У Демина ноги подкосились, он вдруг понял, что бандит в машине может случайно пристрелить его дочь.
А в «Навигаторе» Фома поглядывал на часы, наблюдал, как секундная стрелка приближается к цифре четыре и как истекают последние мгновения отпущенной Германом минуты. Истекало время, и истекало время жизни Светланы. Фома вынул пистолет с глушителем, проверил обойму и передернул затвор.
— Вставь новый аккумулятор, — гаркнул Алексей.
— Нету, — выкрикнул Герман. Лицо его вытянулось от испуга, и он посмотрел на Газилу.
— Беги на улицу, останови его, Фома ее точно пристрелит, у него рука не дрогнет.
— Дверной замок сломан, — Газила выпучил глаза на босса, — он сломал, — кивнул он на Коновалова, — я из здания не выйду.
Катя вскрикнула и затаила дыхание. Она ужасно испугалась за жизнь бедной Светланы.
— Что делать? — крикнул Витек.
— У вас что, второго сотового нет? — Алексей мгновенно вспотел.
— Нет, все поразбивали. — Герман стал шарить по карманам.
— Крикни в окно, — сообразил Алексей, и Герман кинулся к окну, отворил его, просунул руку в решетку и махнул Дуболомову. Это было счастьем, что окна выходили во двор, прямо к машинам.
— Позови сюда Фому, быстро, — рявкнул босс, — у меня телефон испортился!
Дуболомов, поняв, что случилось ЧП, раз босс так взволнован, бегом кинулся к джипу, стоявшему в противоположном конце двора.
Фома вертел в пальцах пистолет «глок» и смотрел на Светлану. Та взволнованно следила за каждым его движением, и на глазах у нее выступили слезы. Она предчувствовала неладное. Сидевшая рядом молодая, красивая медсестра с ужасом наблюдала за манипуляциями бандита. Фома взглянул на часы и…
Секундная стрелка пересекла роковой рубеж — цифру четыре, и минута, отпущенная Светлане Деминой, истекла. Фома поднял ствол пистолета и направил его на девочку. Глаза Светланы расширились от ужаса, она всхлипнула и задрожала.
Гриня бежал изо всех сил, но до джипа было еще далеко. Когда он протискивался между двух близстоящих машин, то его широкий таз застрял в проходе. Он потратил несколько секунд, чтобы продраться сквозь западню.
Алексей схватил со стола телефонную трубку и посмотрел на обескураженного Германа.
— Как ему позвонить?
— Семь, три, пять, пять, девять, один, два, — выпалил тот.
Пока он называл цифры, Леха судорожно тыкал пальцами в кнопки. В небольшой, легкой трубке слышались щелчки — работал электронный наборник.
Палец Фомы начал медленно давить на спусковой крючок, а медсестра вскрикнула и зажала рот руками.
Фома целился девочке между глаз и медленно давил курок. Светлана тряслась от страха и в ужасе наблюдала за происходящим.
Дуболомову до джипа оставалось несколько шагов, как вдруг…
В «Навигаторе» в кармане у Фомы зазвонил телефон.
Он спокойно отвел пистолет, вынул трубку и нажал на кнопку.
В этот миг Гриня с силой отворил дверцу, протиснулся в салон и выпалил ему в лицо:
— ЧП! Тебя босс зовет! У него сотовый сломался!
— Как, вот он мне по телефону звонит, — флегматично ответил бригадир и поднес трубку к уху: — Да.
— Не надо стрелять, — выкрикнул Герман, — все улажено.
— А я и не думал стрелять, у меня и пистолет на предохранителе, — улыбнулся Фома, направил «глок» в потолок и несколько раз нажал на курок. Палец давил крючок до отказа, но ни выстрела, ни щелчка не последовало. — Я знал, что ты обо всем договоришься, — бандит улыбнулся, приблизился к Светлане и погладил ее по голове. — И потом, я в стариков, женщин и детей не стреляю, — ласково добавил он, — тем более в таких миленьких девочек, как ты. Пугнуть малость — это можно, но чтобы шмальнуть… — Он весело рассмеялся дурацким смехом, похожим на ржание жеребца.
У Германа камень свалился с души. Он расслабился, сел в кресло и развалился в нем, как царь на троне.
— Вот так, все урегулировано, — победно произнес он.
Алексей вытер пот со лба и тоже расслабился. Витька все еще колотил озноб, но он начал медленно приходить в себя. Переживавшая за подругу Катя выдохнула и заулыбалась, а Альфред никак не отреагировал. Ему было все равно, ведь не в него целились из пистолета. Да и сотовый у него висел на поясе, но он не удосужился им воспользоваться.
Через пятнадцать минут Газила починил замок входной двери, и Демин вышел на свободу. Первым делом он помчался к джипу и обнял свою доченьку.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Неважно, папа, подташнивает и голова кружится, — Света пододвинулась к отцу поближе, обняла и добавила: — Вот этот дядя, — кивнула она на Фому, — целился в меня из пистолета, хотел убить.
Витек жалобно посмотрел на дочь, потом зло взглянул на бригадира, но ничего не сказал. Он боялся, что бандиты передумают и не отпустят их, как обещали.
— Поехали в госпиталь, милая, поспим, а то утром в путь.
Они хотели выйти из джипа, но грозный Фома их остановил:
— Вы куда?
— Нас отпустил ваш босс, и мы вернемся в госпиталь, — сказал Витя, а сам испугался. Он вдруг представил себе, что серьезный бандит их задержит. Ведь только Алексей Коновалов мог нагло разговаривать с ними. Остальным этого не позволялось. Леха же заслужил эту честь тем, что уверенно бил по их толстым лоснящимся рожам, а бандиты его за это уважали и смертельно боялись.
— Садитесь в машину, — медленно выговорил Фома, — мой человек отвезет вас обратно.
Витек выдохнул с облегчением. Они расселись на мягких кожаных сиденьях, и водитель помчался в госпиталь. По дороге Демин окончательно успокоился, но вдруг вспомнил о Лехе.
Глава 13
Перед тем как отпустить Демина, Герман приказал надеть на Алексея наручники. Витя был в это время в комнате и все видел. Коновалов, не сопротивляясь, поднял руки, позволил завести их за спину и защелкнуть на запястьях прочные металлические браслеты. Для большей уверенности Газила надел ему специальные, стальные наручники американского производства, а не отечественные милицейские.
— Вот так, теперь не помахаешь своими кулачищами, — добавил Тыча. В довершение он похлопал Алексея по карманам и нашел в джинсах смятый, потрепанный, видавший виды паспорт. Он был аккуратно уложен в небольшой целлофановый пакетик, но Герман вынул его, открыл и прочел:
— Алексей Алексеевич Коновалов, — затем он положил паспорт к себе в стол и наконец-то позволил Демину покинуть здание.
На прощание Витек обнял Леху, извинился за свою слабость, пожелал удачи и ушел. Алексей вел себя достойно, не унижался перед бандитами, не молил о пощаде, а стоял как монумент — гордо и непреклонно.
