Я глотнул пива и включил телевизор. Заснув перед телевизором, я проснулся в середине какого-то фильма про войну, помылся, побрился и сел в нижнем белье досматривать этот фильм и смотреть следующий, пил бурбон и пиво, пока опять не смог уснуть.
Когда я снова проснулся, был уже воскресный полдень и по-прежнему шел дождь.
* * *
Где-то в половине четвертого зазвонил телефон. Я взял трубку на третьем звонке.
— Мэтью? — спросил женский голос, и сперва я подумал, что это Анита.
Потом она сказала:
— Я пыталась дозвониться до тебя позавчера, но никто не отвечал.
Тут я услышал характерный акцент жителя Северной Каролины.
— Я хотела поблагодарить тебя, — сказала она.
— Совершенно не за что, Кэролин.
— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был джентльменом, — сказала она и тихо засмеялась. — Пьющим бурбон джентльменом. Кажется, я могу вспомнить многое из того, что наговорила.
— Насколько я помню, ты была убедительно красноречива.
— Да, и на другие темы тоже. Я извинилась перед Билли за то, что вела себя не как леди, и он уверил меня, что я вела себя отлично; но бармены всегда так говорят, верно? Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты проводил меня домой. — Она замолчала. — И... мы с тобой...
— Нет.
Она вздохнула с облегчением.
— Что ж, я рада этому; но только потому, что ненавижу ситуацию, когда ничего не могу вспомнить. Надеюсь, что не вела себя самым постыдным образом, Мэтью.
— Ты вела себя превосходно.
— Я не была такой. Я ведь многое помню. Мэтью, я наговорила много плохого о Томми. Я облила его грязью, но надеюсь, что ты понимаешь — это только пьяные бредни.
— Иначе я и не думал.
— Он отлично относится ко мне, понимаешь. Он хороший человек. Просто у него есть свои недостатки. Он сильный, но с определенными слабостями, — добавила она.
Во время моей работы в полиции я слышал, как одна ирландка говорила полицейскому за соседним столом о своем пьяном дружке: «Но это всего лишь маленькие слабости сильного мужчины».
— Он заботится обо мне, — продолжала Кэролин. — Не придавай значения тому, что я наговорила.
Я ответил ей, что никогда не сомневался в его заботливости и что я сам тогда не особо понимал, что она говорит или не говорит, ведь я изрядно напился в ту ночь.
* * *
Вечером в воскресенье я пошел в «Мисс Китти». Шел мелкий дождь.
Сначала я ненадолго заскочил к «Армстронгу», в «Мисс Китти» была такая же атмосфера воскресного вечера. Завсегдатаи и живущие по соседству привнесли сюда легкомысленное настроение «спасибо тебе, Господи, что уже пятница». Из музыкального автомата лилась песня: девушка хвасталась своими новехонькими роликами. Она играла голосом, находя какие-то новые звуки гаммы.
Бармен был мне не знаком. Когда я спросил, где Скип, он показал на офисную комнату в глубине.
Скип был там вместе со своим партнером. У Джона Касабиана было круглое лицо, и он носил очки в тонкой оправе с круглыми стеклами, которые увеличивали его глубоко посаженные глаза. Он был тех же лет, что и Скип, но выглядел моложе, напоминая школьника-очкарика. На обеих его руках были татуировки, хотя он совсем не походил на человека, которому они к лицу.
Одна татуировка представляла собой змею, обвивающую кинжал. Змея открыла пасть, готовая укусить, а с кончика кинжала капала кровь. Вторая татуировка была проще, можно даже сказать безвкуснее: браслет, плетеной цепочкой охватывающий правое запястье. «Будь она хотя бы на другом запястье, — говорил Касабиан, — я бы мог прятать ее под часами».
Не знаю, что на самом деле он думал о своих татуировках. Он презирал их и того молодого человека, которым был, когда выбирал себе это клеймо. Временами он искренне стыдился их. Но иногда я чувствовал, что он ими гордится.
Я Касабиана толком и не знал. Он был менее открыт, чем Скип. Он не любил шататься по барам, рано начинал работать, закупив перед этим все необходимое. Он не был таким выпивохой, как его партнер. Любил выпить пива, но не напивался, как Скип.
— Мэтт, — сказал он, показывая на кресло, — рад, что ты пришел помочь нам.
— Все, что в моих силах.
— Это произойдет завтра вечером, — сказал Скип. — Мы должны быть в этой комнате, и ровно в восемь часов зазвонит телефон.
— И?
— Мы уже получили кое-какие инструкции. У меня должна быть наготове машина. Это — часть оговоренных условий.
— У тебя есть машина?
— Есть, ее нетрудно будет подогнать сюда.
— А у Джона есть машина?
— Я заберу ее из гаража, — ответил Касабиан. — Ты думаешь, нам понадобятся две машины?
— Не знаю. Он велел тебе подготовить машину и, полагаю, деньги...
— Да, удивительно, что он упомянул об этом.
— ...но он никак не намекнул, где захочет встретиться с вами.
— Точно.
Я задумался.
— Меня беспокоит...
— То, с чем мы можем столкнуться.
— Верно.
— У меня те же сомнения. Это похоже на обман, ты приезжаешь куда-то, а они просто делают нас по полной программе. Уже достаточно плохо то, что мы платим выкуп. И кто знает, за что мы платим? Они могут инсценировать ограбление машины, они могут убить нас во время сделки.
— Зачем им это делать?
— Не знаю. «Мертвые не болтают». Разве не так обычно говорят?
— Возможно, так говорят. Но убийство повлечет за собой преследование полиции.
Я пытался сосредоточиться, но был не в состоянии думать так ясно, как мне бы хотелось. Я попросил пива.
— О господи, где мои хорошие манеры? Что ты хочешь: бурбон, чашечку кофе?
— Думаю, только пива.
Пока Скип ходил за пивом, его партнер сказал:
— Это сумасшедший дом. Все кажется нереальным, понимаешь, о чем я? Украденные книги, вымогательство, голоса по телефону. Нереально.
— Понимаю.
— Деньги тоже нереальные. Я не могу этого осознать. Эта сумма...
Скип принес мне бутылочку «Карлсберг» и бокал. Я отпил немного пива и нахмурился, размышляя. Скип прикурил сигарету и предложил мне, но потом сказал:
— Конечно нет, ты ведь не куришь, — и убрал пачку в карман.
— Думаю, они попытаются ограбить машину, — сказал я. — Но есть еще кое-что.
— Что именно?
— У них может не оказаться книг.
— Конечно у них должны быть книги. Они позвонили, когда пропали книги.
