— Да, синьора. Конечно. Сию минуту, — пролепетала робеющая стюардесса и умчалась за коньяком.
К возвращению господина Фандотти на столике красовалась приличная порция «Реми Мартина» — средства, в чудодейственность которого так верит каждый мужчина. В глазах Паоло Фандотти мелькнула тень удовлетворения.
Синьора Луиза снисходительно улыбнулась и примирительно сказала:
— Выпей, дорогой. Успокойся. Нам нужно приберечь силы для Москвы.
— Это ты побереги силы для Москвы. Что касается меня, я не собираюсь открывать там военных действий.
Супруги замолчали. Луиза Фандотти принялась просматривать каталог женской одежды, а синьор Паоло с видимой скукой на лице стал разглядывать соседей.
До Москвы оставалось полтора часа лету.
Глава четвертая
Просто Вика и госпожа Валито
Вика являла собой классический пример «мужика в юбке». Но так было не всегда. Много лет назад, до замужества, Викуля выглядела симпатичной девчушкой, обаятельной и очень живой. Но как же давно это было… Страшно вспомнить. Да и было ли вообще?
Теперь она тянула семью, состоящую из трех сыновей и мужа Ленечки, давно превратившегося в фантастический гибрид человека и дивана. Викуля работала на трех работах: являлась редактором женского журнала, вела стилистику в каком-то захудалом вузе и мыла полы в офисе, располагавшемся по соседству с редакцией.
Леня водил детей в детский сад, старшего сына встречал по вечерам со второй смены из школы, ходил по магазинам на данные ему Викой деньги и пил. Сначала пил от скуки. Есть люди, искренне не понимающие, каким образом можно отдохнуть, если не напиться. Для них бутылка — своего род бонус за еще один прожитый день. Именно к этой категории принадлежал аристократичного вида Ленечка.
Эффектные юноши были Викиной слабостью смолоду. Порода — вот, что всегда повергало ее в священный трепет. Встретив Ленечку, она влюбилась без памяти. Познакомились они на студенческой вечеринке в общежитии во времена беззаботной советской действительности, когда можно было не бояться завтрашнего дня, но и уповать на него тоже не имело смысла, студенческое общежитие и танцплощадка являлись тогда обычным местом встреч молодых. Его глаза смотрели так доверчиво, его чудная улыбка была такой безыскусной, его стройное тело… Э, да что там говорить! Чертовски хорош был Ленечка. Молод и хорош. А главное, он совершенно не умел пользоваться этим — так казалось Вике. С годами стало ясно, что Ленечка куда практичнее, нежели она предполагала.
Творческий склад Викиного ума требовал красоты везде и во всем, Ленечкина внешность вдохновляла ее, открывала второе дыхание. А может, и не его внешность вовсе, а ее любовь? На этот простой вопрос Вика не смогла бы ответить даже сейчас.
Стоя в ЗАГСе рядом с Леней, она думала: «Он — божественно красив, я — чертовски умна. Кстати, интересно, почему красота от бога, а ум приписывают дьяволу? Надо будет поразмыслить над этим. Но, скорее всего, потому, что красота дарит радость, а знание умножает скорбь. Итак, я умна, он красив. Гармонично? Вполне. Мы любим друг друга. Значит, будем счастливы». Так рассуждала Вика, любуясь своим избранником.
А действительно — почему бы и не состояться их семейному счастью? Ведь в союзе красивой женщины и поклоняющегося ей умного мужчины испокон веков все складывалось благополучно…
Но есть одно «но»! У Вики и Лени ситуация противоположная: женщина умна, мужчина красив. Вроде бы — какая разница? Громадная! Женщина умная способна сделать карьеру, заработать и обеспечить счастливое существование своего партнера, но лишь до тех пор, пока между ними не появляется третий (не любовник, упаси господи!) — ребенок. Вот тут-то и начинаются проблемы: мужчина не способен стать матерью, то есть взять на себя труд кормить и воспитывать чадо. С легкостью уступая жене роль добытчика и шкипера в мутных водах бытия, он считает унижением мужского достоинства нянчить ребенка и вести хозяйство. Вот, где собака зарыта!
Это самое с Викой и произошло. Семейная идиллия затрещала по всем швам, когда стала увеличиваться семья. Правда, надо отдать должное Ленечке — при появлении первого сына он храбро взялся за дело, пристроенный неутомимой Викой к толковому бизнесмену. Однако через два года, когда сыновей в семье прибыло (родились мальчики-близнецы Сема и Сева), боевое настроение Ленечки пошло на убыль. Страна, охваченная эпидемией бизнеса, бурлила и пенилась, а из Ленечки коммерсанта не получилось. Он начал попивать, клясть правительство, ворюг и приобщать к бутылке затюканную бытом Викулю. И в последнем немало преуспел.
Опомнившись, Вика, вынуждаемая обстоятельствами, ринулась зарабатывать деньги, дабы прокормить ненасытное семейство. Ленечка же улегся на легендарный диван. По вечерам выпивали: Леня — чтобы скрасить унылое существование, Вика — для расслабухи. По ночам Ленечка храпел, сотрясая стены доставшейся по наследству от родителей квартирки, Викуля писала статьи и рассказы, часто мигая красными от недосыпа глазами.
В тот вечер, когда им из другой жизни позвонила Лина и пригласила на юбилей, Вика находилась в особенно мрачном расположении духа. Положив трубку, она вспомнила о своей принадлежности к прекрасному полу (в связи с извечным женским вопросом: что надеть?), повернулась к зеркалу в прихожей и вздрогнула. Отражение в заляпанной детскими ладошками зеркальной поверхности казалось незнакомым и отталкивающим. Вялая кожа, синяки под глазами, тусклый взгляд и сутулые плечи — все признаки неудавшейся жизни и подкрадывающейся старости налицо.
— Оценка завершилась подписанием акта о списании, — цинично бросила она своему отражению и отправилась в гостиную, где возлежал ее благоверный. — Леонид, встряхнись, дорогой. Через два дня нам предстоит выход в свет.
— И что? — бросил Ленечка, не поворачивая головы.
— Как «что»? Нужно задуматься о боа, горжетках, смокингах, бабочках и тому подобной меркантильной дребедени. Я понимаю, вам, философам, не до глупостей. Но ведь одевать-то что-то надо.
— Куда идем? — буркнул муж, все еще не глядя на Вику.
— К Фандотти.
— С чего это они вспомнили о нас?
— У Массимо — юбилей со всеми вытекающими.
— Не понимаю: какое отношение мы имеем к Массимо?
— К Массимо — никакого. Но Лина — моя старинная подруга, и я не собираюсь игнорировать ни ее, ни ее мужа.
— Иди одна. У меня все равно смокинга нет. Не хочу дискредитировать тебя своим видом.
— Ты забыл о том, что благодаря тебе я уже давно превратилась в рядового потребителя универсальной китайской продукции.
— Ну, начинается… — вздохнул Ленечка, встал с дивана и перебазировался в супружескую спальню, на кровать.
— Значит, ты не идешь, гордец? Великодушно предоставляешь мне право отдуваться за всех? Придется взять напрокат норковое манто, — продолжала, зайдя вслед за мужем в спальню, издеваться над ним Вика.
