У меня жутко болела голова, а внутренности так сводило, словно кто-то хорошенько по ним вдарил. Я снова лег, но потом вскочил, потому что комната начала кружиться перед глазами. В ванной я выпил было пару таблеток аспирина, запив их неполным стаканом воды, но меня тут же вывернуло наизнанку.
Я вспомнил о бутылке, которую впихнул мне Билли. Поискав вокруг, я наконец обнаружил ее в летной сумке. Я не мог вспомнить, как клал ее туда после последнего глотка на ночь, но было еще кое-что, чего я не мог вспомнить. Например, большую часть дороги домой от квартиры Кигена. Но провалы памяти такого рода меня не волновали. Когда едешь через всю страну, то не помнишь каждый указатель и каждую милю пути. Тогда зачем волноваться, что не можешь запомнить каждую минуту своей жизни?
Бутылка оказалась на треть пустой, и это меня удивило. Я помнил, как выпил немного с Билли, пока мы слушали песню, потом еще чуть-чуть перед тем, как выключить свет. Я не хотел пить, но бывает время, когда хочешь выпить, и время, когда нужно выпить, сейчас было время для последнего. Я плеснул немного в стакан и вздрогнул, когда проглатывал. Меня опять вывернуло, но бурбон как-то укрепил меня, так что следующий глоток пошел нормально. Только потом я смог заглотнуть две другие таблетки аспирина, запив их водой, и на этот раз они имели эффект.
«Вот если б от рожденья пьяным был...»
В этот день я оставался в своей комнате. Погода не располагала вылезать наружу, но мне и не нужно было никакого предлога. У меня было такое сильное похмелье, что к нему стоило отнестись с должным вниманием. Если бы я чувствовал себя подобным образом не от выпитого накануне, то я бы поехал прямиком в больницу. В общем, я старался не двигаться и вести себя как очень больной человек, что было не далеко от истины.
Чуть позже снова зазвонил телефон. Я мог бы попросить портье ни с кем меня не соединять, но не был готов даже к такому разговору. Пусть лучше телефон звонит себе на здоровье.
В третий раз телефон зазвонил ближе к вечеру, на этот раз я взял трубку. Это был Скип Дево.
— Я искал тебя, — сказал он. — Ты собираешься позже заскочить к нам?
— Я не хочу выходить на улицу в дождь.
— Да, снова льет как из ведра. Он на какое-то время стихал, но потом опять припустил. Синоптики говорят, что это надолго. Мы встречались с теми ребятами вчера.
— Уже?
— Да не с ребятами в черных шляпах, не с плохими парнями. Мы встречались с бухгалтерами и юристами. Наш бухгалтер вооружился, как он это называет, еврейским револьвером. Знаешь, что это такое?
— Авторучка.
— Ты слышал, да? В любом случае, они сказали нам то, что мы уже знали. Это ужасно, учитывая, что они выставили за свою консультацию счет. Нам придется заплатить.
— Что ж, ты так и думал.
— Да, но это не значит, что мне нравится такая ситуация. Я говорил с тем парнем снова, с этим мистером Телефонный Голос. Я сказал Телефонному Томми, что нам нужны выходные, чтобы собрать деньги.
— Ты говорил с Тиллари?
— Тиллари? О чем ты?
— Ты сказал...
— А, верно. Я не подумал, что звучит похоже. Нет, не Тиллари, я просто сказал Телефонный Томми, но мог бы сказать Тэдди или любое другое имя, начинающееся на "Т". Назови мне какое-нибудь имя, начинающееся на "Т".
— Это обязательно?
Скип на миг замолк.
— Ты кажешься не особенно живым, — сказал он.
— Я пробыл у Кигена до рассвета, слушал пластинку. Вот и чувствую себя не на все сто.
— Чертов Киген, — ответил Скип. — Мы все пьем немало, но он просто убивает себя.
— Пьет без остановки.
— Да. Послушай, я хотел бы договориться с тобой. Мне нужно знать, можешь ты оставить понедельник незанятым? И день, и ночь. Потому что я думаю, что у нас все сдвинется с мертвой точки, и нам придется заплатить, чтобы покончить с этой историей.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Мы об этом поговорим. Разберемся. Хорошо?
Что мне нужно будет делать в понедельник? Я по-прежнему работал на Томми Тиллари, но не слишком заботился о том, сколько часов этому посвящать. Мой разговор с Джеком Диболдом лишь укрепил меня во мнении, что я попусту трачу свое время и деньги Тиллари, у полиции нет ничего против Томми, и вряд ли что появится. Обвинения Кэролин Читэм не способствовали моему рвению и уменьшали чувство вины за то, что я беру его деньги, но не приношу особой пользы. У меня было что сказать Дрю Каплану при нашем следующем разговоре. И я мог бы раскопать еще больше. Но я вполне могу проводить меньше времени в барах и погребках Сансет-парка.
Я сказал Скипу, что буду свободен в понедельник.
* * *
Вечером того же дня я заскочил в винный магазин на другой стороне улицы. Купив две бутылки «Эрли Таймс», я попросил послать мальчика в гастроном, чтобы купить для меня шестибаночную упаковку эля и пару сэндвичей. Они знали меня и знали, что я хорошо заплачу за эту услугу, о которой их периодически просил, что я и сделал. Для меня в моем состоянии эта услуга стоила любых денег.
На сей раз алкогольный напиток пошел легко, я выпил банку эля и съел половину сэндвича. Я принял горячий душ, и он мне помог, потом съел вторую половину сэндвича и выпил еще одну банку эля.
Я пошел спать, а когда проснулся, включил телевизор и стал смотреть на Богарта и Иду Люпино.
По-моему, шел фильм «Высокая Сьерра». Я не очень внимательно смотрел фильм, но это хоть как-то развлекло меня. Потом я подошел к окну и стал смотреть на дождь. Съев часть оставшегося сэндвича и выпив еще эля, я глотнул немного бурбона из бутылки. Когда фильм закончился, я выключил телевизор, выпил еще пару таблеток аспирина и пошел спать.
* * *
В субботу я слегка оклемался. С утра мне еще нужно было выпить, но на этот раз совсем немножко. Первый же глоток пошел хорошо. Приняв душ, я выпил оставшуюся банку эля, спустился вниз и вышел позавтракать в «Красное пламя». Я съел только половину яиц, но зато умял всю картошку, двойную порцию тостов и выпил много кофе. Там я почитал газету, по-крайней мере попытался, потому что особо не вникал в то, что читал.
После завтрака я заскочил в «Мак Говерн», чтобы выпить. Потом завернул за угол в собор Святого Павла и посидел там в тишине и покое около получаса. Потом вернулся в гостиницу.
В своей комнате я посмотрел бейсбол и бокс по программе «Мир спорта» и еще чемпионат мира по арм-рестлингу и женщин, вытворяющих что-то такое на водных лыжах. То, что они делали, было явно не просто, но смотреть на все это оказалось неинтересно. Выключив телевизор, я ушел. Я зашел к «Армстронгу» и переговорил с несколькими людьми, потом сходил к «Джо Фаррели», чтобы поесть чили и выпить пару стаканчиков рома «Карта Бланка».
Выпив кофе с бренди, я вернулся на ночь к себе в гостиницу. Мне хватило бы бурбона, чтобы скоротать воскресенье, но я решил все же купить и пива — мои запасы почти все вышли, а в воскресенье в магазинах спиртного не купить до двенадцати дня. Никто не знал, почему так. Возможно, за этим стояла церковь, может, ей нужно было, чтобы верующие приходили в церковь страдающими от похмелья, потому что тяжело страдающие легче раскаиваются?
