Нет, не даром Настя обладала неисчерпаемым кредитом доверия: отказать ей председатель не смог, а честно – не очень-то и рвался, перспективы завораживали. Особенно, когда Настенька, теплая и благоухающая чем-то восхитительным без химии, уселась перед партруком прямо на пол, призывно глядя ему в глаза.
Вообще-то с этого ракурса замечалась не только потрепанность вождя, но и малолицеприятные подробности финансового достатка партии. Не подметенная три дня целофанка от банального сердечного средства и рядом же смятый рецепт. Сдохшая трехрублевая авторучка и стальные скрепки. Мало того, что у движения нет средств на попсовую канцелярию, но и уборщица оплачена не через день, а раз в неделю.
– Опять затеяла что-то рискованное, – пожурил старший для солидности, но тут же поторопился кивнуть, боясь спугнуть синюю птицу, – но я согласен. Поступай, как считаешь нужным.
– Я знала, что ты не откажешь.
Это «ты» было для шефа слаще карамельки. Единомышленница легонько поцеловала патрона в желто-розовую щеку, покрытою тоненькой паутиной морщин.
«Еще бы он отказал!», – мысленно фыркнула Анастасия, пружинисто и победно выходя из кабинета, этакая амазонка. Капитан Павлова даже не просчитывала, что предпримет, запрети ей Селезень-Лапицкий определенную самодеятельность. Эти выборы, конечно, Настя – не комбайн, но через уставные четыре года ее звезда должна воссиять, как там у Пушкина: «И, в гроб сходя, благословил…». Она потерпит и подыграет.
В приемной триумфиаторша остановилась перед большим зеркалом в аляповатой резной раме. Поправила для порядка прическу, хотя, конечно же, остановилась полюбоваться собой. Такой бабочке мало кто откажет, подойди она с умом и желаньем. Невысокая, приятно полная, рыжеволосая, с тонкими чертами лица, в неброских украшениях, мутно-зеленом гражданском костюме. Анастасия Павлова предпочитала такой цвет не случайно. Это было ее единственной, но объяснимой слабостью, и, в какой-то степени, ее тайной.
Тройка активистов на заднем плане комнаты не стеснялась Насти:
– Вечером в клубе ЛОМО
[6] будет встреча с избирателями «Народного голоса». Я тут у одного прапора купил хитрые ампулы. Ты проникнешь в зал, сломаешь и подбросишь. Вонь пойдет такая, что толпа через минуту рассосется.
– А у нас рядом собрались сквер сносить, элитный дом строить, окружающие жильцы в безнадеге. Давайте митинг соберем, телевизионщиков фуршетом заманим.
– А кто вонючки подбрасывать будет?
– все жильцы за нас потом голосовать будут.
– Мы тут не в игрушки балуемся, а ты со всякой фигней…
«В лучшем случае хулиганка, Статья сто пятнадцать. Умышленное причинение легкого вреда здоровью. Но могут впаять и что-нибудь из двадцать четвертой главы „Преступления против общественной безопасности“, где наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет… – отчужденно подумала Настя, – Надо бы подсказать старичку, чтоб просеял ряды от экстремистов».
Анастасия Павлова, сама того не ведая, чем-то походила на своего наводчика. В частности тем, что все касающиеся ее дела предпочитала проворачивать сама. Нутром чувствуя настоящее дело, так выгодное ей, она домчалась до участка и закрылась в родном кабинете. У коллег был то ли второй завтрак, то ли первый обед, и беспокоить ее оказалось некому. Собственно, домашние номера телефонов той восьмерки информатор мог бы и не указывать – у капитана Павловой они имелись, но об этом действительно мало кто ведал: такие «папки» были не в юрисдикции тривиальной ментуры.
Первым в телефонной книжке значился Гриднев, Дмитрий Валерьевич. Павлова автоматически отметила, что, судя по номеру, он живет где– то рядом с ней, на Васильевском. Капитан набрала семь цифр. Трубку не брали долго, Настена терпеливо ждала. Наконец женский голос, с плохо сдерживаемыми истеричными нотками, спросил:
– Алло?
– Капитан Павлова из милиции беспокоит, – привычно, грубо, официально начала Анастасия, – Дмитрия Валерьевича будьте добры, срочно.
– Я спрошу, – заколебалась женщина. – Было слышно, как она брякнула трубку о стол.
Из отдаления, с другого конца провода, донеслись раздраженные голоса. Очевидно, капитан позвонила не вовремя.
– Гриднев у аппарата, говорите, – злодей неприятно картавил. Голос у него был беспокойный.
– Капитан Павлова. Дмитрий Валерьевич, что вы можете сказать по поводу убийства Савинкова Владимира Борисовича?
– Это что, допрос, Анастасия… пардон, запамятовал, как вас по батюшке? – Продемонстрировал преступный элемент некоторую осведомленность о личности звонившей.
– Увольте, по телефону не допрашивают. И мне будет проще, если вы станете обращаться: «гражданин капитан». – Настя не обозначила узнавание факта, что в определенных мирах ее котируют.
– А что же вы тогда задаете вопросы? Может. Вы ошиблись номером, и вам нужен мой адвокат? Я могу подсказать телефончик.
– Пока вопрос был один. Извольте ответить на него, в противном случае придется оформлять наш разговор официально, а вам башлять адвокатам по Гамбургскому счету! – Капитан Павлова, когда торопилась жить, ненавидела уламывать подозрительных идиотов.
Счастье Гриднева, что он отказался от конфронтации:
– Ну, что я думаю? Я ничего не думаю. Потому что не знаю.
Мимо кабинета кто-то прошагал, громко шлепая подошвами, хотя Настя не превышала полномочий, невольно снизила голос:
– А вы в курсе, что Эсер занимался незаконным ввозом медикаментов?
– Да, конечно. – Послышался ответ после внушительной паузы. Гриднев сообразил, что менты не очень разобрались в бизнесе покойника, ведь тот не столько ввозил, сколько контрафактил таблетки здесь. – А теперь его собака загрызла, надеюсь, вы осведомлены, что наши интересы не пересекались? И что теперь будет? – обреченно вздохнул Гриднев, типа сочувствует родственникам покойного. На самом деле торопливо гадал, какую из длинного ментовского языка можно извлечь выгоду, и что бы еще такое спросить, дабы телефонный разговор принес дивиденды по максимуму.
– Спасибо, это все.
– Уже?!
– Достаточно идти на сотрудничество. Это не больно. – Капитан Павлова повесила трубку. Перелистала телефонную книжку. Нашла следующий номер, но набирать его не поспешила.
Достала пачку «Честерфилда», прикурила. Анастасия прекрасно понимала, что сейчас сделала, и какая цепная реакция волчком закружит по городу. В принципе, звонить остальным уже было бы тратой времени. Гриднев – неуравновешенный тип, который растрезвонит о ее вопросах раньше, чем она докурит.
Она оказалась права. Цепная реакция, как ток по проводам, побежала по Питеру.
Но, раздавив окурок, Павлова принялась звонить остальным. Как правило, подолгу было занято. Она дожидалась, понимая, что волна опережает ее. Они знали о ее вопросах, и они ждали ее звонка, а она не могла не позвонить каждому лично. Не успели коллеги Насти сгрести в мойку пустые чашки и смахнуть с рабочих столов крошки хлеба, как она в восьмой раз сказала в трубку «Спасибо, это все».
