– Дейв! Посмотри, кто там стоит.
– Кто это? – спросил я.
Она скосила взгляд на высокого туповатого на вид мужчину.
– Это он… Генри! – в ужасе прошептала Жанин.
Я присмотрелся внимательнее. Генри Талбот стоял вполоборота к нам и говорил с низенькой дамой средних лет, полные плечи которой резко выдавались из открытого короткого платья. Лоб Генри был прикрыт густой седой челкой. Тощая шея с выступающим кадыком и длинный тонкий нос, напоминавший киль корабля, не добавляли ему привлекательности, но самой отталкивающей деталью его лица казались губы. Меня удивило, что Дженни и Ллойд ничем не напоминают отца. Беседуя с пухленькой женщиной, он напоминал стервятника, обхаживающего свою добычу.
– Уйдем отсюда, – шепнула мне Жанин, но, на беду, Генри узнал ее голос. Так иногда мистическим образом в шумном зале не услышишь крика, а шепот долетит. Генри повернул голову и кивнул ей. В это время всех пригласили к шведскому столу.
– Он нас заметил, – простонала Жанин.
– Хочешь, я уйду? – предложил я.
– Нет! – вцепилась в меня Жанин. – Честное слово, Дейв, ты меня иногда просто бесишь! Ну, с какой стати ты уйдешь?
С грязной улыбочкой на лице к нам проталкивался Генри Талбот. Похоже, он был без спутницы.
– Веди себя прилично, – велела мне Жанин, натянуто улыбаясь в ответ.
– Я всегда веду себя прилично, – напомнил ей я.
Когда Талбот оказался рядом с нами, стало ясно, что меньше всего он настроен на беседу в рамках приличия. Почти навалившись грудью на Жанин, он зашипел:
– Кто занимается моими детьми?
Жанин смешалась.
– А вам-то что за дело? – вступился я. – Не поздно ли становиться заботливым отцом?
– Смотрите-ка, он умеет говорить, – по-прежнему гнусно улыбаясь, сказал Талбот, даже не взглянув на меня. – Скажи ему, пусть не лезет в чужие дела, – велел он Жанин, практически наступая ей на ноги.
Жанин не сдалась: она уперлась ладонями ему в грудь и с силой оттолкнула от себя.
– Пошел прочь! – выдохнула она.
Талбот отступил, но лишь на секунду. Злости в нем было столько, что хватило бы на несколько несчастных Чарли Карлайлов. Я понял, что надвигается состязание по рестлингу, и встал между ними.
– Соблюдайте дистанцию, – напомнил я Талботу.
Вокруг было полно народу. Двигаясь к столам, накрытым за раздвижными стенами, гости постепенно оттесняли нас в сторону. Драма, разыгравшаяся в нашем треугольнике, никого не занимала.
– Буду признателен, если вы разобьете мне лицо, – злорадно заметил Талбот. Говорил он со слащавым акцентом, типичным для британцев, зарабатывающих деньги в Штатах. Такие обожают потрафить янки своей манерностью. – Я осведомлен о вашей склонности к рукоприкладству. Уверен, в суде будут счастливы узнать подробности.
– Если так, тогда придется поработать над подробностями.
Жанин потянула меня к себе:
– Не надо, Дейв. Я вижу, он что-то задумал.
Лицо Жанин под тщательно наложенным макияжем сделалось мертвенно бледным. Ей было тяжело дышать.
– Верно, Жанни, – самодовольно ухмыльнулся Талбот. – Я, как ты выразилась, действительно кое-что задумал. Хочу проверить, способно ли британское правосудие признать, что я способен воспитать своих детей лучше, нежели придурочная феминистка и ее дружок, по которому тюрьма плачет.
Во всем его облике было столько ненависти, что вид Талбота потряс меня гораздо больше, чем его слова. Его толстые губы, растянутые в неизменной улыбке, скользили по его неестественно белым зубам, как мерзкие слизняки, провоцируя разбить эту витрину с дорогим белоснежным фарфором. Прежде чем мы с Жанин очухались от выпада Талбота, он развернулся и присоединился к публике, атаковавшей накрытые столы.
Я поддерживал сзади обмякшую от страха Жанин.
– Он блефует, – уверенно сказал я.
– Не думаю, – медленно проговорила Жанин. – У него прекрасные связи в юридических кругах. Его дед был генеральным прокурором Шотландии, а отец членом Верховного суда Англии и вышел на пенсию только год назад. Если Генри угрожает, он приводит свои угрозы в исполнение. Мне от него не раз доставалось, мне ли не знать…
– Ну, что же, – сказал я, ощущая, как приливает к голове кровь, – напрасно ты скрывала от меня, что он тебя бил. Пришла пора дать ему сдачи.
– Не надо, Дейв. Он намеренно тебя провоцировал.
– Но этот подлец тебя бил! И ты ему позволяла?!
– Я не рассказывала тебе об этом, потому что знала, какова будет реакция.
– Никакой другой и быть не может. Я ему башку оторву.
Жанин слабо улыбнулась:
– Мне бы тоже этого хотелось, но драка только ухудшит положение дел. К тому же я не слабая женщина и сумею с ним расквитаться.
Я рассмеялся, как сумасшедший. Гнев вдруг улетучился, и я оглушил наполовину опустевший зал раскатами в духе Марти.
– Дейв! – одернула меня Жанин. – Люди смотрят.
На меня действительно смотрели. Даже Талбот встал лицом ко мне. Я помахал ему рукой и состроил ироничную гримасу, после чего он нахмурился и поспешил отвернуться.
– Он назвал тебя Жанни. Позвольте, мисс Уайт, и мне называть вас Жанни?
– Не позволю. Глупышка Жанни жила в другое время и в другом месте. – Она поцеловала меня в щеку. – Уж лучше быть миссис Кьюнан, чем глупой и слабой эгоисткой Жанни.
Я замолчал и, наученный горьким опытом, не стал обольщаться. Если бы Жанин сказала, что она хочет быть миссис Кьюнан и предложила назначить дату… Меня даже немного задело это ее «уж лучше», то есть на худой конец можно стать и Кьюнан, только б не оставаться битой женой Генри.
Пережитые волнения не прибавили нам с Жанин аппетита. Какое-то время мы оставались в стороне, издали наблюдая за прилипшей к столам толпе. Бродяги в очереди за бесплатным супом вели себя пристойней, чем гости Брэндона. Мысль о том, что хозяин крупным планом наблюдает, как гости состязаются в борьбе за лакомые куски, сотворила с моим лицом метаморфозу: на нем возникла нехарактерная для меня мина омерзения. Я невольно столкнулся взглядом с начальником полиции, который накладывал на тарелку перепелиные яйца и оленину. Его глаза округлились от напряжения и, встретившись с моими, ушли куда-то в сторону. Вряд ли кто в округе, помимо Брэндона, мог позволить себе накрыть столь шикарный стол: фазаны, оленина на вертеле, семга, мидии, омары, королевские креветки, крабы, рыба-меч, морской ангел и горы традиционной закуски типа жареных цыплят, индейки, колбасы и ветчины, – от такого соблазна трудно удержаться.
Марти была права, подметив во мне пуританскую жилку. В этом мы с Жанин похожи, поэтому одновременно решили, что едем домой. Шагая к выходу, мы наткнулись на Марти и Чарли. Он успел переодеться в спортивный костюм, а полуголое тело Марти прикрывало пальто.
