— Всего штатов сорок восемь, — говорил Майкл, — и девяносто шесть человек представляют их избирателей в качестве сенаторов.
— Он хочет сказать, они представляют тех, кто им платит, — заметил Клеменца, обращаясь к Конни.
Высунув голову за дверь кухни, Майкл посмотрел на потолок, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь перекрытия в кабинет, где вот уже несколько минут царила полная тишина. Он подергал за воротник рубашки и провел рукой по шее, будто ему было душно.
— Что вы хотите сказать? — спросил он, оборачиваясь к Клеменце. — Что вы хотите сказать: «тех, кто им платит»?
— Не слушай его, Майкл, — вмешался Дженко.
Кармелла застыла перед столом с ножом в руке.
— Клеменца! — зловещим тоном произнесла она, не отрывая взгляда от толстого баклажана на разделочной доске.
— Да ничего я не хотел сказать, — ответил Клеменца, принимаясь щекотать Конни, отчего та захихикала и задергалась у него на коленях.
Девочка навалилась всем телом на стол, обращаясь к брату.
— Я могу назвать все штаты, — заявила она, начиная перечислять штаты в алфавитном порядке: — Айдахо, Айова, Алабама, Аризона…
— Sta’zitt’! — остановила дочь Кармелла. — Только не сейчас, Конни. — Схватив нож, она принялась нарезать баклажан, словно это был кусок сырого мяса, а в руке она держала тесак.
Наверху открылась дверь кабинета. Все, кто находился на кухне, обернулись было к лестнице, затем, спохватившись, вернулись каждый к своему занятию. Кармелла продолжила нарезать баклажан, Клеменца снова принялся щекотать Конни, а Майкл, повернувшись к Дженко и Тессио, начал рассказ о Палате представителей.
На кухню вошел Том. Его лицо было бледным, глаза опухли.
— Папа хочет вас видеть, — сказал он, обращаясь к Дженко.
— Одного только Дженко или всех нас? — спросил Тессио.
— Всех, — ответил Том.
Клеменца опустил Конни на пол, и та, вместо того чтобы кинуться Тому на шею, как обыкновенно она поступала, обошла вокруг стола и остановилась рядом с Майклом. На ней были черные лакированные туфельки с белыми носками и розовое платье. Подхватив девочку на руки, Майкл усадил ее на колени, и они молча уставились на Тома.
— Мама, мне нужно идти, — сказал тот.
Кармелла указала ножом на стол.
— Останься на ужин. Я собираюсь приготовить баклажаны так, как ты любишь.
— Не могу, мама.
— Ты не можешь остаться? — сказала Кармелла, повышая голос. — Не можешь остаться и поужинать со своей семьей?
— Не могу, — повторил Том, громче, чем того хотел. Какое-то мгновение казалось, что он собирается просить прощения, но затем он развернулся и вышел из кухни.
— Отведи Конни в ее комнату и почитай ей, — обратилась к Майклу Кармелла. Ее тон ясно дал понять, что в данном вопросе ни у Майкла, ни у Конни выбора нет.
Пройдя в гостиную, Кармелла догнала Тома у двери, когда тот уже надевал куртку.
— Извини, мама, — пробормотал Том, вытирая глаза, влажные от слез.
— Том, — сказала Кармелла, — Вито рассказал мне все.
— Рассказал все?
— Что? — удивилась Кармелла. — Ты полагаешь, мужчина не разговаривает со своей женой? Ты полагаешь, Вито мне ничего не рассказывает?
— Он рассказывает тебе только то, что считает нужным… — начал было Том — но не успел он это сказать, как в глазах Кармеллы вспыхнул гнев, и он поспешно добавил: — Извини, мама. Я сам не свой.
— Ты сам не свой, — повторила Кармелла.
— Мне стыдно, — продолжал Том.
— И тебе есть чего стыдиться.
— Я поступил плохо, больше такое не повторится.
— С какой-то ирландкой!.. — покачала головой Кармелла.
— Мама, — напомнил Том, — я сам тоже наполовину ирландец.
— Это не имеет значения, — сказала Кармелла. — Ты должен был соображать.
— Si, — согласился Том. — Mi dispiace. — Он опустил взгляд на молнию куртки. — Ребята ничего не знают, — сказал он так, словно не сомневался, что они ничего не узнают, но все равно будут спрашивать.
Кармелла скорчила гримасу, показывая, что вопрос глупый и дети ничего не знают. Шагнув к Тому вплотную, она взяла его лицо в руки.
— Томми, ты мужчина, — сказала она. — Ты должен бороться со своей природой. Ты ходишь в церковь? Молишься?
— Конечно, мама, — заверил ее Том. — Конечно, хожу.
— В какую церковь? — выпалила Кармелла, и поскольку Том не смог ничего ответить, она шумно вздохнула. — Мужчины… Все вы одинаковые.
— Мама, послушай. Папа сказал, что если что-либо подобное случится вновь, мне придется расхлебывать самому.
— Так позаботься о том, чтобы впредь подобного больше не случалось, — резко произнесла Кармелла. Затем она добавила, уже мягче: — Молись, Томми. Молись Иисусу. Поверь мне, теперь ты взрослый мужчина. Тебе нужна вся помощь, какой ты только сможешь заручиться.
Поцеловав ее в щеку, Том сказал:
— В воскресенье я приду ужинать.
— Разумеется, ты придешь в воскресенье ужинать, — сказала Кармелла таким тоном, словно это было что-то само собой разумеющееся. — Будь хорошим мальчиком, — добавила она, открыв дверь и с любовью потрепав Тома по плечу.
Увидев, как Том вышел из дома и направился по Артур-авеню к троллейбусной остановке, Вито снова плеснул себе в стакан виски. Дженко стоял, прислонившись к письменному столу и, подбоченившись, докладывал о положении дел в противостоянии Джузеппе Марипозы и Розарио Лаконти. Кое-кто из людей Лаконти не спешил признать нового главу. Им не понравилось то, как Джузеппе обошелся с Розарио, унизил его, выбросил обнаженного на улицу. Они жаловались, что Джузеппе Марипоза — зверь. Некоторые из них поглядывали на семейства Страччи и Кунео, собираясь перейти под их крыло, — все что угодно, лишь бы не работать на Марипозу.
Тессио, стоявший в дверях кабинета, скрестив руки, с обычным кислым выражением заметил:
— Энтони Страччи и Оттилио Кунео достигли своего положения благодаря уму и осторожности. Они не рискнут начать войну с Марипозой.
— Si, — согласился Дженко. Отойдя от стола, он тяжело опустился в мягкое кресло, лицом к окну и к Вито. — Теперь, когда организация Лаконти подчиняется ему или у него под каблуком, а Татталья у него в кармане, Марипоза стал слишком силен. Страччи и Кунео повернутся спиной ко всем, кто к ним обратится.
Клеменца, сидящий рядом с Дженко со стаканом анисовой настойки в руке, посмотрел на Вито.
— Я должен кое-что рассказать Марипозе о ситуации с Лукой Брази. Он ждет, что мы с этим разберемся.
Вито сел на подоконник, удерживая стакан на колене.
