели. После первой же песни гость, мужчина прямого характера, попросил нас замолчать и сказал, что мы только дерем глотки и пускаем петухов. Мой хозяин огорчился, но вздумал оправдаться. Они, все пятеро, — так сказал хозяин, — может, и не придворные тенора и баритоны, зато все — прекрасного поведения и спиртного в рот не берут ни капли, разве что немного пива. И тут гость выразился так: уж лучше бы твои воспитанники пили, да хорошо пели! Больше нас вокальными упражнениями не мучили.
— Я расскажу эту историю ее сиятельству! — отсмеявшись, пообещал Маликульмульк. — И непременно при дамах, которые воображают себя певицами.
— Да, да, расскажите, история поучительная!
Шагая к замку, Маликульмульк невольно улыбался, вспоминая, как славно рассказал свою историйку герр Струве. И уже у Свинцовой башни он вспомнил о важном деле. Пришлось немного вернуться и зайти в «Петербург» с черного хода, спросить повара Шульца-Шуазеля. Тот обещал освободиться через полчаса. Маликульмулька это устраивало — он успевал зайти к фон Димшицу.
Шулер отсутствовал, но фрау Векслер передала Маликульмульку записку. Назавтра его ждал к ужину герр Видау.
— Герр Крылов, если вы увидите, что Леонарду предлагают неподходящее угощение, помогите ему, ради Бога, — сказала фрау Векслер. — В прошлый раз он что-то такое съел у этого Видау, что всю ночь не спал.
— Как же я могу помочь? Разве что сам съем и его, и свою порцию.
— Это было бы замечательно! — фрау улыбнулась.
Он шулер и в амурных делах, подумал Маликульмульк, он выбирает некрасивых женщин, зная, что они всей душой к нему привяжутся и будут о нем заботиться. Весьма разумно — а если обстоятельства неблагоприятны, то и бросить не жалко, как бросил он бедную мопсовидную Эмилию… Впрочем, тут он вкладывает деньги. Возможно, и впрямь решил остепениться. Сколько ему лет — сорок пять, пятьдесят? Фрау Векслер будет заниматься лавкой и домашним хозяйством, а фон Димшиц — читать книги, навещать немногих приятелей, играть по маленькой. Возможно, родится ребенок… По классификации Паррота фон Димшиц — явный родитель.
Екатерина Николаевна — та самая некрасивая женщина, которая будет безмерно благодарна человеку, решившему на ней жениться. Может, права княгиня, однажды прямо сказавшая об этом? К тому же Екатерина Николаевна бездетна и первым делом постарается родить младенца, а то и двух. Получится отменное семейство под крылышком Голицыных. Фон Димшиц так бы и поступил.
Это по-философски — найти любящую женщину, чтобы провести с ней остаток дней своих. Но ежели философу тридцать три года? Дурацкий возраст — ни то, ни се. И на покой еще рано, и жениться, сдается, уже поздно… или еще рано?..
Пообещав фрау Димшиц, что присмотрит за Леонардом, и условившись о времени, Маликульмульк поспешил в «Петербург» за Шульцем-Шуазелем.
Дегустацию производили в кабинете князя — чтобы дамы не мешали. Опять были расставлены и бутылки, и чарки. Из «взятки» Лелюхина выставили до поры только «кунцевский» бальзам. Повар потребовал еще стакан воды — полоскать рот. И приступил к священнодействию.
Маликульмульк и Голицын смотрели на него во все глаза — уж больно получилось занимательное зрелище. Повар хмурился, сдвигал брови, хмыкал, фыркал, замирал с разинутым ртом — Маликульмульк поневоле вспомнил театр Фитингофа с его весьма средними актерами. Взять такого Шуазеля-Шульца на роли комических слуг — и от публики отбою не будет.
Кроме того, облеченный княжеским доверием дегустатор на свой лад переставлял бутылки. И после получасовых манипуляций изрек свой вердикт.
— Вот перед вами «кунцевский» бальзам, ваше сиятельство. Ему почти совершенно соответствует бальзам из аптеки Оленя, словно наливали из одной бочки. Похож, да не таков бальзам из аптеки Лебедя. В нем больше имбиря. Добавить истолченный имбирь или его настойку в готовый напиток несложно.
— А прочие?
— В этой бутылке, ваше сиятельство, тоже «кунцевский», но разведенный Бог весть чем, каким-то травным настоем. Он по крепости выходит слабее, но это именно он. Мне кажется, он отдает малиной.
— Чье это творение? — спросил князь. Маликульмульк с трудом разобрал свою закорючку на желтоватой наклейке.
— Это Синяя аптека, ваше сиятельство.
— Продолжайте, сударь.
— Вот эти — заметно отличаются от «кунцевского», — Шуазель-Шульц показал на бутылки из Коронной аптеки и аптеки Льва. — Они и меж собой отличаются. Но лечебных свойств в них, я полагаю, больше. В них добавлен мед.
— А в тех меда нет?
— В тех нет, ваше сиятельство.
— Итак, если Абрам Кунце действительно продал свой рецепт кому-то из аптекарей, как считают полицейские, то это — скорее всего хозяин аптеки Оленя. От него рецепт могли получить хозяева аптеки Лебедя и Синей аптеки. И у него украл рецепт Лелюхин, во что я не очень верю. Логично я рассуждаю? — спросил князь, и Маликульмульк с поваром подтвердили: весьма логично!
— Если же этот загадочный Кунце продал рецепт Лелюхину, то хозяин аптеки Оленя — личность гениальная. Распробовав лелюхинское творение, он определил все элементы и сделал точно такой же бальзам… — князь задумался. — Господин Шуазель, такое возможно?
— В бальзам входит по меньшей мере с десяток трав, ваше сиятельство. Можно, проведя множество опытов, подобрать очень похожий состав. Но тут много зависит и от спирта, которым спиртуют бальзам, и даже от воды. Опытные виноделы знают, как много значит вода.
