Анастасия развернулась и пошла с крыльца к тротуару. Ветер вцепился в полы ее плаща, стал теребить и трясти, словно ненавистник рекламы телевизионный пульт.
– Ну, Елизавета, что ты ждешь? Пойдем! – она сделала приглашающий жест рукой, – к тому же, манеру «передачи материала» я уже обдумала на досуге.
Наверное, в последних словах не хватило пораженческих нот. Острая на нюх товарищ по партии вынырнула из счастливого дурмана:
– Что-то ты разговорчивая, – подозрительно заявила Серпухова, краем глаза поглядывая на Павлову. Причем смотрела она сверху вниз не фигурально: среднего роста Анастасия была ниже ее на добрых полголовы.
– Отвлечься пытаюсь, – снова натянув смирительную рубашку покорности, ответила Павлова.
– Знаешь, у молодежи теперь новый лозунг – «Серп и молот, коси и забивай», – утешающим тоном произнесла Елизавета, опять переставшая ненавидеть Павлову: ведь та при всех демаршах уже не конкурентка. Серпухова удивилась собственным примиренческим настроениям. «Прямо хрущевская оттепель», – с недоумением мысленно присвистнула она.
Настя промолчала, старательно огибая встречную толпу. По периметру парка народ ходил охотно и в большом количестве, а дорогу, естественно, уступать не хотел никто. Жлобский мир.
– Что-то здесь тесновато, – загадочно констатировала Настя.
– Нормально, – не согласилась Елизавета: видимо, дух противоречия так просто сдаваться не собирался.
Да вот продолжиться подспудному спору было не суждено. Перед Елизаветой вырос нахальный и явно поддатый паренек лет двадцати двух, не по погоде одетый в футболку расцветки «матрас», выпрямился во весь рост – довольно приличный – и приступил к «знакомству»:
– Слышьте, телки. Особенно ты, длинная. Твоей маме случаем не нужен зять-алкоголик?
– У нее уже есть, – хмуро отсекла Серпухова и попыталась пройти дальше.
– Ну и пошла в кунсткамеру! Кроме старого маньяка на такую, как ты, ни у кого и не встанет. И на человека не похожа, так – рогулька…
Елизавета остановилась. Прохожие уже начали оглядываться. Анастасия почувствовала резкий выброс адреналина, сердце учащенно заколотилось. Она машинально пыталась поймать первое же подозрительное движенье парня, она не знала полного СЦЕНАРИЯ. А парень глянул на Павлову и неожиданно трезво подмигнул, указывая на парковую скамейку.
– Не обращай внимания, Лиза, он пьян в драбадан, – сказала Анастасия, беря Серпухову за локоть. – Давай отойдем.
– Четыре дня пьянка, осталась пива банка! – орал парень, приставая уже к другим прохожим.
– Да у меня в глазах мельтешит от этого электората, – раздраженно бросила Елизавета, направляясь к стоящей в небольшом отдалении скамейке. Ей самой было неясно, почему этот незначительный инцидент завибрировал где-то в районе желудка такой неприятной иглой.
Они уселись. Сердце у Насти прыгало уже где-то ближе к горлу. Она не знала подробного СЦЕНАРИЯ.
– Не, ну какой урод! – Все не могла успокоиться Елизавета.
– Да ладно тебе, – ласково начала Настя, – вдохни полной грудью, Лиза, послушай шум деревьев…
– И машин…
– Посмотри вокруг. И на нас – со стороны. Зацени, кстати, какой гениальный ход для раскрутки партийных лозунгов. Сидят два члена партии, два руководителя – бывший и настоящий, на скамеечке в парке, среди простого народа, обозревают площадку, на которой играют обычные, не блатные и не понтовые дети… Вот бы это заснять… Кстати, о передаче дел, у регионального отделения партии наклюнулся очень любопытный спонсор, хозяин страхового общества… Смотри, смотри, они в футбол играют, а сами-то не больше мяча!
Настя засмеялась, будто поехала крышей, и побежала к площадке.
– Вавка в голове! На самом интересном месте… – недовольно пробурчала Елизавета, выплевывая жвачку точно в урну. Она вообще редко промазывала.
Настя бесшабашно весело, но, как показалось Серпуховой, несколько нарочито, пнула черно-серый потрепанный мяч и погнала его в сторону от детей. Дети не завыли, а, наоборот, с гиканьем бросились догонять взрослую тетю, так неожиданно и кайфово подключившуюся к игре. Мамаши продолжали судачить о своем, искоса поглядывая за чадами.
– Ребя! – вдруг заорал пацан лет трех, вытягивая руку, – смотрите, какая машина! И дядька со стреликом!
Никто даже не успел поднять вой, упасть в обморок или захохотать диким истеричным гоготом. Черный джип сбавил скорость, молодой человек не запоминающейся внешности открыл огонь из приоткрывшейся дверцы – правда, не из пистолета, как показалось трехлетнему эксперту, а из калаша. И джип, оставив щемящий запах бензиново-порохового выхлопа, пропал из поля зрения.
Настя видела, как медленно сползла со скамейки изрешеченная Елизавета, и сама приготовилась почувствовать боль. Порыв ветра распахнул плащ. Анастасия вскрикнула. Пуля калибра девять миллиметров, весом двадцать три грамма, вылетела со скоростью двести девяносто метров в секунду. Снайпер на крыше противоположного дома развинтил эсведушку и бросил в дорожную сумку, ситуация не требовала избавляться от снайперки на месте. «Хороша оптика», – любовно подумал наемник.
Мамаши вышли из ступора и бросились к детям, подняв запоздалую панику, ветер взмел пыль.
Уже вызвали «скорую помощь», которая в кои-то веки прибыла на удивление быстро, оказавшиеся тут как тут менты буквально за локти принялись хватать свидетелей. Добровольцем оказался тот самый парень в матрасной футболке, делавший Елизавете «неприличное предложение». Врачи безнадежно покачали головами, только увидев рваные клочья грудной клетки Елизаветы.
– А вот вам повезло, – сказал главный Насте, – легкое ранение, так, пустяк. Ткань в рану не попала, даже кость не задета.
«Ну, значит, не зря мерзла в этой долбаной мини-юбке, – мстительно подумала Настя, сопровождаемая в машину „скорой помощи“, – Да, мне повезло». Тогда, после шантажной атаки Лизаветы Анастасия позвонила Караванцу и вывалила все собранные вокруг войны за фармацевтическое наследство факты, но при этом Настя назвала цену за свою душу. О том, что ее условия приняты, капитан Павлова поняла, когда ее начальника турнули на пенсию. И ей пришлось выполнять иудин танец со своей стороны – для начала сдать Сергея Ожогова на пару с заложником. И теперь она принадлежала Захару с потрохами.
– Выздоровеешь – приходи опять в футбол играть, – успел на прощанье крикнуть мальчишка. Мать уже тащила его за руку домой, так, что он только задевал по асфальту носками.
* * *
Экономя последние гроши, чистую одежку Сергей ухитрился банально спереть в бесконечно-просторном универмаге. Всего и делов, что, знаючи, затеряться в шеренгах шмотья и содрать магнитные метки. Прикинут он теперь был прилично, только вот вооружен по минимуму – выкидухой. К тому же, после предательства со стороны всех и вся, Сергей даже думать себе запретил ради подпитки кармана соваться в игорные заведения от казиношек до бильярдных. Искать его в первую очередь станут именно там, а финансов оставалось впритык.
