Такие вещи случаются. В полиции все узнают моментально, когда убиваешь кого-либо, и мне сказали, что я вел себя правильно и у меня есть оправдывающие обстоятельства.
Вскоре после этого я подал заявление и ушел из полиции.
Не могу сказать, что одно событие стало причиной другого. Просто одно привело к другому. Я стал невольной причиной смерти маленькой девочки, и после этого во мне что-то изменилось. Жизнь без сожалений, которую я вел прежде, перестала меня устраивать. Думаю, она перестала меня устраивать намного раньше.
Наверное, смерть ребенка ускорила эти перемены, которые уже давно назрели. Но с уверенностью сказать этого не могу. Просто одно событие привело к другому.
* * *
Я посадил мальчиков на поезд до Пэнн-Стейшн и сказал им, как здорово было провести с ними выходные, а они ответили, что тоже отлично провели время. Потом я позвонил их матери и сказал, на каком поезде они едут. Она уверила меня, что встретит их, и нерешительно упомянула, что было бы неплохо выслать им денег. Я заверил ее, что скоро вышлю.
Повесив трубку, я подумал о десяти тысячах долларов, предложенных Тимом Пэтом. И покачал головой, удивляясь собственным мыслям.
Но этой ночью никак не мог успокоиться и отправился в Виллидж, чтобы пройтись по барам. Я сел на поезд "А", следующий от «Мак Беллс» до «Четвертой западной улицы», и пустился в путь: «Джимми Дэйс», «55», «Львиная голова», «Джордж Гертц», «Угловое бистро». Я убеждал себя, что просто захожу выпить, проветриваюсь после нелегких выходных с сыновьями, успокаиваю свои старые неприятные воспоминания, вызванные визитом на Вашингтонские холмы.
Но все это было неправдой. Я начал какое-то наполовину бесцельное расследование, пытаясь отыскать ниточки, ведущие к ограбившим Моррисси.
Я осел в гей-баре под названием «У Синтии». Кении — владелец этого бара — следил за порядком и подавал напитки мужчинам, одетым в «ливайзы» и полосатые безрукавки. Кении был тонким и гибким парнем, с крашенными в блондина волосами и как следует подтянутым лицом, которое выглядело лет на двадцать восемь, а это в два раза меньше того, сколько Кении прожил на свете.
— Мэтью! — закричал он. — Теперь можно расслабиться, девочки. Закон и порядок пришел на улицу Гроув.
Конечно, он ничего не знал об ограблении Моррисси. Начать с того, что он и Моррисси-то не знал, голубому нет нужды покидать Виллидж, чтобы выпить где-нибудь после официального часа закрытия. Но те грабители вполне могли оказаться голубыми, почему бы и нет. И если они не потратили свои деньги где-то еще, очень даже возможно, что они спустили их в кабаках в районе улицы Кристофер. Во всяком случае, работа всегда начиналась именно так: исследовать окрестности, проработать все возможные источники, закинуть удочку и ждать, вдруг что-нибудь всплывет.
Но почему я всем этим занимался? Зачем я тратил свое время?
* * *
Не знаю, что бы могло случиться: продолжил бы я свое расследование или бросил, наткнулся бы на что-нибудь или в конечном итоге сошел бы с ложного следа. Казалось, тогда я ни к чему не пришел, но часто так и происходит, рыщешь и рыщешь, а никакого сдвига не видно, пока неожиданно не улыбнется удача. Может быть, что-нибудь в этом роде и случилось бы. Может быть, и нет.
Вместо этого случилось нечто другое, что отвлекло меня от Тима Пэта и его мести.
Во-первых, кто-то убил жену Томми Тиллари.
Глава 4
Во вторник вечером я пригласил Фрэн в тайский ресторан, который так любил Скип Дево. После ужина я проводил ее домой, по дороге мы заскочили в «Джой Фаррел», чтобы чего-нибудь выпить. У своего дома Фрэн опять сослалась на то, что завтра рано вставать, и я пошел обратно в «Армстронг», по пути заскочив в пару мест. Я был в мрачном расположении духа, а желудок, справлявшийся с непривычной пищей, не способствовал поднятию настроения. Возможно, из-за того, что бурбон был крепче, мне пришлось раз или два выйти в туалет. Возвращался я домой длинной дорогой, купил «Дэйли Ньюс» и, сев на краешек своей кровати в одном нижнем белье, быстренько просмотрел пару статей.
На одной из страниц я прочитал о женщине из Бруклина, убитой во время ограбления. Вследствие усталости и изрядного количества выпитого, ее имя не отложилось в моей памяти.
Но утром я проснулся с каким-то беспокойством, какая-то заноза застряла в моем мозгу. Я сел в постели, схватил газету и перечитал ту статью.
Маргарет Тиллари, сорока семи лет, была заколота в своей спальне на втором этаже дома по Колониал-роуд, в Бруклинском районе Бэй-Ридж. Очевидно, она проснулась во время ограбления. Ее муж, торговец Томас Дж. Тиллари, забеспокоился, когда его жена не стала отвечать на телефонные звонки днем во вторник. Он позвонил родственнику, живущему по соседству, который и зашел позднее к ним в дом. Он-то и обнаружил, что дом ограбили, а женщина убита.
«Это хороший район, — приводилось в заметке высказывание соседа. — Подобные вещи здесь не происходили». Но наши источники в полиции отмечают, что число ограблений в этих местах с недавних пор заметно возросло. А другой сосед сослался на присутствие «плохих элементов» по соседству.
Это не такая уж распространенная фамилия. В Бруклине есть улица Тиллари, недалеко от входа на Бруклинский мост, но я понятия не имею, в честь какого героя войны или какой знаменитости она названа и был ли этот человек родственником Томми. В телефонном справочнике есть несколько Тиллери, проживающих на Манхэттене, но их фамилии пишутся через "е". Томас Тиллари, торговец из Бруклина, — очень походил на Томми Телефона.
Я принял душ, побрился и пошел куда-нибудь позавтракать. Раздумывая над прочитанным, я пытался понять, что чувствую. Все это казалось мне нереальным. С Томми я был знаком не так уж хорошо, а его жену вообще не знал. Черт, я даже не знал ее имени, только то, что она живет где-то в Бруклине.
Я посмотрел на левую руку, на безымянный палец. Не было никакого кольца, никакой отметки. Раньше я постоянно носил обручальное кольцо и снял его, когда переехал из Сайоссета на Манхэттен. Несколько месяцев от него на пальце оставался след, а потом я заметил, что и он исчез.
Томми носил кольцо — желтый золотой ободок, где-то в полдюйма шириной. А еще он носил на мизинце правой руки кольцо выпускника какой-то школы, по-моему. Я вспомнил все это, попивая кофе в «Красном пламени». Школьное кольцо с синим камнем на мизинце правой руки и желтый золотой ободок на безымянном пальце левой руки.
Не могу сказать, что я чувствовал.
* * *
Тем же днем я пошел в собор Святого Павла и поставил свечку за Маргарет Тиллари. Я стал ходить в церковь, когда ушел из полиции, и хотя я не молился и не посещал службы, но время от времени заходил и сидел в этом молчаливом полумраке. Иногда я ставил свечки за недавно умерших, за тех, кто умер давно, но не выходил у меня из головы. Не знаю, но почему-то я считал, что должен так делать. Я чувствовал, что должен отдать десятую часть получаемых денег в коробку для бедных, что находилась в церкви.
