— А с любовью? Ты так запудрила мозги бедняге Тенгизу…
— Ей-Богу не хотела. Но когда он начал меня предлагать тебе… Надо же было ему что-то соврать. Вовсе не все спецагенты владеют каратэ, как эта Никитка. Ну а потом мне оставалось только продолжать играть свою роль.
— Поздравляю, ты с ней блестяще справилась.
— Вы тоже прекрасно справились с ролью телохранителей этого жулика.
— А, Мурадика… — протянул Валико. — Так он сам предложил мне встречу и хотел меня подарить вместе с Рантиком, во второй хозяйственной сумке. Но получилось так, что в ящик сыграли оба его охранника. И тут мне очень хорошо помог Леша. Поэтому Мурадику оставался выбор между немедленным расстрелом на месте по всем законам пролетарской диктатуры и пожизненными угрызениями совести за сдачу братков. Правда, боюсь, что ему теперь навеки обеспечено место возле параши. Хотя я предпочел бы пулю в голову, чем всю жизнь нюхать дерьмо.
Губы Люды дрогнули и сжались.
— Ты напрасно считаешь, что от роли проститутки и шпионки я получала такое уж большое удовольствие. Единственное, о чем я действительно всегда мечтала — это поскорее развязаться с моими начальниками и смыться куда-нибудь, где можно будет забыть и про них и всю эту мерзость. Поэтому, собственно, я и драпанула с тобой.
— Все это хорошо, но я не могу взять тебя с собой в Тбилиси.
— Почему не можешь? — спросила Люда тоном столь глубокого удивления, что он на мгновение оторвал взгляд от дороги и подозрительно посмотрел на нее.
Они тем временем уже съехали с трассы и ехали по проселочной дороге, на удивление ровной и, судя по всему, бетонированной. Дорога уперлась в ворота, у которых их встретили двое солдат с автоматами. Валико подал одному из них пропуск — желтый бланк с красной полосой наискосок. Солдат взял под козырек, и ворота отворились. Машина въехала на территорию военного аэродрома.
Самолет «Ан-10» тяжело рубил винтами воздух, в наклонный трап, поставленный у кормы, грузили последние ящики.
Валико обменялся рукопожатием со стоявшим у трапа мужчиной в пилотской фуражке. Затем они заговорили на повышенных тонах, словно пытаясь перекричать рев моторов. Валико взял девушку за локоть и провел внутрь самолета. В салоне отсутствовала большая часть кресел, остались лишь два ряда, неподалеку от пилотской кабины.
— Безобразие, — возмущался Валико. — Уже капитализм построили, а бардак в этой стране как был, так и остается.
— Что случилось? — спросила Люда.
— Этим самолетом должны были везти к нам груз гуманитарной помощи. А теперь выясняется, что большую часть груза задержали на таможне, потому что эти ненормальные не договорились вовремя со своими же таможенниками.
— И что, мы теперь никуда не полетим? — встревоженно спросила девушка.
— Полетим, но с заездом в Брюссель… Там наш консул договорился о догрузке. — Между тем трап подняли, пилоты прошли в кабину, винты завертелись еще быстрее, моторы нестерпимо завыли. Валико показалось, что девушка что-то говорит, и он склонился к ней. — Ты что-то сказала?
— Ага! — прокричала она. — Я говорю: всю жизнь мечтала побывать в Брюсселе.
* * *
