Но сегодня Грек изменил себе. На вилле Кабальо с ним были две девушки, далекие от модельных параметров. Две Татьяны – стилисты салона Ангелины Вардари (кое-кто помнил ее под настоящим именем Аллы Варакиной, которое она чудесным образом сменила за каких-то три года, внезапно исчезнув с модного горизонта столицы и появившись вновь после обучения в Штатах (?) – уже с новым именем на визитках, не узнававшим старых знакомых взглядом и концепцией нового салона красоты). Две Татьяны, совершенно разные. Одна, с пышными каштановыми волосами, круглолицая, большеглазая, курносая хохотушка, постоянно покусывала прядку волос, накручивая ее на тонкие красивые пальцы. В ней странным образом сочетались плебейские и аристократические черты. Но Табагари определенно уделял бо́льшее внимание второй Татьяне – блондинке, затянувшей худое гибкое тело в черное платье с пышным присборенным воротом и оголенными от плеч руками. Эти знаки внимания были неявными, но только не для знающих Грека людей.
А они были тоже рядом. Вот его бывший близкий друг, уже отстраненный от дел (одно время работал под началом Ясона), но еще не лишенный дружеских привилегий. Вот помощница Татьяна (прямо Татьянин день какой-то!), знаток всех, решающий за Грека все личные проблемы, от строительства загородной резиденции до оформления документов и направления на учебу в Англию очередной пассии.
Кир наконец понял, что смущало его во всей этой круговерти. Среди гостей не мелькали вспышки фотокамер. На частную вечеринку Родриго не приглашал фотографов, даже дружески настроенных. И хотя среди гостей то тут, то там мелькали мировые знаменитости, чувства подавления авторитетами не возникало. По крайней мере, Кир его не ощущал. Он раскланялся с Джоном Бон Джови и полюбовался грациозной Синди Кроуфорд (а ведь ей уже за тридцать!). У главного входа в дом прямо на стене висела плазменная панель, на которой транслировались то сюжеты Fashion TV с показов дизайнера, то происходящее на площадке перед бассейном, где сосредоточилась пока основная часть публики, восхищаясь необъятным резервуаром с лазурной подсвеченной водой, в которую так и жаждалось погрузиться немедленно, не снимая одежд, то въездные ворота – встреча все новых и новых гостей.
– Хозяин сам разрабатывал интерьеры и оформление почти всех помещений виллы. Например, это его прекрасная идея о сокращении, практическом отсутствии здесь углов, – услышал Кир объяснения кого-то из гостей, проходя мимо окон центрального холла.
– А эта коллекция статуй… Лошади приносят удачу нашему Родриго. Не зря же он Кабальо! – Дальнейшее утонуло в аплодисментах и звоне бокалов.
Столы, установленные под открытым небом прямо на песке начинавшегося в десяти метрах от стен дома пляжа, ломились от закусок и любимых хозяином сладостей. Напитки сервировались поодаль под пальмами и у парадного входа в дом. Чуть позже прямо на песок вынесли жаровни и выстроили на столиках пирамиды с шампанским.
Гости разбредались по необъятным комнатам виллы, сходились с бокалами, шутили и через многочисленные застекленные двери снова оказывались у накрытых столов глотнуть свежего воздуха и принять очередной напиток из рук тут же растворяющихся в темноте официантов. Столы были освещены вкопанными в песок факелами. Гостей развлекали гимнастическим шоу. Вертящуюся в прозрачной шарообразной капсуле девочку вынес переодетый мавром ассистент. А когда уже носились над головами летучие мыши и запах моря стал перебивать дымковатый аромат, тянущийся от решеток с мясом, на площадку перед виллой вышли несколько немолодых итальянцев во главе с экстравагантной женщиной, затянутой в кожаное платье и с перехваченными ярко-зеленым кабальевским платком смолистыми волосами. Через минуту с разных сторон к этой импровизированной сцене были подтянуты прятавшиеся до поры за кустами мирта колонки и опоясанный кабелями электроорган. Звукооператор еще протягивал солистке микрофон, надевая наушники, а клавишник уже выписывал вензеля левой рукой, заставляя «ROLAND» вспоминать молодость, а лица гостей вытягиваться.
– Вместо белого рояля в кустах, оказывается, сидела Матиа Базар, – плоско пошутил кто-то из окружения Ясона.
Пока Кир поворачивался, чтобы посмотреть на говорившего, Грек мягко, но веско пресек шутника тихим, но заставляющим в этот момент смолкнуть окружающих голосом:
– «Матиа Базар» – это название группы, а в кустах, как ты говоришь, сидела Антонелла Руджеро, солистка.
– Не знаю как итальяшкам, а для россиянина это выступление как бальзам на душу! – внес свою лепту Миша Царев, которого Ясон последнее время часто возил с собой на различные официальные и неофициальные мероприятия в составе свиты, где выделялась обычно также российская топ-модель Люба Сухова, которой сегодня рядом видно не было.
Миша не стал уточнять, что, по его сведениям, Антонелла уже давно покинула группу и вместо нее в качестве солистки пела сначала Лаура Валенте, а потом Сильвия Меццанотте. Скорее всего, она и вышла сейчас к микрофону.
– Да, мы росли под эту музыку, – словно не слыша предыдущую реплику, но в тон ей обронил Грек.
– Прям росли, – ляпнул кто-то, явно не схватывающий фишку, скорее всего случайно затесавшийся в клику Табагари писака из какого-нибудь глянца, но Ясон был сегодня миролюбиво настроен.
Под нарастающий рокот гитар в самой знаменитой (по крайней мере, для русского слушателя) композиции гости пустились в пляс.
В одном из углов парка Кир заметил ангар – с личным вертолетом дизайнера, как объяснил ему оказавшийся рядом кучерявый, похожий на подростка мужчина, которого Кир заметил еще раньше в попытках уступить место кому-то из звезд. Он же подвел Кира к группе гостей, которые, не стесняясь, обсуждали ситуацию с начавшимся судебным преследованием Кабальо. Пытаясь соблазнить свою капризную клиентуру все больше и больше заказывать, Родриго решил сделать процесс обмеров и обсуждения нарядов более релаксирующим и перенес часть своих мастерских и примерочных, где происходили его контакты с дорогими и богатыми заказчиками, на виллу, списав одновременно огромные суммы на реконструкцию ее, как расходы по содержанию и ремонту своего рабочего ателье. Это, вполне естественно, вызвало подозрения в налоговой некорректности у фискальных органов, и против Кабальо была развернута целая кампания в прессе и предприняты официальные действия инспекторов и приставов. Тем не менее дизайнер продолжал жить в трудах и праведном отдыхе, закатывая подобные пиршества не реже чем раз в два-три месяца. Правда, здесь, на Сардинии, подобные празднества проходили один раз в году, летом. В другие периоды он собирал гостей в своем поместье под Мадридом, куда, невзирая на занятость и необходимость полуторачасового перелета, считали своим долгом приехать всегда все приглашенные. Знали, что хозяин отметит их отсутствие и будет недоволен, а к тому же вечеринки Кабальо всегда проходили весело и интересно. Вот и сегодня гостей ожидало еще одно развлечение. Начался фейерверк.
Хозяин, не переставая раскланиваться с покидающими виллу семействами своих сыновей, хищно раздувая ноздри, шагнул в круг моделей, которых чем-то смешил привезший их сюда менеджер миланского агентства «ICE». Несколько минут с бокалом в руке, чтобы обойти и чокнуться со всеми девушками, обаятельная улыбка и заготовленный анекдот об известной манекенщице, оказавшейся на показе нижнего белья в Австралии, кивок менеджеру и дружеские объятия с ним, во время которых итальянец что-то шепчет маэстро на ухо. Еще через минуту Родриго отходит от стайки моделей и направляется в сторону дома, по пути успевая ответить на комплимент одной из своих клиенток, пошутить с кем-то из парламента, чокнуться со старинным другом, который специально прилетел из Лондона на один вечер, чтобы удостовериться, что его приятель выглядит и чувствует себя на все сто. Уже у самого входа Родриго колеблется, проходит не в главную, а в боковую дверь и оказывается в уставленном цветочными кадками и горшками патио, где его и настигает менеджер агентства с одной из пухлогубых моделек в длинной тунике и туфлях с цепочками, обвивающими тонкие лодыжки. Он чуть ли не вкладывает руку девушки в сухую ладонь маэстро и растворяется под нереально сказочным небом Сардинии. Его функции на сегодня выполнены.
