— Глупости! К каким еще сливкам? В Демьянове все друг друга знают. Теперь и ты представлен местному обществу и будь уверен, завтра же все начнут раскланиваться с тобой и спрашивать о здоровье твоей матушки… Ладно, друг мой, «наше место в буфете»!
Процитировав Островского, Дмитрий увлек приятеля к уютному столику в углу. Ассортимент закусок в театральном буфете действительно поражал воображение — антрепренер недаром заказывал их поварам «Гран-Паризьена», лучшего городского ресторана. Правда, и цены в буфете были ресторанные, поэтому не так уж много театралов толпилось у буфетной стойки. Большинство демьяновцев не одобряли пустого мотовства. Дома, после спектакля, можно съесть ужин, приготовленный своей кухаркой, — дешевле встанет. Что деньги на всякие фрикасе швырять? Прошвыряешься…
Демьяновская публика, прогуливаясь в фойе, с жаром обсуждала городскую сенсацию, связанную с бенефицианткой Волгиной. Дмитрий и Петя, сидя за столиком буфета, постоянно слышали обрывки чужих разговоров:
— Это просто скандал! Ведь она совершенно открыто жила с Жоржем Райским, а теперь вдруг прониклась страстью к Ведерникову… Конечно, с его деньгами легко внушать женщинам любовь.
— Но он при желании мог найти моложе и богаче, за него пошла бы любая, даже и восемнадцатилетняя…
— Ну зачем умному немолодому человеку восемнадцатилетняя? Ведерников — господин практичный и рассудительный. Он искал зрелую женщину…
— А зачем умному человеку, практичному и рассудительному, прожженная актрисулька не первой молодости?
— Напрасно вы так, у нее феноменальный талант! И красоту не отнимешь.
— Какой бы красотой она ни блистала, а кроме актера Райского, ничего лучшего у нее не было. Савелий же Лукич, согласитесь, блестящая для нее партия!
— А Варвара Ведерникова со злости готова удавиться на собственной косе. Она привыкла вертеть отцом как пожелает. А теперь в дом придет мачеха и живо поставит эту наглую девку на место. Отныне мадам Волгина будет вертеть Савелием Лукичом самолично.
— Говорят, он подарил Волгиной колье из бриллиантов и изумрудов.
— Не просто колье, а целый гарнитур, и стоит, как хорошая усадьба!
— Нет, что бы вы ни говорили, это дикий брак, сумасшествие, и счастья он не принесет, уж поверьте.
— А Жорж Райский, получив отставку, скандалил и грозился всех поубивать…
— Милочка, у актеров это просто, сегодня он в отчаянии, а завтра, глядь, уже с другой! Он такой красавчик, что дамы долго тосковать ему не дадут…
— Может быть, и не дадут, но Волгина опекала его как мать, заботилась о его здоровье, оплачивала долги, не позволяла пьянствовать. Без нее он живо плюхнется в грязь, и другие дамы его не остановят.
— Поразительно, — сказал Петя, допивая свой бокал, — за пять минут можно собрать все сведения о человеке, даже не задавая никаких вопросов.
— Да, в этом недостаток, а может быть, и преимущество маленьких городков. Все друг друга знают, и друг о друге знают всё. Никаких тайн в приватной жизни граждан здесь не существует. Невольно приходится держать себя в жесткой узде. Будь уверен, в другом углу сейчас обсуждают тебя, и тоже уже все о тебе откуда-то узнали, всю подноготную.
— Меня?!
— А что ты думал? Событий здесь немного, и появление в городе нового лица обязательно вызывает толки и пересуды. Твой приезд в Демьянов — сенсация номер два, а могла бы быть и первой, если бы Волгина тебя не затмила. Ты заметил, как нас лорнируют местные дамы? Кажется, ты им нравишься… Думаю, скоро нас начнут зазывать в гости во все лучшие дома — местное общество захочет познакомиться с тобой накоротке. Кстати, как тебе демьяновские дамы? Ты, кажется, был уверен, что они явятся в театр чуть ли не в капотах?
— Дамы? Дамы очаровательные. И очень стараются быть элегантными. Ей-Богу, ни одной в капоте не заметил! Одеты они, по-моему, не совсем модно, впрочем, я в этом не слишком хорошо разбираюсь. Но вроде бы в Европе носят что-то другое…
— Ну, Топтыгин, на тебя не угодишь!
— Почему не угодишь? Демьяновские моды меня вполне устраивают. К тому же я заметил несколько дам, одетых с иголочки…
— Наверняка одна из них — председательница Дамского комитета госпожа Синельникова. Она славится своими нарядами на весь уезд, потому что ничего не заказывает у здешних портних, а все привозит из Петербурга и Москвы. Стильная дама. Ну ладно, пойдем в зал, антракт заканчивается, я не хочу опоздать к началу следующего действия.
По окончании спектакля Волгину буквально закидали цветами, среди которых Митина восьмирублевая корзина незаметно затерялась. Но цветы от Ведерникова — огромную корзину белых роз, которую вынесли на сцену двое его приказчиков, актриса выделила сразу. «Наверняка в цветах еще и футляр с какими-нибудь драгоценностями!» — шептали в рядах.
Волгина выходила на поклоны сперва вместе с молодым актером, игравшим Незнамова, потом одна. Публика, устроившая настоящую овацию, не желала ее отпускать.
— Браво, Волгина! Браво! — неслось со всех сторон.
Глава 5
На следующее утро, за завтраком, Петр продолжал восхищаться игрой провинциальной актрисы.
— Я, Митя, вчера думал, что ты преувеличиваешь, расхваливая игру Волгиной. Но она и вправду очень талантлива. Как она произнесла в финале: «От радости не умирают!» Мне казалось, я зарыдаю как институтка… Неужели она оставит сцену, выйдет замуж и превратится в богатую демьяновскую купчиху?
— Боюсь, что да. Вряд ли Ведерников позволит ей играть после свадьбы.
— А какие еще спектакли объявлены с ее участием?
— Послезавтра «Макбет».
— Ой, как я хочу посмотреть ее в роли леди Макбет! Обязательно пойдем, Митя!
— Вам тут, Дмитрий Степанович, записок наслали, — вдруг флегматично заявил Василий, разливая кофе. — Со вчерашнего вечера шлют и шлют, сегодня тоже…
— Вася, ну сколько можно тебя учить! Что значит, наслали? Если принесли записку или письмо, нужно сразу же передавать мне. Может быть, там что-то важное по службе.
— Да скажете — важное! Баловство одно. Полюбуйтесь.
Василий высыпал на стол кучу разнообразных записок, в конвертах и просто на листках. Дмитрий снова сделал строгое лицо:
— Василий, записки подают на подносе.
— Извините, Дмитрий Степанович, я там металлическую посуду чищу, так поднос уже мелом натер. Желаете, на фарфоровое блюдо выложу и поднесу?
— Уйди с моих глаз!
Дмитрий принялся разбирать записки.
— Ну, Петя, мои предсказания начинают сбываться! Это от кого? От председателя земской управы: «Дорогой Дмитрий Степанович! Буду рад видеть вас у себя сегодня вечером. Приходите с вашим петербургским другом, составим партию в карты». Так, уездный предводитель дворянства зовет к обеду, мировой судья приглашает на именины дочери, полицейский исправник предлагает рыбалку, председательница Дамского комитета Синельникова (та самая элегантная дама, которую мы видели в театре) умоляет принять участие в любительском благотворительном спектакле, вдова полковника Лопнева просит пожаловать к ней в имение (не поедем, у нее три дочки на выданье)… Петр, ты вызвал настоящий ажиотаж! А это что? Окружной прокурор Хомутовский будет рад предложить нам места в своей ложе на «Макбета». Ты, кажется, хотел в театр?
