– Царица небесная! – продолжал Кинг. – У тебя, конечно, не тот размах в плечах, что у Купола тысячелетия, но ты силач! С такими бицепсами я бы перетаскал все сейфы к себе домой и там над ними работал.
– Пап, не смущай Дейва. Мы едва знакомы.
– Богатырь – вот что ей по душе, – добродушно заметил Кинг.
– Перестань, папа! Дейв – парень стеснительный.
– Не скажи! Он очень себе на уме! Вот твой Чарли Карлайл – это чугунный фонарный столб. Беда в том, что кто-то забыл ввернуть в него лампочку.
– Чарли не дурак!
– Верховный судья вынес вердикт, – сказал Кинг, обращаясь ко мне, и улыбнулся, демонстрируя натуральные зубы, чистые, белые и ровные.
– А кто же он, если бросает мою лапушку?
– Пап, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать наши с Чарли проблемы Мы с ним не сошлись, но, честно говоря, не только по его вине.
Улыбка не сделала его лицо более открытым. Глаза хранили свою тайну, как безымянная могила.
– Если позволишь вставить словечко, я хотела бы сказать, что Дейв – детектив. Я привела его с собой, чтоб он выслушал твою историю. Вдруг он сможет нам помочь.
Теперь Кинг слушал Марти с неподдельным любопытством.
– Детектив, – буркнул он. – Надеюсь, не паршивый коп?
– Он частный детектив, пап…
– А если бы и коп, что с того? – спросил я.
Кинг сидел в тюрьме за два хладнокровных убийства, а не за вандализм на автобусной стоянке.
– Тогда ты бы не стоил моего плевка, – прошипел Кинг. – Вот что.
Его радушие как ветром сдуло.
– Не кипятись, – попросила Марти. – Меня угнетает твоя агрессия, папа. Ты ведь говорил, что тебе дают какие-то препараты для успокоения.
– Транквилизаторы, дерьмо это. Чтоб им самим подавиться этой химией…
– Дейв Кьюнан – частный детектив, папа. И я ему доверяю.
– Доверяешь? Единственный фараон, которому я могу довериться, это мертвый фараон. Но я бы даже мертвого вытащил из могилы и вбил ему в сердце осиновый кол, чтоб и ему и мне спалось спокойно.
– Папа, – взмолилась Марти. – Ради всего святого, Дейв – не полицейский. Его отец служил в полиции, но Дейв – никогда. Он готов выслушать все, что ты расскажешь.
– Кажется, ты сказала, он Кьюнан? – спросил Кинг менее враждебно. – Помнится, был один Кьюнан в полиции Манчестера.
– Это и есть мой отец, – сказал я. – И если…
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Кинг, – копы делают свое дело. Хотя эта сволочь, которая меня сюда упекла, эта крыса поганая… Джонс… такую продажную шкуру еще поискать…
– Вам как эксперту мирового уровня в области коррупции, конечно, видней, – не сдержался я.
– Вот именно, видней, – огрызнулся он. – Твой старик уже успел поведать тебе о детективе Джонсе?
– Нет, – буркнул я в ответ.
Его интуиция совсем немного недотягивала до отметки «отлично».
– А твой старик небось помогает уже вершить правосудие на небесах?
– Еще нет. Мой отец лез из кожи вон, чтобы доказать, что Джонс продажен. И тот факт, что у него это не получилось, наводит меня на некоторые мысли.
– Что такое?
– Если Джонса не удалось уличить, может быть, он так же грешен, как вы праведны?
Кинг заскрежетал зубами. Какое-то мгновение мне казалось, что его хватит удар, но он совладел с собой. Вернулась и его наглая улыбочка.
– Ты только посмотри, что за ублюдок, – пробормотал он, обращаясь к Марти.
Марти взглянула на меня.
– Ты сам виноват, папа, не надо было его провоцировать, – устало сказала она. – Видишь, Дейв, как мне тяжело. Он так со всеми разговаривает, с каждым, кто способен помочь. Знаешь, что он заявил чиновнику, занимающемуся вопросами об амнистии?
– Ой, забудь ты об этом придурке, – вполголоса сказал Кинг. – У параши сидеть приятней, чем рядом с ним.
– Вот так всегда, – вздохнув, повторила Марти. – Он заявил, что выйдет на свободу только тогда, когда министр внутренних дел пришлет ему письмо с извинениями за то, что над ним учинили. Понятно, что начальник тюрьмы даже не отослал прошение об амнистии в соответствующую инстанцию.
– Я не нуждаюсь в амнистии. Справедливый суд – вот что мне нужно. Я не виновен. Меня подставил Джонс.
Некоторое время мы все молчали. Первым заговорил я:
– Послушайте, судебные ошибки бывали всегда, но кто поверит в то, что Джонс пристрелил двух человек, один из которых полицейский?
– А кто же еще, если не он? Я, что ли? Вовек я такого не совершал! Мы только собрались линять. Я завернул за угол и вдруг – бац – полная отключка! Кто-то меня уложил, и, заметьте, не из парабеллума с глушителем. И никаких следов. Что скажете, а? Очнулся – вижу, что Деннис и коп – трупы. Сирены воют, как адские трубы, а вокруг – мерзоты этой полицейской, как грязи.
– Вероятно, вы работали не один.
– Я работал в одиночку.
– Говорилось, что, по всей видимости, инспектор Фуллав нашел вас и вы его убили.
– Говорилось… А не говорилось, почему это Фуллав вдруг там оказался?
– Вы убили инспектора, а потом схватились с Масгрейвом, который отключил вас прежде, чем вы выстрелили.
– Ну да, а пока я валялся на полу, миллион фунтов стерлингов утопал куда-то собственными ножками?
– Писали о каких-то не пойманных ворах.
– Вот именно! Пока я лежал без сознания, кто-то утащил деньги.
– Но при чем здесь Джонс?
– Кто ж еще? Все знали о его бесчестности. Он объяснил, что вышел на меня по наводке. Ха! Откуда, по-вашему, я получал информацию? Да от него же! Он вел двойную игру, а потом все повесил на меня.
– Значит, говорите, вы получали информацию от него.
Теперь Кинг смотрел на Марти.
– Не напрямую. Джонс передавал информацию еще одному человеку, а тот уже мне.
– И кто же был тот человек?
– Я не стукач. Выдай я хотя бы одно имя, они бы выжали из меня и все остальные.
– Поэтому ты предпочитаешь провести здесь остаток своей жизни, – ехидно заметила Марти.
– Да, – сказал Кинг. – Я знаю, что это был Джонс. Докажите это, и узнаете все остальное. Клянусь жизнью моей девочки, что Денниса и того копа убил Джонс. Вырубил меня и пристрелил обоих. Я даже не заходил в комнату, где их убили. Только к сейфу и обратно. В этом и была моя сила – в быстроте. В помещении с сигнализацией надолго не задержишься.
– Итак, Джонс пристрелил обоих, – медленно повторил я. – Понятно. Офицер криминальной полиции пристрелил двух человек, прикарманил денежки и остался вне подозрений.
