Друзей за столом не было, покровителей тоже. Лотеску смотрел холодно, задавал неудобные вопросы. Алард и вовсе не скупился на выражения. Барашт и Синглер больше молчали. Глава Инспекции не отрывал взгляда от бумаг, изредка сухо интересуясь деталями, начальник службы безопасности буравил тяжёлым взглядом. Жутко хотелось расплакаться, как некогда Алина, но я держалась. Слёзы не помогут, виновата — отвечай. Или ты надеялась, будто Эмиль ишт Лотеску растрогается и решит твои проблемы? Закатай губу, милая, и радуйся тому, что ты на свободе и пережила эту ночь. И постарайся засадить Тайрона за решётку. В твоих же интересах, чтобы некроманта скорее поймали.
— Я не отрицаю своей вины, но настаиваю на непричастности к преступлениям, — говорила как можно спокойнее, глядя в глаза Барашту. — Сознаю, какой урон обществу нанесла преступной халатностью. В своё оправдание могу сказать лишь, что не имела злого умысла, не приобретала никакой выгоды. Да, я позволила чувствам вмешаться в расследование, но, как видите, даже они не помешали логическим выводам. Увы, запоздалым. И вы знаете, что я не собиралась потворствовать Тайрону Эламару, но он похитил меня, применив магию, а после шантажом вынудил написать подложное заключение. Оно у вас перед глазами. Обратите внимания, я его не подписала. И не подписала бы, потому что собиралась помочь свершиться правосудию. Марк ишт Нару подтвердит… — тут я осеклась и сглотнула. Он жив или мёртв? Но раз Лотеску сказал, там нужен некромант… Снова вздохнула, на миг отвернулась, но нашла в себе силы продолжить. — Марк ишт Нару подтвердил бы мои слова. Если он был в сознании, то наверняка сказал, зачем поехал в мою квартиру. Я сознаю, что ни слова умирающего, ни мои попытки оправдаться, ни надпись под окнами хассаби Лотеску не доказывают моей невиновности. Даже магический допрос её не доказывает. Я готова к любым освидетельствованиям и понесу заслуженную кару.
Кажется, моя пламенная речь возымела действие: психологическое давление прекратилось, началось сотрудничество. Очнувшийся от размышлений Барашт начал раздавать тумаки подчинённым. Влетело всем, и все это молча стерпели. Аларду — за то, что сэкономил на моей охране, не предоставил Марку сменщика, не обеспечил должную безопасность. Синглеру — за Невриса и Дейва. Бедняга получил строгий выговор, над ним замаячила угроза понижения в должности. Другого бы и вовсе уволили, но Синглер — это Синглер, у него репутация, связи. Лотеску тоже не обошли стороной. По мнению Барашта, он мог бы активнее участвовать в расследовании, раскрутить тот же голос — неоспоримое доказательство вины Тайрона. Словом, тоже выговор, но устный. Далее по списку я.
— Госпожа ишт Мазера, пройдёмте в мой кабинет. Господа ишт Лотеску и ишт Синглер, прошу вас присутствовать. И свяжитесь с комиссаром полиции, пусть пришлёт людей.
Опаньки, тучи сгущаются!
Затравленно глянула на Лотеску — тот и бровью не повёл, будто не видел, и уже набирал код комиссара.
Синглер встал и зашёл мне за спину.
— Обыскивать будете? — обречённо спросила я и сама подняла руки. — Вдруг на мне «жучки», а под платьем пистолет или парцилен?
Синглер вопросительно глянул на Барашта, но вместо Самого ответил Лотеску:
— Не нужно, я проверял. Даже если маскировали, почувствовал бы.
Барашт кивнул, подтверждая. Значит, магическая компетентность первого зама не подвергалась сомнению. Это я уже поняла, когда не увидела в зале никого из Ведомства магии. Значит, повторного магического допроса не предвидится. Хоть одна хорошая новость.
Под конвоем Синглера проследовала в кабинет Барашта. Разумеется, не села, начальник безопасности тоже, а вот замы устроились рядышком напротив начальника за большим L-образным столом.
— Итак, госпожа ишт Мазера, вы согласны помочь нам?
Кивнула и по приказу принялась монотонно описывать яхту, огнемобиль, дом Тайрона, вспомнила о его сестре. Постаралась не упустить ни детали, а потом осторожно поинтересовалась:
— Разве некроманта ещё не поймали?
— Он исчез, полагаю, затаился, — странно, но ответил сам Барашт.
В это время запел диктино главы Карательной инспекции, имитируя звуки флейты. Тот сразу переключился на приватный режим и после короткого разговора кивнул Синглеру:
— Встретьте комиссара и проводите сюда. И выдайте госпоже ишт Мазере диктино для связи.
Сердце замерло и пропустило удар. Арестуют! Оказалось, снова допросят.
Карательную инспекцию я покинула в семь часов вечера, прижимая к груди нехитрые пожитки. С утра во рту не было маковой росинки, но есть не хотелось: усталость и переживания победили аппетит.
Руку непривычно оттягивал диктино. Такую модель обычно носили мужчины, но на безрыбье… Мой диктино Тайрон забрал с собой, мне выдали запасной, служебный.
Шла по улицам и постоянно оглядывалась: везде мерещился некромант. Сзади лениво тащились два полицейских — мой конвой. Впереди ещё двое в штатском. Им надлежало проследить, чтобы я благополучно добралась до дома и больше оттуда не выходила. Почему не повезли на паромобиле? Понятия не имею, но догадываюсь, провоцировали Тайрона. Вот и шла, работая приманкой.
В Карательной инспекции я больше не работаю, где взять денег на оплату жилья и еду, не представляю. За некроманта уже не заплатят, осталась только благодарность за Алерно и остатки денег за ведьму. Это ровно четыре месяца, а дальше… Дальше придётся съезжать. Если, разумеется, не переведут на казённые харчи.
Заходить в квартиру не хотелось, тут ещё соседки с нижнего этажа некстати на рынок собрались, шушукаются, обсуждают, косятся. Хоть Онтару нет, а никого другого я особо не уважаю всё равно неприятно, стыдно.
Первым в квартиру вошёл полицейский. Отпер дверь сам, даже чары снял. Будто у себя дома. Квартиру я не узнала: всё перевернули вверх дном, вроде, поставили на место, но не так. Кое-чего не досчиталась — всего, чего касался Тайрон. Понятно, вещественные доказательства.
Вывалила содержимое рабочего стола из бумажного пакета — расщедрились, выдали, — и прошла в ванную. Долго стояла и смотрела на своё отражение, и думала, думала, думала… Полицейские расположились в гостиной. Один, сердобольный, спросил, не нужно ли чего купить. Нужно, ледник-то пустой. Кое-как продиктовала список, дала денег и, преодолев себя, прошла в спальню — не вечно же в клубном платье ходить. Туфли зашвырнула под кровать, присела на корточки и уставилась туда, где прошлым вечером лежал парцилен Марка. Потом тряхнула головой и потянулась к диктино. Знаю, разговоры прослушиваются, я под домашним арестом, под следствием, наконец, но имею право знать, жив или мёртв мой телохранитель. Набрала Маришу, надеясь, что та по старой памяти ответит. Ответила, только сразу стушевалась, начала изображать занятость, будто я прокажённая.
— Я не убийца! — не выдержав, перешла на крик. — Тебя не уволят, если скажешь, что с Марком. Или я чего-то не знаю, и меня обвиняют не в преступной халатности, а во всех преступлениях Нэвиля?
Мариша смутилась и невнятно буркнула: утром был в госпитале королевы Ирэн, при смерти.
