— Кто же это тебя, милое дитя, взял в заложницы?
— Они, — простодушно ответила Репутатская.
Как только профессор обернулся и взглянул на волевое, с небольшим шрамом на щеке лицо Коновалова, на его короткую, под бобрик, стрижку, на толстую, мускулистую шею, на его широкие плечи и огромные, накачанные ручищи, ирония в его глазах сразу исчезла.
Друзья были готовы сквозь землю провалиться, проломить пол и лететь вниз, в преисподнюю. Им казалось, что Штендельбаум видит их насквозь — как рентген.
— Может, вы еще кого-нибудь в заложники возьмете, например какого-нибудь банкира, и найдете деньги еще на две операции, а то у нас, кроме Светочки, еще двое пациентов имеются, — прошепелявил профессор и рассмеялся. Старикан оказался с чувством юмора, и друзья заулыбались.
— Для такого дела можно меня второй раз в заложницы взять и третий, — встряла в разговор Катя. — Мне с ними хорошо.
— Ну ладно, деточка, разреши мне, пожалуйста, подойти к Светочке, — вежливо произнес профессор.
Профессор осмотрел Свету, пошептался с ней. Затем покачал головой и произнес, стараясь, чтобы его слышали только мужчины:
— Нужна срочная операция. Болезнь прогрессирует, и скоро настанет точка так называемого невозвращения. После этого дня делать оперативное вмешательсво будет бессмысленно — оно не поможет. Пройдя этот этап, больные обычно проживают всего несколько дней или недель.
— А у нас в стране такую операцию можно сделать? — спросил Алексей.
— Нет, ее никто не делал. Пересадка костного мозга от донора — это очень сложная операция. Если Светлану через три, максимум четыре дня не переправят в Вашингтон в госпиталь Дж. Вашингтона и через день не сделают операцию, то я… — профессор замолчал.
— Мы найдем деньги, найдем, — со слезами на глазах пообещал Демин. — Вы только потерпите.
— Я-то потерплю, а она, — корифей указал на Свету, — она потерпит ли?
— Доченька, милая, ты только продержись эти дни, а мы постараемся найти деньги, — Витек обнял Светлану за плечи и поцеловал в щеку.
— Я постараюсь, папа, — жалобно ответила обессиленная девочка и тихо заплакала. Она уже потеряла всякую надежду и не верила ни профессору, ни даже своему отцу.
Витек не выдержал, отвернулся к стене. Он, не издавая ни звука, размазывал ладонями слезы у себя на щеках и только повторял шепотом:
— Ты потерпи, потерпи, милая.
Алексей Коновалов с трудом сдержался, усилием воли подавил в себе прихлынувшую волну жалости. Нет, он не был черствым человеком, просто в душе он все же надеялся, что Светлана будет жить. Чутье ему подсказывало. Вдруг он вспомнил давнюю трагическую историю из своей жизни.
Глава 8
Это произошло девять лет назад, в те далекие времена, когда Алексей был женат на своей любимой Татьяне. В тот злосчастный месяц их обожаемой дочери Анечке исполнился ровно годик. Алексей ждал очередного отпуска, ждал, когда они с Таней и Анечкой поедут в Санкт-Петербург к родителям жены. Те были старенькие, жили под Питером и сами никак не могли приехать. Но повидать внучку им очень хотелось, вот они и уговорили семью Коноваловых приехать к ним погостить на целый месяц. Решили ехать поездом.
В том году в эксплуатацию был пущен первый в стране скоростной поезд «Голубая стрела». Он должен был курсировать между Москвой и Санкт-Петербургом. Он развивал по обычному железнодорожному пути скорость триста пятьдесят километров в час и долетал до северной столицы за два часа. Эти рейсы были экспериментальными и совершались раз в неделю. Билеты на них достать было практически невозможно, но Алексей, используя свои связи, достал два билета.
В то время Алексей Коновалов служил командиром подразделения в отряде особого назначения «Гром» в Главном разведывательном управлении при Генеральном штабе СССР в звании майора. Он обратился к руководству с просьбой помочь ему с билетами и незамедлительно получил их.
Алексей, Таня и Анечка отправились в путь. Вещей взяли немного, всего четыре чемодана и две спортивные сумки. Кто хоть раз путешествовал с грудными детьми, знает, как это хлопотно.
На Ленинградский вокзал они прибыли за час до отправления и сразу направились в комнату матери и ребенка, так как Аню надо было покормить. Алексей один тащил эти четыре чемодана и две спортивные сумки. Таня предложила ему нанять носильщика, но он героически отказался. У Алексея с утра почему-то было плохое настроение, и он раздражался по пустякам. Он нес поклажу и сопел, как навьюченный мул, взбирающийся в гору. За это время он проклял еще не начавшийся отпуск, поезд и строптивых Татьяниных родителей, желающих увидеть внучку, но не готовых совершить для этого хоть минимум усилий.
— На хрена нужно везти через всю страну годовалого ребенка, — апеллировал он к жене, но та была непреклонна и решила, что ее родители должны увидеть Аню. В конце концов Леха сдался, но эта затея все равно была ему не по душе.
И вот подали поезд. Пассажиры и провожающие ахнули, когда его увидели. Перед ними красовался серебристый экспресс, не похожий ни на один поезд в мире. Его головной вагон, он же тягач, имел вытянутой формы кабину, очень напоминающую нос истребителя-перехватчика. Углепластик, из которого были сделаны вагоны, превосходил прочностью все имеющиеся в мире металлы. Между вагонами не было зазоров, и поезд всей своей формой напоминал длинного, гибкого серебристого червя. Алексей очень удивился, когда не разглядел в вагонах дверей. На самой деле они плотно, без щелей закрывались, и их не сразу можно было заметить.
Перед отправкой поезд, подобно самолету, герметизировался и во время движения покоился на воздушной подушке. Именно эта подушка обеспечивала ему плавность и безопасность хода. Сферической формы огромные окна придавали вагонам вид космического корабля из фантастических фильмов.
Да, «Голубая стрела» был поездом будущего, уникальным творением гениальных советских инженеров и конструкторов и превосходил по своим ходовым качествам все имеющиеся в мире аналоги. Даже японские суперэкспрессы с их монорельсами ему в подметки не годились.
Алексей втащил в купе поклажу, кинул ее на пол, а сам без сил плюхнулся в кресло. Кресла и все убранство салона были просто революцией в дизайне.
Вагоны «Голубой стрелы» внутри разделялись на купе, как и в обычных поездах, но были они просторнее, светлее. Алексей взял билеты в купе на двоих человек и уплатил приличную сумму. Она была больше, чем цена билетов на самолет.
Таня усадила Анечку в большое черное кресло, пристегнула ремнем и дала ей бутылочку с водой. Девочка открыла крышку, засунула соску в рот и начала жадно пить.
Вдруг запищала рация, и Аня обратила внимание на звук и показала пальчиком, что ей это интересно. Алексей вынул из кармана небольшой, с пачку сигарет, прибор и вышел на связь.
— Пикар, Пикар? — услышал он голос своего связного.
