— О, — спросила Эйлин, — теперь мы начинаем говорить серьезно?
— Есть немного, — согласился Сонни.
Эйлин задумалась. Дверь в спальню была закрыта и заперта на замок, и на ней на верхнем крючке висели пиджак и шляпа Сонни. На нижнем крючке висела рабочая одежда самой Эйлин. Та уставилась на простенькие блузку и юбку, и дальше, сквозь закрытую дверь на расположенную за ней кухню, и на стены здания из красного кирпича, откуда доносились глухие хлопки тупого предмета, ударяющего по чему-то мягкому, — это ее соседка миссис Фаллон выбивала ковер или матрац.
— Наверное, — наконец заговорила Эйлин, — для многих ирландцев вы не являетесь белыми, ведь так? К вам относятся как к цветным, как будто вы принадлежите к другой расе.
— Ты тоже так считаешь? — спросил Сонни. — Ты считаешь, что мы с тобой принадлежим к разным расам?
— Какое мне до всего этого дело? — сказала Эйлин. — Я сплю с тобой, разве не так? — Приподняв простыню, она снова заглянула под нее. — Но ты настоящий гигант, Сонни! Господи!
Опрокинув Эйлин на спину, Сонни навис над нею. Ему нравилось смотреть на белизну ее кожи, нежной и мягкой, с маленькой красноватой родинкой на бедре, которую, кроме него, не видел никто.
— О чем ты думаешь, Сонни Корлеоне? — Снова заглянув под простыню, Эйлин добавила: — Можешь не отвечать. Я вижу, о чем ты думаешь.
Смахнув волосы с ее лица, Сонни поцеловал ее в губы.
— Нельзя, — остановила его Эйлин.
— Почему?
— Потому что это будет уже третий раз за сегодняшний вечер! — Эйлин положила ладони ему на грудь, останавливая его. — Я старая женщина, Сонни. Я так не могу.
— О, не надо, — сказал Сонни. Снова поцеловав ее, он уткнулся носом в ложбинку между грудями.
— Я не могу! — взмолилась Эйлин. — Остановись! Я и так в течение нескольких дней буду ходить как обалдевшая. Это будет заметно! — Поскольку Сонни и не думал останавливаться, она вздохнула, поцеловала его один раз, мимолетно в щеку, и ловко выскользнула из-под него. — К тому же уже слишком поздно. — Встав с кровати, Эйлин нашла в ящике комода комбинацию и накинула ее на плечи. — Сюда может заглянуть Корк, — добавила она, жестом показывая, чтобы Сонни тоже встал с кровати.
— Корк так рано никогда не заходит к тебе. — Взбив у себя под головой подушку, Сонни сложил руки на груди.
— Но он может зайти, — настаивала Эйлин, — и тогда у нас обоих будут большие неприятности.
— Ты думаешь, Корк ничего не подозревает?
— Разумеется, он ничего не подозревает! — воскликнула Эйлин. — Ты сошел с ума, Сонни? Бобби Коркоран ирландец, а я его святая сестра. Он уверен в том, что я совершенно не занимаюсь сексом. — Она пнула матрац. — Вставай и одевайся! Мне нужно принять душ и в шесть забрать Кейтлин. — Взглянула на часы, лежащие на комоде. — Матерь божья, уже половина шестого!
— А, ерунда, — небрежно бросил Сонни. Он встал, нашел свою одежду, сваленную грудой на полу рядом с кроватью, и начал одеваться. — Плохо, что ты такая старая женщина. — Застегнув ширинку, надел рубашку. — А то у меня могли бы возникнуть в отношении тебя серьезные намерения.
Эйлин сняла с крючка на двери пиджак и шляпу Сонни. Перебросив пиджак через руку, она протянула ему шляпу.
— У нас с тобой флирт, — сказала она, наблюдая за тем, как Сонни застегивает пуговицы на рубашке и затягивает ремень на брюках. — Корк ни о чем не знает, как, впрочем, не знает никто. Я старше тебя на десять лет, — добавила она, — и от этого никуда не деться.
Забрав у нее пиджак, Сонни надел его, а Эйлин тем временем натянула шляпу на его кудри.
— В воскресенье я ужинаю с одной хорошенькой девушкой, — сказал он. — Ей шестнадцать, и она итальянка.
— Просто замечательно, — сказала Эйлин, отступая от него на шаг. — Как ее зовут?
— Сандра. — Сонни положил руку на ручку двери, не отрывая взгляда от Эйлин.
— Что ж, не изувечь ее, Сонни Корлеоне. — Подбоченившись, Эйлин строго оглядела его. — Шестнадцать лет — это еще слишком мало для того, чем мы с тобой занимаемся.
— А чем мы с тобой занимаемся? — усмехнулся Сонни.
— Ты сам прекрасно знаешь, чем мы с тобой занимаемся, — отрезала Эйлин. Вытолкав его из спальни на кухню, она прошла следом за ним к входной двери. — Мы просто приятно проводим время вместе, — сказала она, приподнимаясь на цыпочки и чмокая его в губы. — Просто приятно проводим время вместе и барахтаемся на сеновале, — добавила она, открывая дверь.
Сонни выглянул в коридор, убеждаясь в том, что они одни.
— До следующей среды?
— Разумеется, — сказала Эйлин. Подмигнув, она закрыла дверь и осталась стоять, держась обеими руками за ручку, слушая, как Сонни сбегает по лестнице. — Господи, — спохватилась она, вспомнив про время.
Поспешив в ванную, Эйлин встала под душ, пока еще не отключили воду.
Глава 6
Томазино Чинквемани почесал одной рукой ребра, а другой сгреб стаканчик виски. Было уже поздно, больше трех часов пополуночи, и Томазино сидел в отдельной кабинке напротив Джузеппе Марипозы, Эмилио Барзини и Тони Розато. Этторе, младший брат Эмилио, и Кармине, младший брат Тони, юноши лет двадцати, втиснулись рядом с Томазино. Фрэнки Пентанджели, мужчина сорока с небольшим лет, сидел верхом на стуле, положив руки на спинку. Они находились в «Ше Голливуд», одном из клубов Филиппа Таттальи на среднем Манхэттене. Заведение было огромным, просторная танцевальная площадка была окружена пальмами и папоротниками в кадках. Кабинки тянулись вдоль одной стены перпендикулярно сцене, на которой вполголоса переговаривались музыканты, собирающие свои инструменты. На певице с завитыми щипцами светло-серебристыми волосами и темными глазами с поволокой было красное блестящее платье с вырезом, ныряющим до самого пупка. Джузеппе рассказывал анекдоты, время от времени умолкая и устремляя взгляд на девушку, которой, судя по виду, не было еще и двадцати.
Марипоза был одет, как всегда, щегольски: розовая сорочка с белым воротником и золотая булавка вместо галстука. Его белоснежные волосы, уложенные на прямой пробор, резко контрастировали с черными пиджаком и жилетом. Стройный, он в свои шестьдесят с небольшим выглядел значительно моложе. Томазино, пятидесятичетырехлетний косматый верзила, был похож на выряженную в костюм обезьяну. Рядом с ним Этторе и Кармине казались тощими юнцами.
Фрэнки Пентанджели склонился к столу. Лысеющий, круглолицый, с косматыми бровями и усами, полностью закрывающими верхнюю губу, он обладал голосом, напоминающим хруст щебня.
— Эй, Томазино, — сказал он, открывая рот и указывая на один из гнилых зубов, — кажется, у меня там дупло.
Все сидящие за столом разразились хохотом.
— Хочешь, чтобы я тебе его вылечил? — спросил Томазино. — Только скажи, когда.
