— Вы, наверное, понимаете, что деньги не у меня, а в милиции. Я же сам в этой самой истории с рубином лишился целого состояния!
— Вы считаете, что камень, который вы отдали Александру Петровичу, был подлинным?
— Вне всякого сомнения. Уважаемый ювелир ни минуты в этом не сомневался. Он внимательно его осмотрел и, только поняв, что имеет дело с оригиналом, дал мне деньги в залог. Я попросил реализовать кольцо, человек я небогатый, а тут вдруг такое наследство… И тут же удача, поманив меня своим ярким оперением, как это ни банально и пошловато звучит, вспорхнула и была такова…
— Вижу, вас потянуло на экзотические сравнения. Впрочем, я вас понимаю. Когда речь идет о таких деньгах, невольно тянет изъясняться особым штилем…
— Наверное, это так. Но что же нам теперь с вами делать?
— Да вот пока мы с вами беседовали, мне, знаете ли, в голову пришла мысль: не объединиться ли нам?
— То есть?
— Буду до конца откровенным. Я ведь намеренно следил за вами так, чтобы вы меня легко «разоблачили». Надеялся, что вы меня вычислите и сами заговорите со мной.
— Даже так?
— Я бывший работник МУРа и кое-что смыслю в этом деле. Да и предварительная информация, собранная о вас, свидетельствовала о том, что вы и сами не чужды распутыванию всяких деликатных дел. Или я не прав?
— Вижу, что вы основательно подготовились…
— Уверяю вас, это было несложно, имея знакомства в милицейских кругах. Так что вы скажете на мое предложение?
— Собственно говоря, я ничего не имею против. Одна голова хорошо, а две — лучше. Скрывать мне нечего. Я в этом деле — самая пострадавшая сторона. Совесть моя чиста. Наследство я получил по завещанию, к Александру Петровичу обратился, поскольку давно его знал. Помочь в восстановлении доброго имени старика с радостью готов. Сотрудничать так сотрудничать… Но пора, по-моему, вам представиться. Я ведь даже толком не ведаю, как вас величать?
— Николаем Андреевичем. Можно просто — Николаем. А я вас Петром могу называть?
— Конечно. Без проблем.
— Поскольку я сам на вас, Петр, вышел, то в знак доверия к вам могу сообщить деликатную информацию. У Александра Петровича в ту злосчастную ночь были гости…
— Гости?
— Да. Двое мужчин и одна женщина.
— Неужели? Я знаю только об одном мужчине.
— Догадываюсь, от кого сведения. Но их было двое, и еще одна женщина, уверяю вас.
— И как же вам удалось это узнать? — не удержался Петр.
— От нее самой.
— Вот это да! — удивился Петр. — Где же вы ее нашли?
— А я ее и не искал, она сама пришла и все рассказала — это внучка Александра Петровича, Ольга.
— И в котором часу она от него ушла?
— В половине второго ночи.
— Так поздно?
— Именно так. Между прочим, Ольга — любимая внучка Александра Петровича. Точнее, была любимой внучкой. Увы. Последнее время она во всем помогала старику. Убиралась у него, готовила, стирала… Весьма положительная особа, серьезная и рассудительная, несмотря на сравнительно юный возраст.
— Почему в ту ночь она не осталась ночевать у Александра Петровича?
— Старик не терпел постоянного присутствия в своем доме даже родных и дорогих ему людей. Кроме того, он не любил посвящать их в свои коммерческие дела. Такой уж он был человек. Как-никак тяжелые времена пережил. Как я понял, он стал весьма интравертным и скрытным. К тому же явно не хотел, чтобы Ольга увидела людей, которых ожидал ночью.
— Странно, что он не задержал внучку — в такой час выходить на улицу небезопасно.
— Ольга сказала, что он дал ей денег на такси, а ушла она незаметно. Старик выпустил ее через черный ход. У них подъезд такой, есть парадный вход, а есть и черный. Им пользуются только старожилы, у старика как раз ключ имелся. И он, повторюсь, явно не хотел, чтобы внучка увидела его клиентов.
— Вам удалось что-нибудь узнать о поздних визитерах? — спросил Петр.
— Во всяком случае, такси они не заказывали. Их явно дожидались автомобили где-то поблизости. Надо опросить жителей на соседней улице, может, кто-то из них заметил чужую машину. Вдвоем это делать сподручней, легче и быстрее. Вы согласны?
— Согласен.
— Вот и чудненько. Итак, будем считать, что мы договорились и стали компаньонами в этом деликатном и явно непростом деле.
— Предпочитаю слово «напарники»…
— Как вам, Петр, будет угодно. Я согласен.
Они допили пиво. От второй кружки Николай решительно отказался. Расплатившись, обменялись номерами мобильных телефонов и договорились встретиться на следующий день в десять часов утра, чтобы начать опрашивать жильцов пятиэтажек на соседней улице.
Открыв ключом железную дверь в свою квартиру, Петр сразу же почувствовал, что там кто-то есть. Это явно была не Надежда. Он решительно прошел на кухню и увидел там уютно расположившихся троих мужчин — одного солидного, в элегантном модном пиджаке в мелкую клеточку, и двух молодых амбалов в джинсовых костюмах, в голубом и черном. Они спокойно пили чай из его любимых больших фаянсовых кружек. «Ничего себе», — только и успел подумать Петр.
— Что же вы так смутились, дорогой хозяин? — спокойно произнес солидный «налетчик». — Проходите и присоединяйтесь к нам. Смелее, смелее!
Петр почувствовал, что во рту у него вдруг пересохло. Потоптавшись на месте, он опустился на свободный стул.
— Вы, дорогуша, не бойтесь, мы у вас ничего не взяли, не украли и впредь ничего подобного делать не намерены. Мы пришли с вами побеседовать, разжиться кое-какой информацией. И только.
— Так ведь я сам ничего не знаю, — заметил Петр, облизав сухие губы.
— Ой ли, дружище?!
— Уверяю, что это так!
— А может, память немного освежить? Ну-ка, Василий, помоги ему!
Один из верзил послушно потянулся через стол и ткнул Петра кулаком в челюсть. Стул опрокинулся, хозяин квартиры, отлетев к стене, ударился головой о батарею. Свет в его глазах померк, а сильная боль сменилась состоянием полнейшей индифферентности — он благополучно потерял сознание.
Глава шестнадцатая
Мигуэль подошел к самому краю огромной воронки. Он и сам не понимал, зачем и почему очутился здесь. Извращенным любопытством к страданиям и несчастьям людей он не отличался. Но вот неожиданно его очень сильно потянуло прямо к этим холмам на окраине города. Здесь дней десять назад взорвался самолет. Газеты до сих пор писали разные небылицы по этому поводу. Место катастрофы уже освободили от обломков, и Мигуэлю почему-то захотелось непременно там побывать.
Юноша пару минут молча постоял у обрыва.
