— А мы с тобой трахались, не помнишь, что ли?
Сергей открыл рот от удивления.
— Я тогда была молоденькой девчонкой. Меня первый раз судили за… — она сделала паузу, — не важно за что. Тебе, молодому офицеру — выпускнику милицейской академии, поручили сопровождать меня из Москвы в Саратов. Там устраивали следственный эксперимент — я должна была показать места, где совершала преступления, ну ты знаешь…
— Знаю, — признался Краснов. Он был обескуражен и смущен. Он не помнил, чтобы его посылали конвоировать на место преступления молодую девчонку, но и не мог со стопроцентной уверенностью сказать, что этого не было. За свою четырехлетнюю учебу и за десятилетнюю службу в органах, он кого только куда не конвоировал.
— Так вот, — продолжала Лола, — ночью, в поезде ты меня трахнул. Тогда я была еще девочкой, и мне было очень больно и стыдно, но ты насиловал меня и насиловал, пихал член в разные места и наслаждался мною — безответной, прикованной наручником к стойке кровати. Ты пользовал меня долго, часов пять, смаковал каждую позу, каждое место от рта до задницы, и к концу изнасилования мне все это стало чертовски нравиться. Я стонала от удовольствия и кончала от раза к разу все сильнее и сильнее.
Потом ты лег спать, а я заснуть не могла, все думала — может быть, ты меня отпустишь, раз я тебе так понравилась. Ты ведь мне в любви клялся, обещал свободу, вот почему я не кричала на весь вагон — терпела твои выходки.
Наутро ты проспался, позавтракал и снова начал меня пользовать. И так до самого Саратова. Причем не стеснялся, кончал прямо в меня, не думая, что я могу забеременеть.
Когда мы подъезжали, я спросила тебя, как насчет любви, свободы… И знаешь, что ты мне ответил?
Краснов отрицательно мотнул головой.
— Отсидишь, выйдешь честной гражданкой, может, тогда и получится любовь и… морковь. — Лола отошла от Краснова, вынула платок и вытерла набежавшую слезу. — А у меня от тебя сын родился. Я тебя на зоне все эти годы ждала, думала — хоть весточку пришлешь, спросишь, как я там с годовалым сынишкой, сладко ли мне сидится… — Лола отвернулась и пошла по цеху.
Ошалевший от ее рассказа Сергей набрал в легкие воздух, но выдохнуть не мог.
— А это точно был я? — наконец выдохнул он.
— А кто ж еще? Я твои карие глаза, ласковые губы, твои восхитительные руки и твой большой, упругий, пронизывающий мою плоть член на всю жизнь запомнила. Это мужчины сразу забывают молоденькую девчонку, которую девственности лишили, а мы нет — своих первых мужчин помним и любим всю жизнь. — Лола шмыгнула носом, тихо вытерла слезу. — Это потом я остервенела, обозлилась, решила отомстить любой ценой, нашла тебя и взяла в заложники, а до этого многие годы любила…
Сергей не знал, что сказать. Да и кто знает, что говорят в таких случаях, когда узнают, что кто-то любит тебя полжизни и что у тебя есть ребенок…
Сергей вспоминал-вспоминал, но никак не мог вспомнить, что такое с ним произошло. Он не верил Лоле, но не верил и самому себе. Он знал себя как облупленного, знал, что, увидев красивую девчонку, мог понестись за ней на край света, но до тех пор, пока она не станет его. Потом интерес к ней ослабевал, а может, и вовсе исчезал. Он решил, что мог трахнуть в купе поезда сопровождаемую им девицу, к тому же такую красивую, как Лола.
— Ты прости меня, такой уж я есть. Я всех подряд трахаю, — Сергей нашел себе оправдание.
— Я прощаю, что ты меня трахнул. Ты мне, можно сказать, путевку в жизнь дал, и теперь я в мужчинах разбираюсь как никто. Знаю, чего от них ждать. Но за то, что ты меня и моего ребенка предал, все эти годы материально не обеспечивал, я тебя убью.
Сергей не знал, что ответить, и поэтому молчал. Лола открыла рот и хотела еще что-то добавить, но железная дверь в воротах отворилась, и в цех вошли Ботик, а за ним и Шалый с тремя охранниками. Они были в темных костюмах, белых рубахах и при галстуках. Только на воре красовались светлая шелковая рубаха, белые брюки и кремовые туфли.
Глава 20
Красотка обернулась, увидев вора, развернулась на высоких каблуках и, круто виляя задницей, двинулась ему навстречу. Сергей смотрел ей вслед, смотрел с теплотой и жалостью. Он почти забыл, что она хочет его смерти.
— Привет, Александр Петрович, — промурлыкала Лола, а Шалый только кивнул в ответ и пошел мимо нее к Краснову. Ботик насупился, сунул руки в карманы черной джинсовой куртки и встал поодаль, недалеко от большого чана с ржавыми стальными ножами внутри. Это была мясорубка.
Трое телохранителей разместились полукругом и наблюдали за Лолой и Ботиком.
— Попал ты, как кур во щи, — процедил сквозь зубы Шалый.
— Сам попал или ты меня подставил? — Сергей подозрительно взглянул на вора.
— Я не подставлял. Видимо, эта дура за мной следила и засекла, как ты ко мне приезжал.
— Она не дура, раз такие комбинации просчитывает.
— Да, прав, но дура потому, что со мной связалась.
— Что решаешь? — спросил сыщик.
— Попробую тебя выкупить, а если не получится…
— Попробуй, но учти, я записал на микрокамеру наш разговор у тебя в офисе.
— Черт, это меняет дело, — Шалый усмехнулся и покачал головой. — Ты молодец. Я должен был предположить, что ты захочешь и обо мне фильм снять. Ведь ты всех снимаешь — сыскарь.
— Я передал запись друзьям и в случае моей смерти она попадет куда нужно.
— Не сомневаюсь. Но и ты не сомневайся, если бы мне было плевать, я бы сюда не приехал. Но ты меня крепко зацепил и теперь мы компаньоны, помни это.
— Ты всех грохнешь?
— Да.
— Лолу оставь в живых, она будет молчать.
Шалый пристально взглянул в глаза сыщику.
— Что это ты о ней печешься? Она ведь хочет твоей смерти?
— Знаю, — Сергей зло смотрел на вора.
— Ну, ты какой-то пацифист.
— Возможно.
— Давай я сам решу, как с ними поступить. — Шелестов повернулся лицом к Лоле, вынул из кармана пачку сигарет, вытянул одну и сунул фильтр в рот. Достал зажигалку, поднес к сигарете и нажал на кнопку. Пламя опалило табак, и он затлел в бумажной трубочке. Вор глубоко затянулся и выдохнул жирное сизое кольцо дыма. Оно расширялось и отлетало от него все дальше и дальше. Шалый взглянул на своих мордоворотов и кивнул.
Высокий статный охранник расстегнул пуговицу пиджака, сунул руку за пазуху, вынул пистолет, направил его на Ботика и выстрелил. Пуля попала тому в грудь, он охнул и упал на пол. Затем высокий направил ствол на Лолу и нажал на курок. И второй выстрел прогремел в пустом помещении цеха, гулко отразившись от стен.
Лола вскрикнула, согнулась в три погибели и опустилась на корточки. Пуля пробила ей живот, но она жила и сознание не потеряла. Громила опять повернулся к Ботику, прицелился ему в лоб и уже начал тянуть пальцем спусковой крючок, как вдруг воздух пронзила автоматная очередь. Высокий вздрогнул, пошатнулся, опустил оружие и завалился на спину. Двое телохранителей присели и полезли за пистолетами, но стрелявший из-за приборного щитка Архип быстро переместил огонь на них. Смертоносные пули сразили их мгновенно, и они распластались на полу цеха, так и не успев воспользоваться оружием.
