– Вставай, – ответил Раян. – Будешь и дальше служить принцу. Станешь бесполезен – и я тебя убью. С радостью.
– Всё только говоришь, – зло пробормотал остреборхский поборник.
Но внезапно в происходящее вмешался Шевел. Он нагнулся, подал Годтверу руку, помог ему подняться.
– Идёмте со мной. Идёмте. – И бросил на принца красноречивый взгляд – мол, лучше убрать его отсюда, я прав?
– Что скажешь? – спросил Роннар южанина.
– Об этом? – Раян поднял меч и краем рубашки провёл по лезвию – чтоб и пальцем металла не коснуться, и точно проверить, много ли появилось зазубрин. Видимо, их оказалось достаточно. – Что тут скажешь… Он рвётся к смерти, как к красивой девице в объятия. Такое бывает с бойцами, которые рождены воевать, или убеждают себя, что созданы только для этого. Слишком погружаются в воинское бытие, забывают о любом другом. Приручить его у тебя не получилось.
– Может, ещё получится, – предположил Аригис.
– Я бы на это не ставил.
– Я тоже как-то мало рассчитываю. Но сейчас думаю использовать его самым очевидным образом. – Принц оглянулся на Шевела, который снова появился во дворе. – Как он?
– Сидит, квас пьёт. Отмахивается от женщин, которые пытаются примотать ему мокрые тряпицы к ушибленной челюсти. Он им нравится, они всё надеются обратить на себя его внимание.
– Нашли кем увлечься…
– Женщины всегда больше любят тех, с кем им будет сложнее всего, – усмехнулся Роннар. – Пойду поговорю с ним. Спасибо, что помог, Раян!
Южанин приподнял левое плечо.
– Обращайся, – равнодушно сказал он, уходя. Видимо, пошёл меч в порядок приводить.
Годтвер, которого действительно очень уютно устроили в закутке при кухне наедине с большой кружкой кваса, посмотрел на Роннара мрачно. В этой сумрачности была доля вызова, но по большому счёту ему, похоже, было всё равно, что он проиграл. Пытаясь разгадать загадку его души, принц подумал, что, может быть, вся жизнь этого человека и есть поединок, и любой исход его вполне устраивает, потому что он живёт не ради результата. Он существует ради процесса и внутренне готов даже умереть, если проиграет бой, потому что это будет укладываться в рамки его представлений о мире.
Ну что сделаешь с таким человеком? Одолеть его можно, только нарушив его планы.
– Ты поедешь со мной в Остреборх, поможешь договориться с князем. Мне нужны его войска и помощь в снабжении.
– Понял. – Годтвер покряхтел, похрустел челюстью. – А Раян, значит, останется здесь?
– И остальные поборники, разумеется, тоже. Работы им тут хватит… Что – в Остреборхе не осталось уже больше ни одного поборника?
– Почему же – есть. У меня есть друг, хороший друг.
– Единственный, кого ты оставил живым? – весело предположил Роннар. Хотел пошутить, но собеседник шутку явно не принял.
– Не единственный. Когда едем?
– Рано утром. Постарайся ни с кем не сцепиться за оставшееся время. Или лучше тебя запереть?
– Не сцеплюсь. Обещаю. Одного поединка на сегодня хватит.
– И почему это мне хочется тебе верить, – пробормотал Роннар.
В пути они почти не разговаривали – Годтвер спокойно выполнял всё, что следовало бы делать оруженосцу, ему было не зазорно. На вопросы Роннара по делу – пора ли останавливаться на отдых, хватит ли хвороста, осталось ли ещё вяленое мясо – отвечал безотказно. А вот попытки поговорить о чём-либо ещё просто игнорировал, хотя принц и не думал беседовать с ним о морали или братстве поборников, всего лишь хотел обсудить бестий и их странную попытку свести его со своей девицей. Эта ситуация не давала Роннару покоя. Однако остреборхский боец отказывался говорить даже на профессиональные темы.
Так они и добрались до посёлка на мысу – вроде и взаимодействуя друг с другом, вроде и не враги, но, может быть, даже хуже, чем враги, потому что точек соприкосновения между ними, кроме совместного путешествия, не было.
И в то же время они оба оставались поборниками, а значит, были на одной волне и даже частенько понимали друг друга с полуслова или полувзгляда – не потому, что хотели, а потому, что значительную часть их сущности составляла сила, единая для всех поборников Срединного мира. До чудовищного странно было ощущать рядом родственное по силе существо, которое тебе более чуждо, чем любой встречный человек.
Между Роннаром и абсолютно любым обывателем существовало нечто общее в мировоззрении: в моральных и нравственных нормах, представлении о правильном и неправильном, стремлении к объединению в группы и общины. Тут же человек был совершенно другим: принципиальный одиночка, способный жить и работать в тандеме с кем-либо, но не стремившийся к этому, совершенно отказавшийся от привычных обывательских норм морали, сам построивший для себя рамки допустимого. С общепринятыми эти пределы соотносились мало.
Но и с ним можно было работать вместе, надо было только понять – как.
В посёлке на мысу Роннар выбрал себе полсотни человек в сопровождение, взял с собой и Килана, и красноречивого Трагвита, а заодно и его сестру Ислу (чисто для красоты), и отправился в Остреборх. Эскевальд убеждал его взять с собой побольше бойцов, но принц был уверен, что полусотни хватит. Мысль о том, сколько времени придётся путешествовать, если за крупным отрядом будет ещё тащиться огромный обоз, вызвали у королевского сына глубочайшее уныние. Нет уж, чем быстрее, тем лучше. Он же не воевать туда едет, а общаться, и вернётся, как надеялся, с бо́льшим войском.
Эскевальд не возражал. Он был рад уже тому, что друг и господин не собрался ехать в Остреборх в гордом одиночестве или сам-друг с Годтвером.
Так далеко Роннару ещё не приходилось уезжать. Собственно, пределы Беотрайда он раньше и не покидал, и сам Беотрайд видел далеко не весь. Мельком он подумал, что неплохо будет посмотреть другие области, а со временем и всё Предморье объездить, но по факту сразу же забыл об этом. Проезжая мимо городов, которые раньше не посещал, или новых деревень, он вспоминал только о том, что надо как-то разместить кучу народу, обеспечить им горячий ужин и краем глаза за поведением присмотреть, а то среди полусотни ребята найдутся всякие, дурная слава среди местного населения ему, их новому правителю, ни к чему. Какие там красоты природы или храмы, крепостные стены и мосты! Забот поважнее хватало с лихвой.
Так он въехал в Остреборх, думая лишь о том, как упорядочить жизнь своего отряда, хотя с этой задачей прекрасно справлялся Килан и у Роннара помощи не просил. Чуть позже, встретив тёплый приём в первом же остреборхском городе, стал размышлять, о чём ему говорить с князем. Казалось бы, всё просто: он принц, он признанный господин Опорного (ну, можно так далеко не забегать, пока ограничиться Предморьем), и князь должен служить ему, а в идеале ещё и вассальную клятву принести… Интересно, как подобная клятва вообще выглядит?
Но на деле-то Роннар – просто вояка, поборник, который умеет лишь убивать бестий и собирать бойцов под свою руку. А князь зато – политик, и в разговорах не новичок. Пожалуй, он переговорит принца, даже не особенно напрягаясь, и ещё сумеет убедить, что именно Роннар должен ему, а не наоборот.
