Вопросов к нему не осталось. Конечно, насчет избалованности местных пацанов Седой преувеличивал, но, надо полагать, у него имелся свой резон обтяпать дельце по-тихому, руками чужака.
— Бог меня послал, или Сатана, это не мне решать, — сказал Руслан, — но предложение я готов рассмотреть.
Лицо Седого вытянулось:
— Рассмотреть? Или принять?
— Чтобы я его принял, — солидно произнес Руслан, — повысить гонорар придется.
— Две штуки. Больше у меня нет.
— Две штуки сразу и столько же потом, когда сейф возьмете.
— А! — Седой облегченно рассмеялся. — Без проблем. Значит, по рукам?
Руслан кивнул и протянул руку. Лучше бы он ее сразу в капкан сунул. Или под пилу циркулярную.
2
Дорога в Харьков заняла полдня. Седой лично доставил Руслана на своей тачке, а на месте передал своему знакомому и укатил в неизвестном направлении. Знакомого звали Василек; это был потертый мужчинка лет сорока пяти, с плохими зубами и неправдоподобно синими, яркими, большими, как у куклы, глазами. Несмотря на жару он носил пиджак, но не потел, а просто пах соответствующим образом.
Когда Руслан спросил его, где можно «бросить кости» на пару часов, Василек уставился на него, словно на ненормального.
— Ты работать или отдыхать приехал?
— Хотя бы подкрепиться надо. С утра не жрал.
— Хавка найдется, — кивнул Василек. — Айда за мной.
Минут двадцать они петляли по городу, пока не очутились в безлюдном дворе возле микроавтобуса, сквозь облупившуюся белую краску которого проглядывала ржавчина. Это был продуктовый фургон без окон, если не считать тех, что имелись в водительской кабине. На его борту был изображен улыбающийся усач в лихо скособоченном поварском колпаке. Держа в одной руке нож, а в другой — поварешку, он приглашал всех желающих в сеть ресторанов «Уно моменто». Присмотревшись к выражению физиономии усача и, особенно, к тому, как он держал нож, Руслан подумал, что этот тип скорее зарежет, чем накормит. Вся надежда оставалась на харьковское гостеприимство.
— Ныряй, — предложил Василек, открывая заднюю дверцу. — Пакет видишь? Там хавчик и пивасик.
— Мне бы курева, — сказал Руслан, не торопясь забираться в душный, провонявший бензином салон.
Продуктов внутри не было, только пара лысых скатов да ящик с грязным барахлом непонятного назначения. На полу лежало когда-то зеленое верблюжье одеяло, рядом стояла пятилитровая баклажка с водой.
— Уши пухнут? — спросил Василек, осклабившись.
— Есть такое дело, — в тон ему ответил Руслан.
— Тогда вылезешь Чебурашкой, — заржал харьковчанин. — Потому что в пути курить ты не будешь. Представляешь, как ухи у тебя распухнут-то?
Смех его был не менее гнусным, чем запах.
— Давай о твоих ушах потолкуем, — предложил Руслан, хватая весельчака за лацканы пиджака. — Вот они сейчас распухнут конкретно. — Он встряхнул Василька, припечатав его спиной к фургону. — Сомневаешься?
— Э, э! — залебезил Василек. — Ты чего раскипятился? Я ж по шутке говоря. Развеселить тебя хотел.
— Считай, развеселил.
Руслан отпустил шутника и вытер пальцы о джинсы.
— Не серчай, — попросил Василек. — Я не со зла. Хотел прощупать фраерка залетного.
— Баб своих щупай, понял?
— Насчет курева не волнуйся. Дыми, сколько влезет. Вот, держи. — Василек сунул Руслану только-только распечатанную пачку сигарет и прозрачную зажигалку. — Я себе других по дороге куплю. Но…
— Что? — поторопил его Руслан, зажевав фильтр сигареты.
— Из фургона выпускать тебя не велено. Так что, если желаешь, отлей где-нибудь.
— Это я, типа, арестант буду?
— Так Седой велел. — Василек виновато развел руками.
— Ехать-то далеко?
— Прилично. Часа три пилить.
— Тогда я сейчас, — сказал Руслан, прикурил и отправился за трансформаторную будку.
Едкий дым лез в глаза. Неудобно вывернув голову, Руслан сделал свое дело, застегнулся и пошел обратно. Двигатель продуктового фургона уже работал. Забравшись внутрь, Руслан сел на одеяло. Задняя дверь захлопнулась. Внутри сделалось темно. «Как в гробу», — подумал Руслан и заставил себя улыбнуться.
Мол, это шутка была такая. Для личного пользования.
3
Особняк будущего терпилы полностью оправдывал свое название, потому что действительно стоял особняком — на отшибе какой-то деревушки, между рекой и крутыми склонами меловых гор, поросших чахлыми елочками да непролазными кустами терновника.
Про елочки и терновник Руслан узнал на собственной шкуре, поскольку Василек оставил микроавтобус километрах в двух от места назначения. Дальше добирались пешком, в темноте, ориентируясь на пересеченной местности лишь по лунному свету. Ночные тени были густыми и расплывчатыми, как разлитая под кустами и деревьями тушь. Где-то орала дурным голосом ночная птица, нагоняя тоску и страх.
Когда выбрались на пригорок, откуда был виден особняк, Василек негромко произнес:
— Дальше сам пойдешь. Сигнализация в доме отключена, так что смело перебирайся через ограду.
— Собаки? — деловито спросил Руслан.
— Им сейчас не до тебя.
— Я какой-то особенный?
Василек хихикнул.
— Все собаки спят беспробудным сном, — дурашливо пропел он на мотив романса «Очи черные».
«Усыпили? — подумал Руслан. — Как-то все гладко получается. Подготовили особняк к моему визиту. Почему? Я же не медвежатник, да и сейф открывать мне не велено. В чем же тогда фишка? Для чего я понадобился? Подстава? Но какой в этом смысл? Врагов у меня нет, никакой ценности я собой не представляю…»
Его размышления прервал пристроившийся рядом Василек.
— О чем задумался? — поинтересовался он.
— Непонятки какие-то, — буркнул Руслан.
— Какие непонятки?
— Зачем меня Седой сюда из Киева вез, раз тут у него и так все схвачено? Собак ведь кто-то усыпил? Почему тот же человек все остальное не сделал?
— А ты об этом у Седого спроси, — предложил Василек. — Хотя лично я не советую. Есть у меня кое-какие соображения…
— Колись, — предложил Руслан.
— Седой на тебя виды имеет. Высоко поставить хочет. Но сперва проверить тебя нужно.
— Вот оно что…
— Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал, — поспешно предупредил Василек.
— Не вопрос, — успокоил его Руслан. — Я помело попусту не распускаю.
