– К твоему прайсу.
– Нет уже никакого прайса. Не буду я делать ремонт.
– Почему?
– Потому что ты мне теперь как родная. А с родных я денег не беру. Но и бесплатно не работаю. Но ты не переживай, я найду мастеров…
– Да не надо. Год жила без ремонта и еще проживу…
– С отделкой квартиру купила?
– Купили.
– Надеюсь, ты не замужем?
– Была. Когда-то…
Она вышла из комнаты голышом, а вернулась в халате и с пепельницей в руке. Легла на кровать, достала из тумбочки дамские сигареты, закурила.
– Была, говорю, замужем. Он мне в любви клялся, а когда я в аварию попала, сказал, что я ему больше не нужна. Сказал, что я ни в чем не буду нуждаться, квартиру эту купил… А мог бы в центре купить, в элитном доме… Хорошо, что магазин не забрал…
– Я понимаю, тебе захотелось выговориться. Но можно я не буду слушать?
– Почему?
– Мне это не интересно… Мне совсем не интересно слушать о твоих мужчинах.
– Ты что, ревнуешь?
– Ты думаешь, уже пора? – вроде бы в шутку, но больше всерьез спросил он.
– А что, нужно время, чтобы ты начал ревновать?
– Ну, может, ты собираешься выставить меня за дверь.
– Может, ты сам хочешь уйти?
– Я?! От тебя? Ты красивая, у тебя своя квартира, а я живу в одной квартире с пятью мужиками. Ты, наверное, думаешь, что у меня на тебя корыстный расчет…
– А вдруг?
– Я не хочу говорить об этом.
– Смотри какой! То он о муже не хочет со мной говорить! То о себе!
– Хорошо, поговорим о твоем муже. Он оказался козлом и отправил тебя сюда, хотя мог предложить дворец… Ты его, наверное, ненавидишь?
– Ненавижу?.. – задумалась Татьяна. – Да, ненавижу…
– Значит, ты должна ему отомстить.
– Как?
– Убить.
– Ты что, с ума сошел? – в недоумении посмотрела она на него.
– Шуток не понимаешь? – засмеялся он.
– Ну и шутки у тебя!.. Да и как его убьешь, если он с охраной ходит?
– А ты что, уже задумывалась об этом?
– В шутку спросил или как?
– В шутку.
– Тогда я тебе всерьез отвечу. Да, задумывалась… Ты бы знал, как он меня добивался! Бриллианты дарил, ресторан на двоих заказывал, с цыганами, на коленях передо мною стоял. А после того, как я в аварию попала, он меня бросил. Ладно это. У меня же ребенок был, я на третьем месяце была. Так мне там же в больнице аборт сделали. Потом я узнала, что это Аркаша попросил. Козел. Я потом спросила, зачем он это сделал? А он сказал, что у него не может быть детей… Ну да, ребенок не его был…
Татьяна ушла в себя, сейчас она больше разговаривала с собой, чем с Олегом, поэтому он не стал спрашивать, кто и где надул ей живот. Хотя интересно было это узнать. Не надо было выводить ее из состояния легкого транса, в которое ввели ее воспоминания.
– Но ведь это был мой ребенок… И мне бы сейчас не было так одиноко… Но у меня больше не будет детей… Я уже пробовала, не получается. Это так страшно… И все из-за этого скота… Он бросил меня, как ненужную собаку. И забрал у меня ребенка… Да, я его ненавижу… Я бы его, тварь, собственными руками!
Татьяна замолчала, глядя куда-то в пустоту.
Не думал Олег, что сможет так быстро подвести мост взаимопонимания к ней. Это еще пока только видимость моста, он шаткий, на нем еще нет настила, так что рано идти на сближение. Но контакт уже есть, и его надо укреплять, усиливать. Торопиться здесь нельзя, любое неосторожное движение может ее вспугнуть.
– Ты кто? – будто очнувшись, повернула к нему голову Татьяна.
– Олег я.
– Я знаю, что ты Олег… Зачем ты здесь?.. Тебя Аркаша прислал?..
– Какой Аркаша?
– Я тебе о нем говорила.
– Я не вникал. Я же говорил, что ничего не хочу знать про твоих мужиков…
– И не надо… Ты ничего не слышал, понял?
– Ничего не слышал… Иди ко мне!
Он привлек Татьяну к себе, обнял, успокоил нежными словами. Сегодня он ни разу не спросит про ее бывшего мужа. А завтра утром он уйдет, чтобы затем вернуться. И тогда уже потихоньку будет рыть подкоп под Авдеева…
Глава 24
Красиво смотрится селезень в зимнем наряде, жирный, гордый, рядом с ним уточка плывет, все норовит притереться к нему, приласкаться. Жаль Кириллу эту парочку, но селезень, увы, провинился перед ним. А виноват он тем, что хочется ему есть.
По уткам дробью стреляют, но нет у него этого – придется из снайперской винтовки, через прицел. Выстрел не громкий, приглушенный, но утка встревожилась. Увидела, что селезень дернулся и клюнул воду, всполошилась; взбивая воду, взвилась в воздух. И тут же щелкнула вторая винтовка. Юля стреляла метко, и утка шлепнулась в воду, в самое течение.
– Нельзя их разлучать, – грустно сказала она, приближаясь к Кириллу. – Пусть их утиные души на том свете вместе будут.
– Да я не против…
Заводь мелкая, ему хватило высоты сапог, чтобы добраться до селезня. А утка упала в течение, но ее уже прибило к берегу, надо лишь дойти до нее, поднять…
– Только не надо сравнивать уток с людьми, – сказал он, вешая трофей на пояс.
Хорошо Юля подготовилась к походной жизни. И теплый непромокаемый камуфляж припасен был, и с оружием без проблем. А за резиновыми сапогами в поход надо было идти, через горы, в поселок, где был магазин. Два раза они уже там с Юлей были, много чего нужного для жизни взяли.
– Почему?
– Да потому что это утки, – пренебрежительно усмехнулся он. – Я селезня подстрелил, а утка наутек. Как та безмозглая курица. Нет бы посмотреть, что с мужем, так бросила его, не задумываясь…
– Это у них инстинкт…
– Я и говорю, что у них инстинкт вместо душ… Вот ты бы меня бросила, если бы меня вдруг подстрелили?
Вместо ответа Юля приложила палец к губам и замерла, требуя того же от Кирилла. Молча взяв его за руку, она увлекла его в кизиловые кусты, что высились в шаге от них. Только они спрятались, как на берегу реки появился бородатый мужик в теплом камуфляжном костюме и с ружьем. Его можно было бы принять за охотника, если бы не шапка с кокардой. Егерь это.
Он заметил убитую утку, подошел к ней, поднял за шею, осмотрел, озадаченно почесал затылок, огляделся в поисках стрелка. Постоял немного и пошел дальше, забрав с собой чужой охотничий трофей.
– Может, отберем? – шепотом спросил Кирилл.
– Шутишь?
– Ну да.
