— Гоги, — подсказал Валико.
— Гоги, — повторил Тенгиз в трубку. — Ты знаешь его?
— Маленького Гоги? Конечно.
— Тогда собери некоторые мои вещи: бритву, зубную щетку, белье…
Она перебила его:
— Ты считаешь, что я не знаю, в чем ты нуждаешься?
Он рассмеялся.
— Ладно. Сложи все в небольшой чемодан. Хорошо?
— Конечно, маленький мой. Будь осторожен.
— Не беспокойся, обязательно буду. Я позвоню тебе снова, как только смогу.
Когда Тенгиз повесил трубку, Валико сказал:
— Пойду скажу Гоги, чтобы он съездил.
— Может ты мне сперва дашь оружие?
Валико посмотрел на Тенгиза.
— Никаких проблем. В этом у нас нет недостатка.
Двумя часами позже черный «мерседес-600» остановился возле автосервиса братьев Сулаквелидзе.
За рулем сидел Ованес Айрикян, один из глава службы безопасности Моси Фраэрмана. Он остановил машину и остался за рулем. Два человека выбрались с заднего сидения. Они были старше и лучше одеты. Старший сын Моси Фраэрмана, Олег, был его заместителем во всех делах и ведал подпольным водочным бизнесом в семействе Фраэрманов. Соломон Айзенблюм был главой банка «Росинвесттраст» и по общему мнению, умел превращать в золото любое дерьмо, какое попадалось ему на пути. Они пересекли улицу и вошли в контору автосервиса.
— Мы хотим видеть Тамаза, — сказал Олег Тариелу.
— Конечно, — Тариел уже информировал Тамаза об их прибытии и получил указания. — Пойдемте.
Олег и Айзенблюм последовали за ним. Дверь им открыл Нугзар.
Тамаз сидел за столом, лицом к двери. Тенгиз стоял, прислонившись к стене сунув руки в карманы брюк. За поясом у него торчал пистолет. Айзенблюм нервно взглянул на них.
— Мы слышали, что ты здесь. Есть разговор. Ты не против?
— Да, я здесь, — ответил тот. — Говорите.
Нугзар сказал:
— Я должен обыскать вас обоих.
— Ты же знаешь, что ни я, ни Соломон Давыдович не носим с собой оружия, — нервно сказал Олег.
— Ах, боже ж мой, Олежек, пусть себе шарют.
Тамаз улыбнулся.
— Я знаю, что люди вы мирные, но убедиться все же будет не лишним.
Олег вздохнул и поднял руки. Нугзар его ощупал быстро, легко и профессионально. Когда он проделал это со старичком Айзенблюмом, он сказал:
— Все чисто.
— Тогда подожди снаружи и дай нам поговорить.
Охранник вышел и закрыл за собой дверь. Тамаз показал на деревянную скамью.
— Садитесь.
Когда они сели, Айзенблюм снова посмотрел на Тенгиза.
— Тенгиз, ты, наверно, догадываешься, что мы имеем сказать. Мы говорим не за себя. Я ничего не имею против тебя. Но мы здесь для того, чтобы передать, что сказал Мошэ.
— Я понял, — сказал Тенгиз. Его лицо было безучастным.
Олег поднял глаза на него.
— Моисей хочет знать, как ты мог начать эту бессмысленную войну против Мирзы?
— Я не начинал войны.
— Ты сейчас прячешься от гнева Мирзы…
— Я просто решил временно пожить у моего друга. Разве это предосудительно? Тамаз мой старый друг.
— А разве Моисей Лазаревич не твой друг? — мягко спроси Олег.
— Да — э — да! Я хочу сказать, что надеюсь на это. Именно поэтому я не хочу дать ему возможность совершить ошибку, о которой он потом пожалеет. Подобно продаже мой девушки.
— Он никого не продавал. Это обычная случайность, что твоя девушка попалась на глаза старому Мирзе. Я больше чем уверен, что он уже сожалеет о своем поступке.
— Скоро он будет жалеть еще больше.
— Но ты в конце концов взорвал его членовоз.
— А он пристрелил моего дядю!
— Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ты понимаешь, что весь город уже взбудоражен, все только и ждут новых убийств, мэр встревожен, менты получили приказ быть безжалостными…
— Мы тоже будем безжалостны.
— Нет, этот ваш Тенгиз, он сошел с ума, — сказал Олег Тамазу.
Тот кивнул.
— У каждой нации свое понятие о сумасшествии. Если еврею все равно, что его жену имеет какой-то там балерун, но грузин за это может просто убить.
— На что ты намекаешь? — побагровел Олег.
— Слушай, какой там намекаю? — невинно изумился Тамаз. — Я так сказал, к примеру.
Правда и так весь город говорил, а желтая пресса в открытую писала, что жена Олега, известная певица, проводит дни и ночи с неким танцором.
— И все равно, «старшие» в недоумении и не поддерживают вас. Вы устроили покушение на уважаемого челове…
— А уважаемый человек пристрелил второго человека в нашей семье.
— Он не целился в Дато, он его очень уважал.
— А в кого он тогда целился? В этого мальчика? А за что ваш Мирза хотел убить Тенгизи? Разве нельзя было с ним договориться? Это было не по правилам, и вы это знаете.
— Я здесь не для того, чтобы спорить, — тихо сказал Олег. — Я здесь для того, чтобы передать дружеские предложения Моисея выступить посредником в вашем споре.
— Не просто дружеские — братские! — съязвил Тенгиз. — Это после того, как он заманил мою девочку в постель и продал ее этому паскудному старому безбородому коз…
— Подожди, Тенгизи. Дай мне сказать…
— Я не буду давать тебе слова, поскольку ты скажешь неверно.
Глаза Олега остановились на Тамазе.
— Значит, и ты против предложения Мошэ?
— Я не сделаю ничего против него, — сказал Тамаз, — если он будет действовать рассудительно. Если же нет, я предприму что-нибудь.
— Что, например? — холодно спросил Олег.
— Например, обращусь к авторитетам и потребую нового собрания. Сообщу, что Мирза с Мошэ проливают кровь в городе из-за какой-то лахудры.
Тенгиз хотел что-то сказать, но умолк.
Заговорил Айзенблюм.
— Тамаз, ты должен мне много денег, которые занимал для покупки гаражей. Я давал их практически без залога, под честное слово Моси Фраэрмана.
— Разве я не гашу свои проценты каждый месяц? — Тамаз побагровел. — Ты знаешь, что гаражи дают мне хорошую прибыль. Мы даже говорили о новой ссуде, чтобы я мог расширить дело.
— Но я никак не смогу дать тебе новую ссуду, если ты идешь против Моси Фраэрмана, — пробормотал Айзенблюм. — И… я не могу ждать уплаты старого долга. Я хочу, чтобы ты рассчитался со мной за пару дней. Начиная с сегодняшнего.
