– Значит, наврал? – Арама выглядел разочарованным.
– Наврал.
– А про Веру откуда знаешь?
– Так вы же сами сказали.
– А… И правда. Значит, ты подошел ко мне, чтобы выяснить, где моя жена? Ты, случайно, не в юридическом учишься? На следователя или прокурора?
– Нет, а почему вы так решили?
– Это не я решил, а ты наверняка решил, что я убил твою соседку, то бишь свою жену…
Саша густо покраснел и, не выдержав, улыбнулся.
– Да, примерно такие мысли у меня и были… Это глупо?
– А ты не боишься, что не выйдешь отсюда?
– Боюсь, – честно признался он. – Но перед тем, как дать мне выпить яд или застрелить меня из пистолета с глушителем, все-таки скажите: где ваша жена?
И тут он увидел, что в глазах Арамы блеснули слезы. Самые настоящие.
– Если б я только знал…
– Но ведь вы же были в тот вечер вместе! – выпалил Саша, не успев подумать о последствиях. – Я же сам видел!
– Бедолага! Да ты никак влюблен в мою Риту… Ты следил за ней? Понятно. Интересно, и много вас таких?
– И где же вы ее потеряли? – не обращая внимание на издевательский тон доктора, спросил Саша. – Поссорились, она вышла из машины…
– Не фантазируй. Все гораздо проще. Мы были в гостях, и оттуда уже она ушла с другим мужчиной. Вот и все.
– И она больше не вернется?
– Не знаю… Мы с ней не виделись с тех самых пор, она не звонила… Вот такие дела, парень… Тебя как зовут-то?
– Саша.
– Так, может, все-таки выпьешь? Хотя бы пивка?
– От пива не откажусь.
– Вот и отлично. – Оскар пошел на кухню.
– Послушайте, – крикнул ему вдогонку Саша, – но как же вы могли все это время не разыскать ее и не убедиться хотя бы в том, что с ней все в порядке? А что, если вы ошиблись и она ни с кем не ушла, а ее похитили, к примеру? Вы точно знаете, куда и с кем она ушла?
– Можно сказать, что так… – Он вернулся и поставил на стол перед гостем банку с пивом. – Давай выпьем за знакомство. Знаешь, это даже хорошо, что ты не побоялся и подошел ко мне. Люблю таких людей. Правда, приврал самую малость, но это ничего. Ты действительно встречаешься с моей женой, разговариваешь с нею?
– Не совсем… Просто я хожу за ней: куда она, туда и я. На рынке наблюдаю, как она покупает продукты, как смешно торгуется… Она у вас красивая, и я хотел бы познакомиться с ней поближе, конечно. Я понимаю, все это глупо. И то, что мы сидим здесь с вами и пьем пиво, разговаривая о ней, и то, что я признался вам в том, что влюблен в вашу жену…
– Ну, о любви, положим, я слышу первый раз.
– Да какая разница. Просто я извелся весь за эту неделю. Даже стол придвинул к окну, чтобы лучше виден был двор, ваш подъезд… Я и сам не знаю, что со мной.
– Выходит, мы с тобой друзья по несчастью? Да уж, ну и дела…
– Вы мне не ответили: она здорова? Вы наводили справки?
– Один человек обещал мне ее разыскать, я даже заплатил ему, но пока все безрезультатно.
– А в милицию не обращались?
– Хотел обратиться, но меня отговорили. Если бы это было настоящее похищение, я бы, разумеется, обратился. Но Рита ушла сама, ее никто не заставлял. И один мой приятель видел, как она садилась вместе с этим типом в его машину. Так какой смысл обращаться в милицию? Меня же на смех подымут.
– Я мог бы вам помочь, если бы знал хотя бы имя и фамилию того… с кем она ушла.
– Он не москвич, а потому бесполезно обращаться в паспортный стол или подобную контору. Он – птица хоть и высокого полета, но залетная, хищная… К тому же он нерусский, вот только национальность я его так и не понял. Зовут Амфиарай. Ты когда-нибудь слышал такое имя?
– Нет, но похоже на греческое.
– Вот я его греком про себя и зову.
– Они давно знакомы? – осторожно спросил Саша, тихо ставя уже пустую банку на стол. – Этот Амфиарай и Рита?
– Мой приятель, тот самый Ащепков, мать его, утверждает, что они познакомились в тот день, как раз на той вечеринке. И я даже верю ему. Одного не могу понять: как это моя Рита, такая домашняя клуша, вдруг решилась на то, чтобы сбежать с первым встречным и даже не позвонить мне, ничего не объяснить? Ладно бы мы с ней ругались или жили плохо. Ничего подобного! Все было замечательно.
Саша вдруг понял, что этот несчастный доктор, даже и сам того не подозревая, страшно рад, что наконец-то ему есть перед кем выговориться, а потому слушал его, не перебивая.
– … а ты говоришь… Может, перекусим? Хочешь, я пожарю яичницу?
– Нет, мне пора. Вы уж извините, что я так нахально вторгся к вам, разбередил душу. Я попробую найти этого Амфиарая. Фамилию не знаете?
– Знаю. Динос. Амфиарай Динос. Так ты не забывай меня, заходи… Запиши мой телефон…
– А вы на всякий случай мой. Вдруг пригожусь.
Саша вышел от доктора Арамы с приятным чувством: ему доверились, ему открыли душу, ему дали номер телефона, по которому он теперь имеет полное право звонить. Для первого раза это неплохо. Да и вообще дружба с таким человеком, как Оскар Арама, дорогого стоит.
О нем, как и о Рите, Саша впервые услышал от своей матери, которая в свое время лечилась у него и которая, несмотря на все свое уважение к доктору, все равно считала его слишком старым для такой молодой и красивой жены, как Рита. И так случилось, что отчасти именно ее разговоры и послужили причиной повышенного интереса Саши к взрослой женщине, видеть которую он мог каждый день из своего окна. Сашина мама, не подозревая об этом, время от времени лишь подогревала этот интерес, рассказывая какие-нибудь пикантные подробности из супружеской жизни доктора Арамы, суть которых всегда неизменно сводилась к одному: Рите нужен другой мужчина, который мог бы в корне изменить ее жизнь и наполнить другим смыслом. «Я вообще не понимаю, что их связывает. Говорят, что он даже не позволил ей в свое время учиться, представляешь? Ненавижу таких мужиков! Он что же это, думает, что она так всю жизнь и просидит взаперти? Вот увидишь, когда-нибудь она его бросит…»
Понятное дело, что разговоры эти не были предназначены для ушей сына-подростка, а потому велись они преимущественно на кухне, когда Сашины родители оставались одни. Окно кухни выходило как раз во двор, и появление Риты уже само по себе являлось своеобразным источником темы для разговора. И Саша, сначала невольно, а потом уже и специально стал подслушивать, что же такого нового расскажет его мать про эту семью, про Риту. И получалось, что Рита, рано вышедшая замуж за Оскара, глубоко несчастна. Слушая все это, Саша никак не мог взять в толк, с чего это его мать приходит к таким выводам, ведь он сам видит Риту чуть ли не каждый день, и она вовсе не похожа на несчастного человека. Лицо у нее, как правило, спокойное, взгляд приветливый, она охотно здоровается с соседями, улыбается. Ей нравится делать покупки, она любит разговаривать с продавщицами, смеется, шутит. Разве может так вести себя особа, чей психологический портрет в сугубо мрачных тонах рисовала Сашина мама? И однажды Саша вдруг все понял. Это произошло в тот незабываемый пасмурный день, когда его мать, Ирина Васильевна Алфимова, вдруг появилась перед сыном и мужем в новом голубом платье, сильно напоминающем по фасону платье Риты, и с распущенными на ее же манер длинными волосами и объявила чуть ли не со слезами радости на глазах двум своим близким людям, что она полюбила другого человека и уходит к нему. И ушла. А спустя несколько дней, когда отец рассказал сыну, что Ирина Васильевна ушла к мужчине много младше ее, Саша сразу понял, почему его мать так интересовалась жизнью своей молодой соседки: она словно психологически подготавливала своего мужа к тому, что и ей, нестарой еще женщине, не поздно начать все сначала с другим, более молодым мужчиной. И хотя отец был старше матери всего на шесть лет, Ирине Васильевне, видимо, и этой разницы в возрасте оказалось достаточно, чтобы бросить мужа и уйти к другому. Но ее сомнительное счастье продлилось не больше недели, и она вернулась домой. Ее новоиспеченный сожитель, жених и любовник в одном лице, оказался уголовником, обобравшим свою «возлюбленную» подчистую: она вернулась рано утром, с синим лицом, выбитым зубом и в одном голубом разорванном платье на голое тело… С тех самых пор о семье Арама в доме не упоминали, даже когда Рита совсем исчезла. И только Саша иногда, оставшись дома один, доставал материно голубое платье и, надевая его на себя перед зеркалом, представлял себе, что видит Риту.
