– Ошибаешься, Мускат, – ответила девушка каким-то отрешенным голосом. – Я не мертва… для тебя не мертва… Мы всегда будем вместе. Неужели ты этого не хочешь?
– Ты мертва! – истерично закричал Мускат. – И нечего мелькать у меня перед глазами! Ты все время мучила меня, пока была живой… И я не хочу, чтобы ты продолжала это делать мертвой!
– Мускат, дорогой! – вкрадчиво проговорила девушка. – Наша любовь подобна «Милому старому блюзу». Я ушла, но останусь с тобой навсегда. Навсегда, как ты говоришь об этом в своей музыке.
Трубач поднес к лицу сжатые кулаки и потряс ими в бессильном гневе. По лбу и щекам его стекали капельки пота.
– Ты мертва! – Голос его немного окреп. – Ты знаешь, что ты мертва, Элен! Тебя убили из револьвера. Пуля попала тебе как раз между глаз…
– Я мертва для всех, – сказала девушка. – Но не для тебя, Мускат!
– Мертва, – словно выдохнул музыкант, а потом слова полились из него, словно вода из крана. – У меня был револьвер, – захлебываясь, говорил он. – Я прицелился и нажал на спуск. И увидел темное пятно между глаз, ты выглядела очень странно… Очень странно. Но ты заслужила эту смерть. Вышла замуж за этого дешевого и маленького бизнесмена с Уолл-стрит, а потом говорила, что все равно не расстанешься со мной. Только нужно быть осторожнее, сказала ты… – Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на девушку. – А потом эта ночь, – прошептал он. – Вы с твоим мужем-сутенером хотели заставить раскошелиться кинозвезду… – Мускат медленно покачал головой, словно сам не верил тому, что говорил. – Я по уши был влюблен в тебя, Элен, – продолжал он. – И ты это знала. Нас объединяла и музыка, и блюз, который я посвящал тебе. А потом ты начала высмеивать меня…
Призрачная фигура замерла на пороге, когда Мускат шагнул ей навстречу и сунул руку в карман.
– Ты снова умрешь, Элен! Оставайся там, где тебе положено!
Я прыгнул на него прежде, чем он успел вытащить руку с револьвером из кармана. От моего первого удара в лицо он потерял равновесие, а потом двумя ударами в грудь я свалил его на пол.
Вальдес подошел к выключателю и зажег свет. Эйприл Мауэр, белая как мел, стянула с головы парик и медленно встряхнула своими светлыми волосами.
– Вы были великолепны, дорогая, – заверил я ее. – Просто великолепны!
– Я рада, что ваша очередная сумасшедшая идея не обернулась моей смертью, Дэнни, – отозвалась она дрожащим голосом. – Но теперь с меня хватит. Все! Конец!
– Как вы догадались, что это он? – спросил Вулрих, нетерпеливо дергая меня за руку.
– Ну, я думаю, дело в моей проницательности, – скромно ответил я.
– А просто он исключил всех остальных, – заметила Эйприл. – Помните, Дэнни, как вы сказали, что Мускат вне всяких подозрений, потому что у него не было мотива для убийства.
– Просто все ошибались, связывая убийство со страховкой, – сказал я невозмутимо.
– А как же Свайн, Дэнни? – спросила Эйприл. – Зачем Мускату понадобилось его убивать?
– Мы полагали, Свайна пристрелили из-за того, что он выбил из убийцы всю правду и тот, испугавшись, что он донесет в полицию, убил его, – ответил я. – Но Муската не так-то легко было запугать. Я вчера видел, как его ударил Кусок Мяса и как Мускат за это чуть не проткнул ему горло мундштуком трубы. А я вполне верю, что первого удара Свайна было достаточно, чтобы вывести Муската из равновесия и заставить его схватиться за револьвер…
Позади меня раздался тихий болезненный стон: это Мускат поднимался с пола. Потом он увидел Эйприл, которая стояла с париком в руке, и глаза его расширились.
В тот же момент снаружи раздались тяжелые шаги, дверь кают-компании распахнулась, и вошел Луи Барон.
– Черт побери! – крикнул он с красным от гнева лицом. – Что здесь происходит?
– Все уже кончилось, – спокойно заявил Бейли. – Можешь идти туда, откуда пришел, Барон!
– Вот как? – Луи с ненавистью посмотрел на него. – Так просто ты от меня не отделаешься, негодяй! Мне сказали, что здесь что-то затевается против меня! Ну так выкладывайте, в чем дело?
Я услышал позади себя слабый шорох и быстро повернулся, но было уже поздно. Мускат стоял на ногах с револьвером в руке. Я заслуживал смерти уже только потому, что забыл вытащить револьвер у него из кармана.
– Никому не шевелиться! – приказал он своим тоненьким голоском.
Все замерли. Даже Барон остолбенел и застыл, широко раскрыв рот от удивления. Мускат посмотрел на Эйприл.
– Ты здорово меня разыграла, – сказал он.
– И ты попался, Мускат, – констатировал я.
Он повернулся в мою сторону, и меня мороз пробрал от той холодной ненависти, что горела в его глазах.
– И кто тот гений, что до этого додумался? – спросил он. – Кому пришло в голову натянуть на нее парик и белое бикини, чтобы выдать за Элен?
В этот последний момент меня осенила спасительная идея.
– Конечно, он. – Я показал на Барона. – Он решил, что такого пьяницу, как вы, можно легко разоблачить, устроив маленькое представление. К тому же у него были к вам и личные счеты – ведь вы убили парня, которого он нанял, этого Майка Свайна.
– Так кто же это? – повторил Мускат.
– Мистер Барон, – ответил я невинно. – Он все и придумал!
– Вы что, с ума сошли? – Барон отпрянул. – Не слушайте его, трубач, он лжет. Вы, все, скажите, что он лжет. Вы… – Два выстрела прозвучали один за другим. – Вы… лжете… Мускат… – беспомощно выдохнул Барон, глядя на красное пятно, расплывавшееся у него на груди. – Вы… убили меня.
Мгновение он смотрел на трубача даже как-то удивленно и потом рухнул на пол.
– Это еще не все, – равнодушно произнес Мускат и повернулся к Эйприл: – Тебе не надо было этого делать, крошка. Не надо было возвращать к жизни мою Элен. Это нехорошо. И теперь ты составишь ей компанию. Вы будете петь мой блюз вместе…
В моем распоряжении оставалась какая-то пара секунд.
– Барон! – крикнул я. – Он шевельнулся, он жив…
Мускат резко повернулся, чтобы бросить взгляд на тело, и в то же мгновение я сорвал со стены сверкающий толедский меч. Пальцы сжали рукоять, и Эйприл закричала в голос, когда голова трубача упала к моим ногам.
– Вы были великолепны, – восхищенно повторяла Глория, пока мы втроем сидели и пили в ее домике. – Просто потрясающе.
– Хорошо бы и лейтенант Хардинг думал так же, – мрачно отозвался я. – Послушать его, так мне запросто светило обвинение в убийстве или даже двух. Хотя откуда я знал, что толедская сталь такая острая?
– Ладно, Дэнни, – примирительно проговорила Эйприл. – Согласитесь, лейтенант был достаточно любезен, он врезал вам всего один раз и после этого взял себя в руки.
– А мой профиль? – Я потрогал распухший нос.
