– А вы у Вирота спросите. Он присутствовал на паре наших тренировок. Еще до того, как появились бароны.
– Да? Вообще, он говорил, что вы там даже поспорили из-за боевой экипировки. Вплоть до того, что провели показательный бой, который наш лучший боец проиграл вашему.
– Так и было. А тренировались мы просто – каждый день бег, строевые приемы, борьба и фехтование, все занятия – в полной экипировке, кроме борьбы.
– В полной экипировке? – на меня все посмотрели с недоумением.
– Ага.
– Бег?
– Да.
– Ну вы даете. А смысл?
– Тренировка выносливости.
– А не хочешь парней с оружием обращаться научить? Мы проводим два занятия фехтования и одно действие в строю. Только оно в полной экипировке.
– Так они умеют. Чего там им надо в строю? Уколы, отбои, блоки. Мы научили парней, как добиваться преимущества в бою за счет строя. А чтобы хорошо драться в строю, боец должен быть силен и вынослив. Должен знать маневр, разные варианты построений, четко выполнять приказы десятников. Десятники должны быть грамотные. А владение оружием… Оно, несомненно, нужно, но целенаправленно тренировать солдат в этом компоненте, я считаю, нет большой необходимости. Боец должен сам заботиться о том, машет он мечом или бьет, режет или колет. Мы даем самые базовые приемы. Дальше – учись, если хочешь выжить. В бою десятник не спросит с солдата, почему он не знает какого-то приема. В бою он сам с себя должен спрашивать.
– Понятно. Многие придерживаются такого варианта подготовки в плане владения оружием. И в итоге получаются схватки вроде вашей, где сотня голодранцев не смогла ничего противопоставить трем десяткам людей, которые знают только базовые приемы. Искусство фехтования деградирует. Вместе с нашими воинами.
– Воины Соура не деградируют, – заступился за нас Вирот. – У них прекрасный пример перед глазами. Капитан и лейтенант. Оба – великолепно владеют оружием.
– Да, Тандела! Она действительно так хороша с мечом, как говорят ваши солдаты? Я не представляю себе, чтобы женщина была в бою наравне с мужчинами. Даже с ее ростом.
– Она – эрольдка.
– Это многое объясняет. У них ведь другая физиология? И при кажущейся хрупкости они очень сильны.
– Я бы не назвал Танделу хрупкой, – улыбнулся я. – Она очень атлетично сложена.
– Тогда, может быть, она не эрольдка?
– У какой еще расы растут зеленые волосы?
– А, ну тогда вопросов нет. Эрольдка.
– Господа, час до бала! Предлагаю наш дежурный тост! – провозгласил Михаль. – Гдысь, наливай!
Означенный сотник уже разлил вино по бокалам, и Нилат див Пимобат провозгласил под дружный хохот:
– Как всегда, офицеры выпьем за женщин! И… за понимание между мужчинами и женщинами! По всем вопросам!
– Да! И желательно, чтобы вопросов с их стороны было поменьше!
– А действий – побольше!
Глава 25. Тандела
Честно говоря, когда я только появилась в Толоре, и Соур заходил в свою комнату, валясь с ног от усталости, я его не понимала. Он ведь ничего не делает! Ходит, орет на солдат, показывает, что как сделать, и всё. Потом, когда он со всеми бегал, боролся, бился в строю, вопросов уже не возникало: устает. А теперь я поняла, почему он валился с ног и без тренировок.
Когда мне показали казарму, началось. Я не считала, сколько проблем решила в течение тех часов, пока наши солдаты улеглись спать, но их наверняка было не меньше полусотни. Я успела изучить расположение комнат в казарме и зданий в замке, организовать чистку и заточку оружия, купание, а также единовременный отбой, посадить голос, а под конец – поругаться с Хонором, который не хотел принимать наряд по казарме. Именно он мне и рассказал утром, что когда зашел в комнату, облюбованную мной под офицерскую, доложить о том, что заступил на дежурство, и обнаружил своего упрямого лейтенанта уснувшей прямо на стуле за столом.
Утром я сразу убежала к герцогу на совет, и вот, наконец, оказалась здесь. Я блаженно вытянулась в ванне. Горячая вода. Душистое мыло. Мягкое полотенце. Я даже прикрыла глаза – помечтать о том, как меня сейчас нарядят в красивое платье… Это было очень похоже на сказку. До тех пор, пока я не услышала вопля:
– Где эта сучка!? – и в комнату с ванной ворвалась разъяренная женщина.
Я мгновенно встала в ванне лицом к потенциальной опасности. Судя по стоящей рядом девушке, ростом эта опасность была мне примерно по подмышку. Девчушка шепнула ей:
– Тандела принимает ванну, госпожа!
Она смерила меня взглядом и фыркнула:
– Неужто Дарон все время твердит вот об этой лысой девке? – она недоуменно огляделась, после чего все-таки решила обратиться ко мне. – Слушай внимательно, повторять два раза не буду: посмеешь прикоснуться к моему мужу – перегрызу горло и выдавлю глаза! Голыми руками! Поняла?
Я сдержалась и не улыбнулась. Даже не ответила ничего, хотя так и подмывало сказать: «Непонятно!» или «Как это – голыми руками перегрызешь?» Но ответ ей не требовался: герцогиня тут же развернулась, и с еще большей скоростью вылетела из ванной.
Едва хлопнула дверь, я улыбнулась. А обе девушки, приведшие меня сюда, так и вовсе прыснули со смеху.
– Не обращай внимания, – сказала одна. – Миледи Пилата очень эмоциональна, но она добрая хозяйка. Уверена, к вечеру она уже забудет об этом инциденте.
– Не была бы я так в этом уверена, – возразила другая. – Герцог непременно ей напомнит о Танделе, и еще не раз и не два.
Я недоуменно спросила:
– А чем я заслужила такое обращение-то? – я решила, что пора вылезать из ванной.
– Милорд Дарон рассказывает о вас регулярно – причем только в превосходных тонах. Моя тетушка сказала, что после его рассказа о путешествии в Толор она гораздо больше узнала о вас, чем о том, что же там произошло. – Мне подали полотенце.
– Ну, вообще, там было что рассказать, и не только обо мне, – нахмурилась я.
– Ты главное не волнуйся. Миледи хороший человек, просто очень ревнива. Лучше расскажи, а Соур правда такой добрый, как выглядит? – вмешалась в разговор третья девушка, до этого сидевшая в углу.
Я внимательно посмотрела на кареглазую шатенку, задавшую вопрос. Она уже ждала в ванной комнате, когда мы пришли, и если две другие девушки, с которыми мы познакомились по дороге сюда, помогали и раздеваться, и мыться, то эта никак себя не проявила.
– А ты его откуда знаешь? – удивилась я.
– Я помогаю матери и учусь у нее. Она – лучший лекарь в нашем герцогстве. Его привезли без сознания, с вывихом руки, и мы не могли не помочь ему.
– Понятно. Соур прекрасный командир, надежный товарищ и, наверное, лучший воин, которого я знаю.
