Пока солдаты приводили себя в порядок, граф спросил:
– Как тебе новая знакомая?
– Ну… – задумалась я. – Маленькая такая… И взгляд странный.
– А глаза заметила?
– Я особо не всматривалась. Черные вроде.
– А я всматривался. У слепых другие глаза. А у нее самые обычные. Со зрачками. Герцог врет, что она слепа с детства.
– Но как такое возможно? Она действительно не видит! Он ее разворачивал к нам.
– Я не знаю. Может быть, притворяется? Но зачем ей это надо?
– Может быть, Формула Чувств долговременная? Но в замке наверняка есть маги, ее должны были бы снять.
– Я не слышал про долговременные Формулы Чувств! Откуда знаешь?
– Я тоже не слышала. Я просто имею в виду какое-нибудь магическое вмешательство.
– Надо будет у Исола спросить, как вернется… Осмотри оружие, пока остальные не построились. Потом времени не будет.
– Хорошо, – я повернулась к строю и скомандовала: – Оружие к осмотру!
Осмотр был неутешителен: мечи практически у всех были защерблены, и не в одном, а в нескольких местах – схватка была хоть и короткая, но очень жаркая. У семерых копья были чужие – своих так и не нашли в темноте. К тому моменту, как я доложила об этом графу, солдаты герцога уже выстроились, и сам он выехал на плац.
– Становись! – он обвел нас взглядом. Все три отряда – три десятка наших бойцов, конный и остатки своей пехоты, после чего произнес то, чего я еще не слышала. – Спасибо за службу, воины!
– Служим императору! – выдохнула я вместе с остальными.
– Офицеры, аристократы, ко мне!
Мы с Олоком подошли к герцогу и выслушали его наставления:
– Цавил, покажешь Танделе седьмой корпус, пусть размещаются там. Тандела, конюшня в каждом корпусе своя, конюха покажут. Олок, ты со мной, пойдем за Соуром. Остальные – по штатным местам. До завтрешнего вечера – никаких нарядов! Всем помыться, людей накормить. Тандела – закончишь, и сразу во дворец. Мы тебя ждем. Всё, выполняйте!
Глава 23. Соур
– Смотри, какой большой! – хриплый, взволнованный шепот вырвал меня из объятий сна.
– Да! И такой красный! – второй голос, деловой и уверенный. – Вот здесь, смотри. Если аккуратно надавить и…
Я почувствовал, что краснею, приоткрыл глаза и усмехнулся. Две девицы, склонившиеся над моим плечом со скальпелем, с визгом подпрыгнули. Скосив глаза на предмет их интереса, я убедился: синяк действительно огромный и красный – и расхохотался уже по-настоящему.
– Лежите, пациент! – сказала первая, молоденькая и взволнованная. – Леди Виола сейчас пустит вам кровь из гематомы!
– Не-не-не. Спасибо большое, лучше позовите Исола, лечить меня дам только ему! – я попытался отстраниться.
– Лежите спокойно, юноша, – вторая дама была явно старше – возможно, годилась первой в матери, – мы позаботимся о вашем здоровье.
Она снова приблизилась и положила руку мне на шею, не давая отстраниться. Левая рука, являвшаяся, собственно, предметом нашего спора, была крепко прибинтована к телу, поэтому я дождался, пока рука леди Виолы замерла перед тем как разрезать, после чего аккуратно, правой, двумя пальцами взял нож за лезвие и забрал из тоненькой женской ручки.
– Вот так-то лучше будет, – добавил я, выдыхая. – А то еще чего-нибудь тут натворите. Исправляй потом за вами.
– Да ты!.. Да я!!! Что ты себе позволяешь, мужлан!!! – завопила женщина, и в комнату тут же шмыгнул солдат, недоуменно замерший на пороге.
Я поспешно спятал скальпель под простыню, которой был накрыт, и заявил:
– Не надо меня резать! Я же просил!
– Ты! Ты мог порезать меня!
– Но ведь не порезал? А вы бы меня порезали точно, если бы я не вмешался!
Дама еще секунду попрожигала меня взглядом, после чего развернулась и ушла со словами:
– С меня хватит! Жди своего Исола, идиот.
Солдат исчез следом за ней, и я со вздохом облегчения откинулся на подушку, прикрыв глаза.
– Зря вы так! Мы бы выпустили кровь из гематомы, и шишка сдулась бы! Леди Виола – лучший целитель во всем герцогстве! – спустя примерно минуту сказала девочка, про которую я забыл.
– Малышка, за все все время службы я был ранен семь раз. Первых три меня лечили такие вот целители. После них у меня осталось это, – я показал толстенный шрам на внутренней стороне правого запястья, – и еще две раны, которые заживали по месяцу и дольше. Остальные четыре лечил Исол. Одна из них – вот здесь, посмотри, почти не видно шрама, – я постучал по левой ключице.
Девушка придвинулась и поднесла свечку поближе, рассматривая тонкий шрам от раны. А на меня обрушился запах ее духов. Девушка была красива – правильные черты лица, небольшой носик, большие карие глаза, ровные белые зубки.
– Ой, его действительно не видно! Какой тоненький! – восхищенно прошептала она и провела по нему пальцем.
Я затаил дыхание, борясь с внезапно нахлынувшим возбуждением. Ее рука замерла у меня на плече, а я чуть подался вперед – заглянуть в вырез платья. За что был немедленно наказан легкой пощечиной. Впрочем, выглядело это скорее игриво, чем яростно, что подтвердила ее следующая фраза, произнесенная в непосредственной близости от моего лица заговорщицким голосом:
– Куда это вы смотрите, пациент?
– На вас, моя прекрасная целительница! – я подался вперед… и получил коротенький, нежный поцелуй.
– Вы бы лучше показали остальные ранения, моя практика требует сравнения всех шрамов! – улыбнулась она, чуть отстраняясь.
Я почувствовал – никуда она уже отсюда не денется, показал:
– Вот тут, с правого бока.
Она обошла, сдвинула простыню и пробежала пальцами по толстому шраму:
– Какой страшный!
И тут я обнял ее, а она скосила глаза вправо, на приподнявшуюся простыню:
– Ой! – и глянула мне в глаза. – Мне надо бежать за леди Виолой!
Она чмокнула меня в щеку и ускакала, а я тихонько рассмеялся:
– Рановато обрадовался, дружок! Надо было чуток потерпеть!
Уснул я на удивление быстро и спал долго. И мне даже никто не снился. Хотя поведение девушки было странным – обычно служанки не ограничиваются поцелуями. И уж тем более не вспоминают о делах, когда есть чем заняться кроме них.
* * *
– Спит? Странно. Вчера вечером должен был проснуться! – я узнал ворчливый голос Исола.
– Он проснулся, когда я пробовала вскрыть ему гематому. Потом опять уснул, – это, похоже, Виола.
– Вскрыть гематому? Ну и как, получилось?
– Нет, он выхватил у меня скальпель.
