Я тоже влияю на человеческие судьбы, я путаю их карты, сбиваю их с пути скучного безгреховного позитива, который зовется таким некрасивым, пресным, отвратительным словом — добро!
У меня теперь своя жизнь! Но я ему по-прежнему завидую. Зависть и сегодня гложет мою душу и мое бытие. Но зависть ведь тоже зло, следовательно, она преумножает мое богатство, мой заряд разрушения! Я завидую, значит, я существую!
Глава тридцать вторая
Ювелира, купившего камень у несчастного художника Франса, звали Бернар Паллетон. Это был невысокий жилистый мужчина лет пятидесяти, хитрющий, довольно приятной наружности, хотя и рано облысевший. Вероятно, с целью компенсации за голую, как колено, голову он отрастил себе окладистую с проседью бороду и довольно пышные усы, в которых тоже виднелись белые прожилки. Паллетон овдовел пять лет тому назад, жена его умерла от лихорадки, и с тех пор он влачил бренное существование один-одинешенек, поскольку детей с покойной Беатрисой не нажил.
В своей профессиональной среде он слыл неплохим мастером и очень ловким, даже прожженным дельцом. Изделия свои он пристраивал и знатным аристократам — вельможам, и богатым купцам, но не гнушался продавать кольца, браслеты, серьги и кулоны попроще и подешевле простым горожанам, лишь бы деньги у них водились. Была у Паллетона заветная мечта — стать поставщиком королевского двора, но пока, несмотря на все ухищрения и старания, осуществить ее ему, увы, никак не удавалось.
Разумеется, ювелир с первого взгляда определил подлинную цену удивительно крупного рубина и сразу же смекнул, что сможет здорово нажиться на перепродаже. Сообразил он, конечно, и то, что цена камня в золотой оправе еще больше увеличится.
Едва за Франсом закрылась дверь, Паллетон, потирая от нетерпения руки, приступил к подготовительной работе. Тщательно изучив рубин, он пришел к выводу о том, что такой крупный и прекрасный камень выгоднее всего будет смотреться в массивной, но достаточно простой, без изысков золотой «одежде».
Подмастерьям своим, Клоду и Виллему, вкалывающим на него с утра до позднего вечера, он камень не показал. Он просто как-то вскользь и небрежно заметил, что получил заказ на золотую оправу.
Между тем, покупая рубин у художника, он уже знал, кому его предложит. Маркизу Анри де Шиассье, знатному придворному, большому любителю драгоценностей и пышных нарядов. Поговаривали, что даже сам Людовик XIV, Король-Солнце, иной раз не гнушался отпустить комплимент маркизу за его блистательный вкус в подборе украшений для его молодой супруги Женевьевы, изящной молодой дамы необыкновенной красоты.
Паллетону лишь однажды удалось продать маркизу золотые серьги с изумрудами, да и то, в сущности, случайно. Женевьеве срочно требовалась новая драгоценная игрушка, а Бернар оказался тут как тут со своим предложением…
Теперь же совсем другое дело! Рубин все переменит! Паллетон заранее предвкушал, как будет отчаянно торговаться с маркизом, не снижая цены. Разве совсем малость, чуть-чуть, исключительно ради того, чтобы кольцо с таким замечательным камнем увидел сам Людовик. А в том, что это произойдет, Паллетон не сомневался. Всем была известна страсть великого короля к драгоценным камням.
«Он заметит его, обязательно заметит! И тогда, скорее всего, пожелает узнать имя ювелира. Ну, и передо мной откроются такие перспективы, такие перспективы, что даже дух захватывает!» — размышлял Бернар, шлифуя золотую дужку кольца. Жадность была его второй натурой, если не первой. Вроде бы жил он один, детей и близких родственников у него не было, но вот страсть к наживе, стремление преумножить свое богатство у него с возрастом не просто не проходило, наоборот, усиливалось. Все ему было мало и мало.
Оправа была готова к воскресенью. Подмастерьев в этот день не было, никто ему не мешал. Ювелир «состарил» золото и вставил рубин в лапки. Затем спрятал готовое кольцо в потайной стальной ящик, замурованный в стену его собственной спальни, и принялся сочинять послание маркизу. Писать письма знатным особам он был не мастак, поэтому промучился целых полдня…
ВАША СВЕТЛОСТЬ!
Пишет Вашей Светлости Ваш покорный слуга Бернар Паллетон, имеющий честь состоять в гильдии ювелиров, что на улице Вертю. Позволю напомнить Вам, Ваша Светлость, что Вы приобрели у меня в прошлом году 11 августа серьги с изумрудами за 1 720 ливров. Вы еще тогда, Ваша светлость, изволили меня похвалить за мою работу.
Счастливому случаю я обязан, что ко мне попало старинное кольцо с огромным рубином необыкновенной красоты, чистоты и огранки.
Зная Ваше Превосходительство как истинного знатока драгоценных камней и украшений, осмелюсь предложить вниманию Вашего Превосходительства сие кольцо.
Оное замечательное украшение почту за удовольствие лично доставить по указанному Вашим Превосходительством адресу в Париже или ином месте для осмотра и возможной сделки ко взаимному удовольствию.
Остаюсь Вашим верным и покорным слугой
Бернар Паллетон, мастер-ювелир.
Будучи очень довольным собой — ведь так складно и так пространно он еще никогда в жизни не писал, Бернар, тщательно запечатав послание, в понедельник отправил его с подмастерьем в собственный дом маркиза на улице Муффтар. Ответ ему пришлось ждать больше недели по причине того, что маркиз с супругой находился в это время в новой роскошной королевской резиденции в Версале. С оказией письмо через семь дней все же дошло до адресата.
А спустя два дня камердинер маркиза, посетивший Паллетона, передал тому приглашение прибыть в Версаль, чтобы прямо там, на месте, и продемонстрировать новое украшение.
Бернар, не откладывая дело в долгий ящик, стал готовиться к отъезду. К желанию провернуть выгодное дельце у Паллетона примешивалось и любопытство. Ему очень хотелось осмотреть новый королевский дворец, построенный в 1682 году, о великолепии которого уже ходили легенды. Он слышал, что прекрасный замок строили лучшие прославленные мастера: архитекторы Луи Лево и Франсуа Мансар, а также знаменитый художник Лебрен. Все побывавшие там восторгались замечательным парком, разбитым архитектором Ленотром, с красивыми аллеями, множеством мраморных скульптур, бассейнов и фонтанов.
— Хоть подивлюсь на все это, хоть одним глазком на эти чудеса погляжу! Уже не зря съезжу, даже если выгодное дельце провернуть не удастся, — рассуждал ювелир, запасаясь всем необходимым в дорогу.
Не особенно рассчитывая побывать внутри дворца, он хотел осмотреть хотя бы парк и полюбоваться внешним великолепием загородного королевского замка. Однако действительность превзошла его ожидания. Правда, когда Паллетон добрался до Версаля, маркиза он там не застал. Тот вместе со всей свитой сопровождал Людовика на охоте. Но Бернару сильно повезло: он встретил земляка, Жака Медара, односельчанина, который сделал головокружительную карьеру — стал одним из королевских поваров. Они столкнулись нос к носу у ограды парка. Земляки вдоволь наговорились, а главное, благодаря Жаку Бернар попал и в сам дворец.
