Лозунг Великой французской революции «Свобода! Равенство! Братство!» прекрасен. Но свобода иммиграции привела к тому, что на равенство с коренными жителями страны претендуют и нелегальные иммигранты, и иностранцы, не имеющие французского гражданства. Иммигранты — дешевая рабочая сила, и поэтому в них француз, потерявший работу, видит источник своих бед. О каком тут братстве можно говорить?! Неслучайно в годы кризиса начала 80-х гг. одна из правых партий Франции выступала под таким лозунгом: «1,5 млн безработных означает, что 1,5 млн иммигрантов являются лишними» (Бродель Ф. Что такое Франция. Люди и вещи. Т. 1. — М., 1995. С. 180).
Характер иммиграции менялся с годами. Поначалу во Францию в поисках работы и реже — более удобной жизни ехали переселенцы из других, чаще всего соседних европейских стран. В 50-е гг. XIX в. иностранцы составляли около 1 % населения страны: 381 тыс. из 35,7 млн французов. (По переписи 1851 г. бельгийцев насчитывалось 128 тыс. чел., испанцев — 30 тыс. чел., итальянцев — 63 тыс. чел., швейцарцев — 25 тыс. чел. и представителей других национальностей — 135 тыс. чел. Большинство из них даже с трудом можно назвать иммигрантами, так как в основном это были рабочие из соседних пограничных стран, которые проживали у себя на родине, а работали во Франции (Бродель Ф. Цит. соч. Т. 1. — М., 1995. С. 184). В 1872 г. количество эмигрантов уже составляло 2 % населения, половина из которых были бельгийцами, работавшими в городах, на шахтах и свекловичных полях севера Франции (там же). Массовый приток иммигрантов пришелся на период 1885–1895 гг., когда около 1 млн иностранцев, в основном европейского происхождения, приехали на заработки. Многие работали на шахтах на севере Франции, часть обосновалась и в центральной Франции. Первыми среди них были итальянцы, которые составляли 30 % рабочих юго-востока, поляки и сербы (Павлуцкая Э. Ф. Формирование североафриканской трудовой миграции. Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. —М., 1997. С. 57). Арабов в этом потоке почти не было. Во Франции в тот период выходцы из колоний работали в основном в качестве домашней прислуги. К 1913 г. число магрибинцев достигло уже 30 тысяч человек. А всего иммигрантов в этот период насчитывалось 3 % населения (Бродель Ф. Указ. соч. С. 184).
После Октябрьской революции 1917 г. только через Париж прошло примерно 140 тысяч русских эмигрантов. В 1926 г. население «русского Парижа» достигло почти 72 тысяч человек. Примерно столько же осело в Ницце, где традиционно селились состоятельные русские люди. Всего же, по данным Нансеновской комиссии, к началу 30-х гг. во Франции осело около 400 тысяч русских из 860 тысяч послеоктябрьских эмигрантов, т. е. почти половина. По переписи конца 90х гг., однако, только 10 тысяч французских граждан назвали себя русскими. Сейчас, правда, число их растет. Наши нувориши Францию любят и активно скупают там дома, особенно на юге, на Лазурном берегу.
Когда дела шли справно, требовались дешевые рабочие руки, и тогда поток иммигрантов приветствовался и, соответственно, увеличивался. Так было в период экономического подъема в начале 60-х — середине 70-х гг. При Ж. Помпиду и В. Жискар д'Эстене во Францию приехало наибольшее число магрибинцев. В тот же период выросло число лиц, принявших французское гражданство. В 1970 г. их число составило 35 тыс., а в 1978 г. — уже 54 тыс. чел. Каждый год 2 тыс. марокканцев принимали французское гражданство (см.: Павлуцкая Э. В. Указ. соч. С. 100). Процесс натурализации шел полным ходом. Но как только начинался спад, от иммигрантов стремились любым путем избавиться и выслать их туда, откуда они приехали. Особо с этим не церемонились. По указу от 5 июля 1974 г. иммиграция постоянных иностранных рабочих во Францию была приостановлена, а иммиграция семей прекращена до 1 июля 1975 г. Кроме того, после достижения совершеннолетия принялись высылать детей иммигрантов, ограничивался приезд родственников, ставились препоны бракам иммигрантов с местными жителями, а также пересматривались правила предоставления политического убежища (Пав-луцкая Э. В. Указ. соч. С. 34).
Сегодня во Франции, где этнические французы все еще составляют 83 процента населения, магрибинцев вроде бы и не так много — около двух миллионов человек. Дело, однако, в том, что иммигранты из Магриба и других стран Африки концентрируются в основном в трех районах Франции: Парижском (Иль-де-Франс), Роны и Альпы (с центром в Лионе) и Провансе — Лазурном берегу (Тулуза, Марсель). По данным переписей, здесь оседает от 60 до 75 % североафриканцев (www.insee.fr).
Официальный сайт Пятой Республики с гордостью сообщает, что сегодня «Францию можно назвать одной из наиболее "мусульманских" стран Европы». В стране с населением около 59 миллионов человек проживает, по разным оценкам, от 4 до 5 миллионов мусульман. Но это — легальные. Нелегальных вдвое, а то и втрое больше. По численности мусульмане составляют сегодня вторую (после католиков) религиозную группу, «опережая» протестантов и иудеев. Примерно две трети мусульманского населения Франции составляют иностранцы — представители 123 стран мира. В основном это выходцы из стран Магриба и Черной Африки, Турции, Ближнего Востока и других регионов мусульманского мира. Наиболее многочисленная из магрибских диаспор во Франции — выходцы из Алжира (700–800 тысяч), из которых примерно половину составляют кабилы. Им ненамного уступают по численности марокканцы (около 600 тысяч); менее значительна тунисская диаспора (300–400 тысяч). Во Франции проживает около 350 тысяч выходцев из Турции. За исключением католиков-халдеев, турецкие иммигранты (среди которых немало курдов) — мусульмане. Среди иммигрантов из стран Черной Африки (Сенегала, Мали, Нигера и др.) также преобладают мусульмане.
Что касается «французов-мусульман» (т. е. мусульман, имеющих французское гражданство), то они в подавляющем большинстве — потомки иммигрантов из названных стран и регионов или натурализованные иностранцы. Отдельную группу в этой категории мусульман составляют «коренные» французы, принявшие ислам. Во Франции действуют пять больших (соборных) мечетей (в Париже и Парижском регионе, Лионе и Марселе) и более 1500 обычных мечетей и импровизированных молельных залов. В стране активно работают среди мусульман свыше 2 тысяч исламских ассоциаций, религиозных и культурных центров, имеется широкая сеть магазинов, мусульманских книжных лавок, где, кроме Корана и религиозной литературы самого разного направления, продаются молитвенные коврики, календари и пр. Но было бы только это!
Во Франции действуют филиалы различных исламских политических партий и движений, в том числе радикального толка (см. 5threpublic.ru). По понятным причинам в этом перечне статистических данных официальные источники не сообщают о самом важном и тревожном. Все большее влияние в мусульманской общине Франции приобретают ваххабиты (салафиты) и проповедники глобального джихада. И вот они-то и учат мусульманскую молодежь воспринимать Францию уже сейчас как часть «Всемирного исламского халифата», где должны царить законы ислама. А это значит, что не может быть и речи ни об интеграции, ни тем более об ассимиляции иммигрантов и их потомков во французское общество.
Когда можно убивать «неверных»?
Для мусульман, проживающих во Франции, ассимиляция — это своего рода угроза отказа от ислама (см.: Cuche D. Femmes algeriennes expatriees en France. Del'identite sociale legitime al'identite individuelle illegitime. La France au pluriel? — Paris, 1984). В менталитете мусульманина ислам — неотъемлемая часть не только культуры, но и социально-политической жизни. Поэтому, когда им предлагают принять все то, что является частью французского общества и европейской цивилизации в целом — юридические законы, язык, культуру, — то это ассоциируется и с отказом от ислама. В исламе нет такого понятия, как ассимиляция. Есть правоверные, которые живут по законам шариата, а есть неверные, слияние с которыми — страшный грех. В иммигрантских гетто мало кто вдумывается в положения Корана и уж тем более в труды исламских ученых. Там воспринимаются на веру скорее призывы уличных проповедников насилия, которые выдают себя за знатоков ислама. Увы, нередко и российские, как и французские политики, именно проповеди таких проповедников и выдают за ислам. А религия — дело тонкое. Если не разобраться с этим, много можно вызвать бед.
