Мысли и версии бегали по кругу, пока я снова не решился взяться за расспросы, но она опередила меня.
– Вы думаете, я виновата в смерти Лу Олли? – спросила Марти, едва я раскрыл рот, чтоб заговорить.
– Не знаю, что и думать.
– Не думаете, но подозреваете?
– Если это стечение обстоятельств, то очень уж для вас удачное – почему вы оказались в «Ренессансе», а не у меня в конторе?
– Выглядит подозрительно, правда?
Я промолчал.
– Дейв, когда вы сообщили мне о том, что Олли мертв, мне, конечно, следовало сделать вид, что я в шоке, и удариться в истерику. Дело в том, что меня давно уже ничем не проймешь. Когда нормальные дети радовались рождественским подаркам под елками, за мной гонялась немецкая полиция. Когда девочки из хороших семей примеряли платья к выпускному вечеру, я сбегала из приютов. К пятнадцати годам я знала, что значит сидеть за решеткой, быть битой и униженной. Еще в детстве я поняла, что неприятности происходят, когда выдаешь свои чувства.
– Марти, не мне вас судить. Я в любом случае помогу вам добраться до Лондона.
– Но вам приятно думать, что я виновна, ведь так? Неужели с такими мыслями вам будет проще уснуть в стальных объятиях вашей бездушной телки?
– Вам не следует так выражаться.
– Поехали со мной, Дейв.
– Не могу.
– Стареете?
– А вам бы понравилось, если бы я, как глупый юнец, бросился вслед за красивой женщиной, поманившей меня пальчиком?
Она засмеялась, к счастью, не в полную силу, но таксист тем не менее стал рассматривать нас в зеркале.
– Спасибо хотя бы за то, что назвали меня красивой.
– Можно подумать, это для вас новость.
– Знаете, Дейв, вы мне нравитесь. Мы бы с вами поладили. Ну, хорошо, я признаюсь вам, я действительно хотела избавиться от Олли. Он висел у меня хвосте. Но о том, что его собираются прикончить, я действительно не подозревала. Клянусь, я ни при чем. Не представляю, кто конкретно стоит за этим убийством, но сам факт меня не удивляет. Лу многим досаждал.
– Итак, вы ничего не знаете.
– Я знаю только, что хочу покончить с Чарли Карлайлом и помочь моему упрямому отцу.
После недолгого раздумья я решил, что в конце концов не важно, верю я ей или нет. Пусть полиция разбирается с убийством Олли, а я помогу Марти.
– У вас есть новости по делу отца? – спросила она как бы невзначай.
– Есть. Он обращался за помощью в Комиссию по пересмотру уголовных дел?
– Конечно. Там сказали, что суд вынес правильный приговор. К тому же и новых улик не нашлось.
Я протянул ей письмо Деверо-Олмонда.
– Негодяй высшей пробы. Он ничем не помог вашему отцу. Дилетант. Он и себя не смог бы защитить, случись что…
– Вы с ним виделись?
– Сегодня утром. Он готов взять свои слова обратно, и вам придется с этим смириться.
– Здорово. Деверо-Олмонд – единственный, кто вообще проявил хоть какую-то готовность помочь нам с отцом, а теперь и он нос воротит.
– Он никогда не смог бы грамотно защищать вашего отца. Когда я поинтересовался, сколько дел об убийстве у него на счету, он лопнул как мыльный пузырь. Не понимаю, почему ваш отец остановил на нем свой выбор.
– Не понимаете?
– Как только я собрался выяснить, почему Винс Кинг взял себе в защитники этого осла, вход в мою контору перекрыли телом Олли…
– А мое пьяное тело тоже нарушило ваши планы? Хватит, Дейв. Оставим Деверо-Олмонда в покое.
Покопавшись в сумке, она вытащила клочок бумаги и записала на нем номер телефона.
– Вот. По этому номеру вы сможете найти меня в ближайшие два дня, если, конечно, решите покончить с госпожой Жанин Фригидность.
Я не стал отвечать на грубость. Взял клочок и вложил в свой бумажник.
Такси остановилось у железнодорожной станции в Стокпорте. На ступеньках у входа стояла Жанин. Рядом резвились Ллойд и Дженни. Увидев нас, она помахала рукой, состроила улыбочку и не стала задавать вопросов, ответы на которые я приготовил заранее, сидя в такси.
– Вот. Я подожду в машине, – отрывисто проговорила она, вкладывая мне в ладони целлофановый пакет с деньгами, подхватила детей, потянувшихся было ко мне, и потащила их к своей «фиесте».
– Похоже, мадам потребует детального объяснения, – сказала Марти, собираясь расхохотаться, но я грозно посмотрел на нее, и она закрыла рот.
Пересчитав деньги в пачке, я вручил ей две тысячи двадцатифунтовыми банкнотами. В руках у меня осталось только сто фунтов.
– Надеюсь, вы не будете бедствовать, – сказала она.
– Не буду, – буркнул я.
– В таком случае давайте все, что есть. Верну, как только смогу, – улыбнулась она, протягивая руку за оставшимися бумажками. – Если вы мне не позвоните, я сама свяжусь с вами, чтобы сообщить адрес.
– Не стоит. Мне не придется врать, если у меня будут его выпытывать.
– Мистер Предусмотрительность! Мы что, шпионы?
– По-моему, вам пора купить билет.
– Не терпится наладить отношения с мисс Уайт? Еще одну минуту.
Я послушно потянулся к ней, и она меня поцеловала. Когда я оторвался от ее губ, послышался взрыв смеха, да такой, что люди на станции, позабыв о своих заботах, переключили все свое внимание на нас.
– Я имею право знать, что происходит? – холодно спросила Жанин, после того как уложила детей спать.
– Ровным счетом ничего, – незамысловато ответил я. – Ничего, что тебе следовало бы знать.
– Может, и не следовало бы, но я узнаю. Этот убитый Олли как-то связан с Марти Кинг?
– Понятия не имею и не хочу выяснять.
– Тем не менее ты распрощался со своими сбережениями, чтоб помочь ей улизнуть.
– Кстати, по поводу сбережений. В холодильнике было не меньше пяти штук.
– Скажи спасибо, что хоть кто-то о тебе заботится. Я кое-что припрятала и отдам только тогда, когда получу ответы на мои вопросы.
– Отложила как гонорар журналиста? Я думал, вы делаете наоборот. Чтоб получить ответы на свои вопросы, тебе следует подкупить меня редакционными деньгами, а не моими собственными.
– Не отвлекайся, Дейв. Полицейские, которые приезжали сюда, уверены, что ты замешан в убийстве Олли.
Когда я рассказал ей правду, она расстроилась: никаких сенсаций, ничего такого, о чем можно было бы написать.
– А деньги, Дейв? – спросила она.
– Хотелось бы получить их обратно. – Эти деньги я заработал, выполняя деликатные поручения моих клиентов. Недавно Инсул Пэррис заплатил мне наличными за то, что я спас его от шантажистов.
