– Известно, кто эти посетители?
– Медсестра сказала, что им необходимо было обсудить какой-то юридический вопрос, будто бы связанный с пенсией Самима, а он устроил такое представление – слюни пускал, полным склеротиком прикидывался, – что они через полчаса убрались и больше там не появлялись. Еще она сказала, что люди эти вели себя очень вежливо.
– Значит, нам он ничем не поможет?
– Еще как поможет! Прежде всего, он выяснил, не связан ли я с полицией или с «Карлайл Корпорейшн». Смотрел на меня очень подозрительно, пока я не сказал, что представляю интересы Винса Кинга. Он мне поверил еще и потому, что я черный.
– Это ты уже говорил.
– Простите, босс, но это правда. Он согласился поговорить о деле Кинга, и в особенности об уликах, связанных с ковролином, которые использовали как доказательство того, что Кинг был в комнате, где застрелили Масгрейва и Фуллава. По его словам выходит, что с представленными на суде уликами не все было чисто.
– Рассказывай дальше.
– Самим выяснил, что частицы на кроссовках Кинга были идентичны составу ковролина в помещении, где были найдены тела убитых. Состав ткани и красителя, форма и так далее и тому подобное, – все сходилось, из чего следовал вывод о том, что Кинг находился на месте убийства, верно?
– Верно, – подтвердил я.
– А вот и нет! – возбужденно выдохнул Снайдер. – Дело в том, что это были результаты предварительной экспертизы, за которой последовала еще одна, но отчет о ней умудрился затерять инспектор криминальной полиции Джонс. После повторной экспертизы Самим пришел к заключению, что улики эти ничего не доказывают, поскольку, во-первых, как установили позднее, такой ковролин был приобретен не только почтовым управлением, и, во-вторых, пол в кабине грузовика Кинга был застелен ковриком из точно такого же материала!
– Так почему же на суде не было представлено это заключение?
– Видимо, потому что кто-то этого не захотел, шеф.
– Не надо называть меня шефом, мы с тобой не в телесериале о полиции, – брюзгливо сказал я и сразу пожалел о своих словах. Такое замечание ставило меня в один ряд с напыщенными снобами из полицейских чинов.
– Я пошутил, шеф… то есть мистер Кьюнан.
– Ладно, ближе к делу, – строго сказал я, чтоб скрыть собственное смущение.
– Самим отправился к Джонсу, намереваясь устроить невиданный скандал. Он хотел добиться, чтоб Джонса уволили за намеренное сокрытие улик. А Джонс показал ему несколько фотографий, на которых Самим нежничает с пятнадцатилетним мальчиком на гей-вечеринке в Уорсли. Джонс пригрозил Самиму, что посадит его за растление малолетних, если тот не согласится хранить молчание о заключении повторной экспертизы.
– И Самим замолчал?
– Конечно, замолчал. Как вы только что заметили, мы не в телесериале, где в конце побеждает справедливость. Самим чувствует за собой вину, но оправдывает себя тем, что был единственной опорой для своей матери-вдовы. Еще он сказал, что тем не менее, если бы на суде ему задали вопрос, он не утаил бы правду об экспертизе.
– А что Джеймс Макмэхон, теперешний министр внутренних дел? Он был в курсе?
– Нет, конечно, равно как и все обвинение. Им было известно, что частицы, найденные на обуви Кинга, идентичны ковролину на месте преступления. Когда Самим занял свидетельское место, ему казалось, что его сейчас распнут. Когда обвинитель задал ему вопрос о том, являются ли частицы идентичными, Самим, чтобы оставаться объективным, ответил, что они аналогичны. И это правда, они действительно аналогичны, потому что соответствуют по составу той партии ковролина, которая была продана не только почтовому управлению, но и тысячам других покупателей. Самим думал, что Макмэхон обрушится на него с требованием разъяснить, что подразумевается под словом «аналогичны», но тот сказал, что других вопросов к эксперту не имеет. Самим говорит, что все это есть в стенограмме. Вероятно, адвокат решил, что дальнейшие расспросы Самима могут лишь укрепить позицию обвинения.
Я потянулся к папке, в которую подшил копию стенограммы судебного заседания, и раскрыл бумаги. Действительно, документ подтверждал то, о чем рассказывал Питер Снайдер.
– Хорошо, но имеем ли мы основания верить тому, что говорил Самим о Джонсе? Факты есть?
– Еще какие, шеф! Ой, простите…
– Можешь не извиняться, Питер. Зови меня, как угодно. Мне следовало узнать о Самиме гораздо раньше.
– У вас были другие дела.
– Возможно. Итак, где же факты?
– У Самима есть копия экспертного заключения, которое он отослал в полицию Солфорда. Он хранил у себя этот документ, чтоб прикрыться, если понадобится, а оригинал должен быть в архиве полиции. Он в этом уверен. Архив Солфордской полиции находится в подвале их бывшего штаба.
– А с чего это Самим решил нам помочь?
– Недавно выяснилось, что у него рак, неоперабельный. Он собирается перебраться в хоспис. Говорит, что желает встретить смерть с чистой совестью.
– Ясно, – сказал я. – В таком случае нам нужно срочно снять с него письменные показания под присягой.
– Завтра? – с надеждой в голосе спросил Питер.
– Нет, сейчас же. Если там объявились два неизвестных нам персонажа, кто знает, что может приключиться? Ты знаешь, кто эти люди?
– Нет. Медсестра не сохранила визитную карточку, которую они ей оставили. Но она утверждает, что они не из Манчестера. Манеры у них слишком изысканные.
– И это доказывает, что они не из Манчестера?
– Ну, вы же понимаете, о чем речь. Женщина решила, что они столичные юристы: парочка одетых с иголочки щеголей.
– А Самим? Он что говорит?
– Клянется, что не помнит. У него действительно избирательная память.
– Понятно. Эти люди появились у Самима сразу после того, как я отослал письмо министру. Вряд ли это совпадение. Поезжай туда сейчас же с кузеном Селесты. Запишите его показания на видеопленку с соблюдением всех юридических формальностей, а в качестве понятых пригласите нескольких дремучих чеширцев, если, конечно, сможете выдержать их присутствие в одном с вами помещении.
– Да я просто пошутил, начальник… я же не расист.
– Не волнуйся, я тебя в расисты не записал. Смешно было бы полагать, что уроженцы Чешира составляют отдельную этническую группу и могут подать на тебя в суд.
Питер поглядел на меня, не вполне понимая, шучу я или нет. Потом рассмеялся, но негромко.
– Хорошо, Питер. В общем, я доволен твоей работой. Позвони жене и предупреди, что задержишься. Когда освободишься, можешь взять отгул.
Он улыбнулся и поспешил в свой кабинет.
– Селеста! – крикнул я. – Соедини меня с твоим кузеном. Для него есть работа. Нужно съездить к свидетелю и заверить письменные показания.
