И она тревожно оглянулась на Гримбла. Месяц назад во время утренней воскресной службы в соборе Св. Павла застрелился некий сорокалетний мистер Истон, страдавший прогрессирующим параличом. Его тело позднее было кремировано в Уокинге, а в соборе пришлось проводить службу Примирения после осквернения собора самоубийством. С самого утра Пенелопу преследовала мысль, что Гримбл тоже может застрелиться в церкви во время их венчания со Стивеном, чтобы расстроить свадьбу. Но Гримбл был тих и печален и вовсе не походил на человека, способного застрелиться.
В церкви находилось несколько посторонних, сидевших в разных местах на скамейках. Фаберовский предложил невесте сесть, пока священник облачится и выйдет к ним. Доктор Смит немедленно пристроился по другую сторону от дочери и опять заговорил, достаточно громко, чтобы поляк мог расслышать его слова.
— Должен тебе сказать, Пенни, что будь на то моя воля, я не позволил бы вам ехать в свадебное путешествие. Я положительно поддерживаю мнение доктора Сканцони, что путешествия, сопряженные с длительными железнодорожными переездами, с недостатком удобств, досуга и отдыха, подвергают здоровье новобрачных опасностям. Ты должна предупредить своего мужа о том, что он должен в интересах твоего здоровья соблюдать умеренность в половых сношениях, а также заботиться о своевременных остановках в дороге для доставления тебе необходимого покоя. Еще раз умеренность и умеренность! — доктор Смит выразительно посмотрел на Фаберовского, но тот в ответ только презрительно ухмыльнулся. — Слишком частые половые сношения подают повод к различным неприятностям. Если вы не последуете моему совету, то уже вскоре после свадьбы, Пенни, у тебя начнутся проблемы с регулами, они могут запаздывать на несколько дней, будут слишком обильны, иногда даже сопряжены с сильными болями, так что вам придется остановиться в каком-нибудь отеле, где ты должна будешь оставаться в постели в течении нескольких дней. Если выяснится, что вы не можете рассчитывать на свое благоразумное воздержание, то советую вам спать в отдельных комнатах.
— Я хочу вам сказать, что любовь в святом супружестве может быть сохранена только при строгой умеренности чувств, ибо брак заключается между людьми для пресечения прелюбодеяния и порождения законных детей, — обернулась назад мисс Какссон, севшая на скамью впереди.
— Сперва сами выйдите замуж, а потом уже будете учить мою дочь, — оборвал ее доктор Смит. — Так вот, Пенни, для вашего же с мистером Фейберовским блага и для блага вашего потомства умеренность в половых сношениях должна идти рука об руку с умеренностью в еде и питье. Количество крови в организме очень ограничено. Кровь приливает то к одному органу во время его действия, то к другому…
При этих словах поляк почему-то представил себе полупрозрачного, словно из дымчатого стекла, Артемия Ивановича, плавающего и кувыркающегося в воздухе перед алтарем, причем кровь внутри него при каждом перевороте медленно переливалась с достойным зловонной ист-эндской канавы журчанием, наполняя те или иные члены.
— …В случае сношений после обильного обеда, — продолжал доктор Смит, — кровь отвлекается половым актом к половым органам и вследствие этого происходит неправильное пищеварение, катар желудка и кишечника со всеми вытекающими из этого тягостными последствиями. Кроме того, чрезмерно наполненный желудок в ночное время причиняет возбужденные сны, требующие полового удовлетворения.
Тяжелый горький вздох Гримбла с задней скамьи заставил доктора Смита обернуться.
— Вы не представляете, Гримбл, как я сегодня счастлив, — сказал он. — Возможно, меня не будут пускать в дом к новобрачным, чтобы поболтать с мистером Фейберовским за рюмкой коньяка, как в старые добрые времена. Зато и я тоже смогу не пускать их к себе. Но главное, что теперь и вам нечего будет делать в моем доме!
Гримбл совсем пал духом и стал даже меньше размером.
— Не стоит терзать бедного Гримбла, — вступился за неудачливого конкурента поляк. — Он и так уже страдает недержанием монокля.
Доктор Смит отвернулся от Гримбла и опять взялся за свою дочь.
— Ты, Пенни, как дочь известного врача, должна знать, что между центральной нервной системой и половым аппаратом существует связь, в чем твой муж скоро и горько убедится, если будет злоупотреблять наслаждениями любви. Сперва у него ослабеют духовные способности, как-то: память, внимательность, размышления и способность заниматься продолжительной умственной работой, между тем как способности воображения, красноречия и музыкальности могут даже значительно повысится, — все слушавшие доктора Смита заметили, как какой-то внутренний огонь загорелся в его глазах по мере того, как он начал разворачивать эпическую картину гибели и распада своего зятя. И только мисс Какссон, смотревшая не на Смита, а на доктора Гримбла, подметила такую же перемену в отвергнутом женихе. — Силы пропадут, — голос доктора Смита окреп и теперь разносился по всей церкви, возвращаясь эхом из-под ее высоких сводов, — чувства возбудятся и перед нами предстанет типическая картина нервного гипохондрика, жалующегося на всевозможные страдания, в особенности на головные боли в затылке или на боль половины лба!
Гримбл распрямил плечи и вставил в глаз монокль. Он больше не выглядел жалким, кровь его забурлила, подогреваемая вновь вспыхнувшей надеждой.
— Потом он станет жаловаться на затруднения пищеварения, запоры и прочее, откуда проистекут и другие последовательные большие или меньшие затруднения в отправлениях различных органов. Ослабленный таким образом организм потеряет свою способность сопротивляться болезнетворным причинам, откуда явятся катары слизистых оболочек носа, горла, глаз и кишечника, которые будут влиять теперь на него сильнее, чем в прежнее время неослабленного здоровья, — Смит встал со скамьи и указал пальцем на Фаберовского. — Наконец, расслабленный организм сделается добычей чахотки, рака или какой-нибудь повальной болезни, и он умрет!
Гримбл вскочил и в восторге зааплодировал. Хотя он и считал себя высококлассным специалистом, но тут доктор Смит показал ему всю мощь своего аналитического ума и энциклопедических познаний. Он открыл Гримблу глаза на его светлое будущее и тот не мог не отдать должное своему учителю и будущему тестю — как только Пенелопа в скором времени овдовеет. Мисс Гризли присоединила свои аплодисменты к аплодисментам доктора Гримбла.
— Доктор Смит, — выкрикнула она, напугав вышедшего к ним в облачении викария. — Вы просто великолепны!
Служка раздал гостям листы с напечатанным текстом службы и пригласил всех проследовать к алтарю и разместиться на передних скамьях: слева гости невесты, а справа — жениха. Величественные звуки органа огласили своды церкви. Под руку с Пенелопой Фаберовским поднялся по ступеням в алтарь и встал перед викарием.
Дальнейшее он запомнил плохо. Священник задавал вопросы, они отвечали. Несколько раз поляк оглядывался назад и натыкался взглядом на сияющего Гримбла, пытавшегося знаками показать невесте, что обручальное кольцо не навечно, что вскоре наступит день освобождения и тогда уже она станет его счастливой супругой. Но доктор Гримбл был плохим мимом, а может сказывался его медицинский интерес к глистам и прочим похожим предметам, потому что все его ужимки и жесты выглядели совершенно неприличными и недопустимыми в респектабельном обществе, так что даже влюбленная в него мисс Какссон покрылась пятнами стыда.
