– Построено на крови миллионов людей?
– А ты хотел, чтобы все было просто? Это ты сейчас такой умный, смелый. При Муссолини бы не стал выступать, а?
– Муссолини – позор нашего народа, нашей страны!
– У нас тоже много чего позорного было, но сделано, не в пример вашему, в десятки раз больше за меньший срок. Дай нам такие возможности, как у вас, мы бы давно вас за пояс заткнули.
Все это время Марио, бормоча себе что-то под нос, продолжал снимать одну из девушек, пытаясь найти лучший ракурс. В маленькой студии находились, помимо уже названных, двое стилистов модного вида, две модели, наблюдающие за происходящим, и беззвучно работающий на музыкальном канале телевизор.
Телок бросил взгляд на телеэкран. Там Брайан Адамс пытался спасти кого-то в трущобах Стамбула. Неприятно, когда недалекие иностранцы, основываясь на идиотских сюжетах, показываемых в их новостных программах по телику, судят о стране и людях. Телок сам неоднократно видел по местным каналам и нищие деревни, и убогий народец, и примитивные словоизъявления наших политиков, выдаваемые западными комментаторами за стандарты жизни россиян.
Понять иностранцев вообще тяжело. Они готовы преклонить главу на грязную подушку без наволочки в поезде, но брезгуют спать на постельном белье, выдаваемом проводницей. Но нельзя не отдать должное их правильному подходу к делу, иногда даже кажущейся лишней дотошности. Но в нужный момент оказывается, что это самая что ни на есть необходимость. Что для качественного результата – именно такой алгоритм и технология проверены опытом поколений.
У нас никто не будет подбирать цвет глаз модели под оттенок флакона духов или другой рекламируемой пакости. Никто не принесет на съемочную площадку заботливо упакованные бутерброды. Не будет скакать вокруг модели, подправляя один – волосы, второй – макияж, третий – воротник, четвертый – промокая салфеткой лоб. Телок сплюнул себе под ноги. Как всегда, это получилось у него не сказать чтобы залихватско-суперменски. Он, естественно, оплевал свой ботинок и нагнулся протереть его.
От земли пахло… особенно. Сколько можно говорить о любви к Родине, березам и пашне, Кремлю и Волге и страдать, страдать, страдать от неухоженности своей земли и разгильдяйства окружающего мира. Здесь выходишь из здания аэропорта – и тебя обуревают, охватывают такие запахи и такие ощущения, что чувство свободы покажется рядом с ними слабым ветерком по сравнению с мощью поднимающего тебя к небу смерча. Этот необъяснимый, пьянящий восторг Телок испытывал, каждый раз попадая в Италию, куда последнее время он ездил достаточно часто. Спасибо Мауро. Благодаря ушлому фотографу, Телок объездил многие городки Южной Италии, почти все побережье, узнал массу интересных фактов (из наиболее поразивших его почему-то запомнилось, что Колумб и Паганини родом из одного города – Генуи). Не удавалось ему попасть только на Капри. А ему так хотелось увидеть памятник Ленину и виллу Горького. Но каждый раз, когда узким кругом или большой компанией они собирались на остров, какие-то роковые обстоятельства вмешивались и ломали все планы. То ломалась машина итальянца, и ему надо было срочно ехать забирать какую-то дефицитную деталь; то заболевал живот у кого-то из девчонок, и, пока Мауро отпаивал ее травами, остальные метались по городу в поисках аптеки и необходимых лекарств; то они просыпались поздно, и, пока готовили завтрак и собирались, ехать уже не имело никакого смысла. Когда это произошло в очередной раз, Телок вдруг сообразил, что основной причиной всех срывов был сам Мауро. Даже ситуация с больным животом была инициирована именно им. Сама девушка не жаловалась на боли, а вот итальянец раздул из этого целую проблему и вынудил-таки всех оставить его наедине с несчастной. Когда эта история всплыла через какое-то время, на вопрос Телка, зачем же, мол, она позволила остаться фотографу наедине с ней, девушка, потупив взор, отвечала, что считала Телка пособником дьявольских ухищрений Мауро с целью обесчестить как можно большее количество русских моделей. От такого цинизма, вернее, от восприятия девушкой его таким циничным Телку делалось плохо, и он не находился что ответить.
Бестия
Парадом командовал Павлуша Косой. Бестия встречала его пару раз в злачных местах столицы, и пару раз корифей сценических постановок (именно ему принадлежали идеи оформления показов «Дикой-Волшебной орхидеи» в стилистике космических войн, арабских ночей, снежного лета, водного мира) обращал внимание на субтильную фигурку, говоря одну и ту же фразу: «Была б пожопастее – взял бы тебя, детка… (здесь следовала пауза) белье показывать… дикое… необузданное!» – и закатывался гомерическим хохотом. Сегодня кастинг тоже был на белье. Фирма попроще, чем «Орхидея», но тоже известная – «Сирена». Выбор моделей для показа представлял собой печальное зрелище. За длинным столом, чуть ли не красным бархатом покрытым, сидела делегация человек в десять. Здесь были несколько представителей фирмы, дизайнер коллекции, придворный фотограф, снимающий ежегодные каталоги, супруга президента «Сирены», пара его друзей, любителей и друзей моделей. Все они восседали за столом, уставленным стаканами и бутылочками с питьевой водой и заваленным писчей бумагой, чтобы каждый мог составить собственное мнение и выписать фамилии тех, кому в этом сезоне выпадет честь продефилировать в новой коллекции. Над всем этим возвышался богатырского роста Павлуша, восседающий на высоком барном стуле. В комнате было шумно. Кастинг уже шел вовсю, отсматривающие были разгорячены проходящим перед ними действом, и Бестия в очередной раз пожалела, что пришла. На ее точеное, как у фарфоровой статуэтки, но субтильное тельце вряд ли найдется размер, даже если она и покорит в этот раз Павлушу. Девушки, не прошедшие отбор, с понурыми лицами покидали шоу-рум компании. Некоторые, кого попросили остаться, с визгом носились по примерочной, болтая по мобильному.
К восьми часам вечера последние модели были отобраны. Несколько девушек в слезах уходили из примерочной – на них так ничего и не подобрали, а день потерян. Бестии повезло – у нее два выхода. У некоторых по три-четыре, а у Наташи Лесовиковой аж пять. Классная девка. Молодая еще, но, видно, далеко пойдет. У Бестии нет таких печальных оленьих глаз – вся многострадальная история России отразилась в них: и набеги монголов, и осады поляков, и красный террор. У Бестии нет таких длинных стройных ног, словно выточенных из слоновьей кости и покрытых лаком. У Бестии не такие красивые волосы: как тонкая леска – один волосок к другому, – они спадают вдоль гибкой узкой спины Наташи к идеальной формы попке. И ступни и кисти рук Лесовиковой – словно итоговая работа скульптора по отработке техники лепки отдельных частей человеческого тела. Нет, не человеческого… божественного тела!
Бестия шмыгнула носиком, составляющим одно из ее основных достоинств. Нет, она тоже была хороша, но другой, особенной красотой, которую красотой не называют. Своеобразное лицо, так привлекавшее к ней фотографов, ладная фигурка – не зря столько занималась танцами, спортом и сейчас продолжает изводить себя в зале, – но все это не было доведено творцом до совершенства, как у Наташи, словно оторвался он от процесса, отвлекся, а потом вроде и недосуг было закончить. Решил, что и так сойдет. Хотя на Наташу так вроде мельком посмотришь – обычная тоже девушка, а начнешь раскладывать на составляющие – идеал.
