Сейчас она владела самым раскрученным публичным домом, который функционировал под вывеской мотеля и открыто давал объявления о своих услугах и в газете, и по телевидению, и имел даже свой порносайт в Интернете. Тот факт, что сам Грант Меновазян тоже жил в этом мотеле, среди шоферов и проституток, сильно отражался на его характере. До знакомства с Эсмирой он был просто жуликом с весьма изобретательным умом по части всяких лотерей, торговых афер и лохотронов. Однако с ней рядом он терял голову и становился буквально маньяком. И слухи о том, что они с этой его «младой женой» вытворяют, весьма раздражали Фраэрмана.
Позади них находился Тамаз Сулаквелидзе. Кажется, у него был еще брат, Валико, но его что-то не видно, наверно, его оттеснила толпа. Лично их Фраэрман считал наименее ощутимой силой. Если бы все грузины были такими, их можно было бы не опасаться. Кроме строительной фирмы, которая у них имелась, они имели автосервис, гаражи. Правда, работал там весьма шалый народ, который очень быстро мог сплотиться в самую настоящую банду. Кстати, их частенько использовал покойный Вано. Единственное успокаивало Мосю, что братья Сулаквелидзе совершенно не стремились ни к лидерству ни к криминальному промыслу и предпочитали зарабатывать деньги стройкой и ремонтом машин.
* * *
Наконец-то! Толпа расступилась, пропуская только что доставленного из аэропорта епископа, направленного сюда из Грузии специально по распоряжению католикоса-патриарха, который очень извинялся, что не сможет самолично прибыть на похороны, но обещавший денно и нощно молиться за упокой души блаженного Вано. Старенький епископ был ни жив ни мертв. Никогда еще и никого из дипломатов и глав государств не возили из аэропорта «Внуково» через всю столицу так, как везли его — на скорости двести километров в час, не соблюдая светофоров, с мигалками и ревом сирен.
Тот же день. Окрестности Ваганьковского кладбища. 14:30
«Добрый день, мы ведем наш репортаж, с Ваганьковского, центрального кладбища столицы, где похоронены величайшие деятели нашей армии, науки и искусства. Здесь похоронены величайшие актеры нашего театра и кино: Павел Мочалов, Михаил Царев, Олег Даль, Андрей Миронов, Леонид Енгибаров, Юрий Завадский; знаменитые художники: Василий Тропинии, Василий Суриков, Алексей Саврасов, Василий Пукирев; писатели и поэты: Владимир Даль, Сергей Есенин, Рюрик Ивнев, Юрий Тынянов, Борис Житков, Вениамин Каверин; Здесь же расположена наверное самая известная на всю страну могила Владимира Высоцкого. И сегодня здесь хоронят тоже выдающуюся в своем роде личность… Кстати, давайте спросим у прохожих, знают ли они, кого здесь сегодня хоронят? Добрый день, вы не согласитесь ответить на один вопрос: как по-вашему, кого здесь сегодня хоронят?
Пожилая женщина поглядела на оцепление, сплошную толпу людей, яркие пятна венков, не умещавшихся на кладбище и потому вывешенных снаружи на ограде и беспомощно пожала плечами:
— Не знаю… какого-то артиста, что ль… Вообще-то я приезжая…
Но Ирина уже потеряла интерес к ней и кинулась к двум молодым людям, которые брели по лужам, взявшиеся за руки, поглощенные друг другом.
— Не знаю, какой-то деятель. Политик что ли? — парень вяло наморщил нос.
— Ой нет, я знаю, это какой-то бандит, да? — смеясь спросила девушка и быстро схватила парня за руку, — Идем отсюда.
— Это… очень известный… в некоторых кругах человек, — сказал хорошо одетый мужчина лет сорока в кашемировом пальто. — Можно я больше ничего говорить не буду?
— Это — ваша цар! — смеясь сказал один из двух проходивших мимо мужчин кавказской национальности.
— Ала, гедтык тез-ол
[2]! — быстро сказал ему второй, дергая его за рукав.
— Яваш-яваш
[3], — отозвался первый и снова повернулся к Ирине. Он улыбнулся недоброй улыбкой, и она с замиранием сердца увидела, как во рту его сверкнул золотой зуб. — Ты понила-да? — переспросил он. — Вот такой, как он, нужно, чтобы у вас цар был!
Не в силах отделаться от гадостного осадка, оставшегося у нее на душе после этой встречи, Ирина машинально ткнулась с микрофоном к высокому светловолосому стриженному парню в пуховике, который брел по улице, лениво тыкая носком рифленого ботинка ледышку.
— А вы как полагаете, кого здесь хоронят?
— Я полагаю, что здесь снимать запрещено, и вы это прекрасно знаете.
С этими словами Алексей Иващенко быстрым движением схватил камеру за объектив и крепко сжал.
— О Боже, это опять вы! — с ненавистью воскликнула Ирина, моментально узнав того, кто стал причиной всех ее несчастий. — Отпустите немедленно камеру.
— Отпущу, если пообещаете не снимать.
— Ах да, вы же у нас доблестный защитник мафии.
— Я вас защищаю, учтите, именно от них. Разрешение вести съемку получила только одна группа.
— Ага, вы боитесь, как бы в объектив не попали некоторые «авторитетные товарищи», ваши кормильцы и покровители! — кипела Ирина.
— До чего же вы глупая, недалекая женщина! — возмутился лейтенант. — Да я же на самом деле боюсь только одного: что вас сейчас окружит стайка пацанов, и вашему оператору раскокают камеру, а вам располосуют лицо бритвой! Непонятно? Потому что у нас уговор — сегодня в Москве день без преступлений. Мы не создаем проблем им, а они нам. Непонятно?
— Мне непонятно другое: здесь хоронят одного из величайших преступников мира со времен Аль Капоне, а вы их боитесь снимать.
— Почему это мы их боимся снимать? — удивился лейтенант. — Да здесь, если хотите знать, свыше двух десятков скрытых камер. И визуальное наблюдение ведется. — И он вытянул из рукава длинную ленточку с двумя рядами фотографий, но она была на резинке, и как только он отпустил, моментально вновь скрылась в рукаве.
— Ой, это вам всем такие роздали? — заинтересовалась Ирина.
— Нет, — засмущался молодой человек (совсем еще мальчик, отметила она, года двадцать два-двадцать три) и опять так смешно покраснел, — это мое институтское изобретение: опер-шпора называется. Вы уж меня извините за тогдашнее. Но я не мог поступить иначе. Видеоинформация, снятая в момент совершения преступления является оперативной и подлежит изъятию.
— Да… — кивнула Ирина. — Только если бы вы ее у меня не отняли, убийцу увидела бы вся страна, и его наверняка удалось бы поймать.
— Не думаю, скорее всего, его бы немедленно устранили. А так, мы надеемся, что сегодня он будет здесь.
— Почему?
— Так…Одна из версий. Простите, большего говорить я не имею права. — Он неловко поднял руку, словно собираясь козырнуть на прощание, но вовремя вспомнил, что не при форме, и махнул рукой.
— Послушайте, молодой человек, — моментально поймала его за рукав Ирина. Сделала она это даже несколько против своей воли, сработал сидевший в ней профессионал, — могли бы хотя бы извиниться за то, что по вашей милости мы с Сашей провели ночь в кутузке.
