Днем все не верят в чертовщину, посмеиваются над суеверными людьми, а ночью, на кладбище, в исключительно мистической обстановке… Дрозд дико заорал, кинувшись к напарнику:
– Мертвец!!! Гаррик, мертвец!!!
Валерьян Юрьевич попятился, чувствуя, как заиндевело нутро, а Панасоник крестился:
– Свят, свят, свят… Спаси и сохрани… Сгинь, сгинь… – но при этом не забыл схватить баул.
Гаррик, завороженный непонятным зрелищем, поднялся и процедил, доставая нож:
– А вот мы сейчас посмотрим, что это за мертвец…
Он двинул прямо к кресту, на нем повис Дрозд:
– Не надо! Не ходи! Это плохой знак…
– Да пошел ты! – оттолкнул его Гаррик. – Щас перышком поддену…
Внезапно нечто шипящее и дымящееся упало между ним и могилой, Гаррик невольно шарахнулся назад. Затем раздался взрыв, второй, и это все при раскатах грома. Воспользовавшись замешательством парней, насмерть перепуганный Панасоник толкнул Валерьяна Юрьевича:
– Бежим бегмя?
Но и Дрозд потянул за руку Гаррика:
– Ты охренел? Жить надоело? Уходим! Или я один уйду!
Валерьян Юрьевич подхватил свой рюкзак, помчался за Панасоником. Гаррик решил не испытывать судьбу и, подчинившись Дрозду, рванул с ним в другую сторону, то есть туда, куда они направлялись с самого начала…
Не разобрав, что это стреляет и дымится, Лиля сама изрядно испугалась, взвизгнув, юркнула за крест и присела. Какое-то время шум ливня разбавлял грохот грома, потом робкий голос Марата позвал:
– Лилька! Алик!
Она выглянула из-за креста, различила одинокую фигуру, но не подала голоса, боясь ошибиться. Рядом с ней очутился Алик, крикнул в темноту:
– Марат, ты?
– Не ори, – двигаясь к ним, сказал тот. – Они недалеко ушли. Как вы?
Алик набросил ветровку на Лилю, она поднялась с корточек и опасливо спросила:
– Что это стреляло?
– Петарды, – ответил Марат. – Я вам такое расскажу… Ой, блин!
Он споткнулся о некий предмет, упасть не упал, но руками коснулся мокрой земли. Когда выпрямился и собрался подойти к ребятам, нога за что-то зацепилась, он снова чуть не упал. Наклонившись, ощупал ногу, которая зацепилась за лямку небольшого рюкзака из плотного материала, Марат поднял его – тяжелый, к этому времени к нему подошли Лиля с Аликом.
– Дергаем отсюда? – предложил Марат.
Троица побежала к автомобилю.
Внизу Гаррик притормозил, отдышался. Ему стало неловко перед Дроздом, что позволил себе слабость и дал деру, словно трус. С другой стороны, вся эта бесовщина на кладбище не укладывалась в голове, даже у него поджилки затряслись, а Гаррик не из пугливых.
– Давай отложим поход? – поступило предложение от Дрозда. – Честно скажу, я в себя прийти не могу.
– Нет, – сказал Гаррик. – Передохнул? Ноги в руки и – вперед.
– Только не надо передо мной выставляться крутым, – прорычал Дрозд. – А если ты такой крутой, то объясни: что это было, что?
– Слушай, припадочный, психи не распускай, – на спокойной ноте сказал Гаррик. – Что там было, я не знаю, но нам оно ничего не сделало. Ты живой? Вот и радуйся.
Не всегда логика доходит до души (особенно, когда ее нет, как нет и средних умственных способностей), но частично она возымела действие – Дрозд поплелся за Гарриком. Однако приключение на кладбище оставило неизгладимый след, он не мог отделаться от впечатлений, двигался на автопилоте, не сразу понял, что пришли, а расслышал со второго раза:
– Блик дай.
– Какой блик? – очнулся Дрозд.
– Бинокль ночного видения.
Дрозд машинально схватился за плечо, лямку рюкзака искал, но ее не оказалось, он немного озадачился:
– А у меня рюкзака нет.
– Где он? Ты ж брал снаряжение, мы проверяли.
– Так я тоже думаю: куда он делся?
– Дрозд! – подступал к нему Гаррик. – Я тебе рыло начищу. Куда дел рюкзак?
Собственно, Дрозд был по габаритам не меньше Гаррика – почти братья-близнецы, способен постоять за себя. Но виноват же, потому отступал, мямля:
– Не знаю! Со мной был! А теперь нет.
– Когда был с тобой? – рычал напарник, обнажив зубы, словно злая гиена, вознамерившаяся загрызть жертву.
– Я в машину кинул рюкзак, потом достал…
– Когда достал?
– Как только остановились. Точно, точно. Я достал, мы пошли в гору.
– И где ж ты его потерял? Я спрашиваю: где?!
– На кладбище, наверное. Может… покойница забрала?
– На кой хрен покойнице наш рюкзак? – Напарник пожал плечищами, мол, не знаю, Гаррик отер воду с лица, выругался матом и сказал: – Идем назад.
– На кладбище? Не пойду.
Гаррику тоже было не в кайф возвращаться к мертвецам, ведь неизвестно, что за явление предстало перед ними в образе женщины без физиономии. Да что там, страшно и ему стало. Однако признаться в этом – значило упасть в глазах Дрозда, который хоть и не постеснялся сейчас обнажить свою трусость, но чуть позже обязательно выйдет из подчинения. В то же время Гаррика самого потряхивало от одной мысли, что надо пойти на кладбище. Он нашел выход:
– В машине до рассвета посидим, потом поищем рюкзак.
Поплелись в обход. Если бы только бинокль лежал в рюкзаке! Но там кое-что покруче, к тому же с отпечатками пальцев.
Добравшись до машины, Гаррик и Дрозд, промокшие до нитки, вытерли ноги о траву, залезли в салон и включили отопление. Сидели молча, нахохлившись, ночное радио вещало для тех, кто не спит, оба неспящих его не слушали.
Прекратился ливень, покапывал слегка вялый дождик, гром гремел в отдалении. Рассвело поздно – тучи не рассеялись, оба полуночника вернулись на кладбище. После теплого салона авто их пробивала дрожь, ведь одежда не высохла, а на холодном воздухе за считаные минуты она еще и остыла. Парни нашли место, где ночью повстречали дедов и привидение, обыскали все вокруг, прошли путем, которым добирались до поселка зажиточных граждан, – рюкзака не нашли. Вернулись тем же путем, еще раз обшарили все кусты и могилы, поняли, что не найдут, добрались до машины голодные, холодные и злые.
– Как отнесет покойница в ментовку рюкзак, нам хана будет, – высказал предположение Гаррик.
– Она ж покойница, – неуверенно произнес Дрозд. – Как отнесет?
– Не знаю, кто она, но отнести может. Или подбросит.
– На мешке не написано, чей он. – Дрозд задумался, иногда с ним это случается, он пробует думать. И, как ему показалось, его осенила разумная мысль. – А вдруг деды забрали?
– Деды? – покосился на него Гаррик, затем тоже задумался, что и ему не свойственно. – Как мы их найдем, где? Ты узнаешь хотя бы одного?
