Гордон прочистил горло, издав звук, с каким грузовик с цементом опрокидывает содержимое кузова, и выплюнул окурок сигары на ковер.
– Вы уверены в этом, не так ли? А я, мистер юный частный детектив, уверен, что в этой стране правосудие творится законным путем, и убежден, что обвинение было вынесено на должных основаниях. Каким бы мерзавцем ни был этот Джеролд – как, впрочем, и вы, Кьюнан, – никакого недоверия к следственным органам я не испытываю. – Он говорил так, словно обращался к огромной толпе на митинге.
– А я испытываю, – дерзко возразил я. – Я знаю, что они вышли из этого здания слишком поздно для того, чтобы успеть добраться в Престбери к шести часам. Охранник Пултер подтвердит это. Я говорил с ним, выходя в пять часов и сорок с небольшим минут.
Гордон и Тревоз обменялись взглядами.
– Тут, должно быть, какая-то ошибка, – проговорил Тревоз. – Мистер Пултер сказал полиции, что вы ушли в четыре тридцать, за пару минут до Кэт Хэдлам и Саймона. В книге регистрации об этом сделаны соответствующие записи. Мистер Пултер очень надежный человек, у него прекрасная репутация. Боюсь, что точку зрения следствия на эти обстоятельства изменить не удастся. Перспективы у Саймона и Кэт самые безрадостные. Мы надеялись, что, поскольку вы последний, кто видел их перед этим ужасным событием, то могли бы рассказать что-нибудь, например, об их настроении, и это в какой-то мере способствовало бы облегчению их участи… Какие-нибудь смягчающие обстоятельства…
Возражать было бессмысленно. Я понял, что разговариваю с глухой стеной. Гордон все продолжал разглаживать свои брови, которые теперь ощетинились, как две большие гусеницы.
– Может быть, вы действительно правы, – пошел я на попятный, – и мне показалось, что я ушел без двадцати шесть, когда на самом деле было только половина пятого, – но мне все же хотелось бы, чтобы их адвокат ознакомился с моими показаниями. Вы, вероятно, знаете, что пресса буквально распинает их.
Гордон вздохнул.
– Мне нравится то, что вы говорите. В самом деле, нравится. Я понимаю это и восхищаюсь вами, но позвольте объяснить вам, сколь вы наивны. – Его сочный музыкальный голос то угрожающе рокотал, то исходил елеем. – Люди вроде Риштона никогда в жизни не увидели бы зала суда, если бы такие газеты, как «Сан» и «Миррор», не поддерживали органы правосудия на должном уровне. Власти просто трепещут перед риштонами. Я придаю огромное значение свободе прессы. – Он слащаво улыбнулся Тревозу – человеку, который был занят как раз тем, чтобы заменить на своем телеканале серьезные передачи болтовней безвкусных ток-шоу.
– Значит, вы полагаете, что ничего нельзя сделать? – спросил я его.
Официальная позиция работодателя Риштона была очевидна.
– Я полагаю, что Риштон сделал большую глупость, – ответил Тревоз в такт Гордону. – Не могу сказать, что я удивлен. Я слышал, он потерял кучу денег на акциях «Ллойда», как множество других так называемых творческих личностей, которые на самом деле заботятся только о своем кармане и уверены, что заслуживают особого отношения со стороны правосудия – иного, чем рядовые читатели «Сан» или «Миррор». Не он первый прибегнул к отчаянным мерам, почувствовав финансовый крах…
Я перебил его:
– Он вовсе не был близок к разорению. У него была куча денег. Он вручил мне пять тысяч, чтобы передать его жене. Это запротоколировано, деньги в полиции.
Гордон сделал рукой движение, словно стирая с невидимой доски мои слова, обращенные к Тревозу, и продолжал так, будто я ничего не говорил:
– Нет, Кьюнан, вам лучше не вмешиваться в ход этого невеселого дела. Риштон и его любовница, как и все граждане, имеют право на защиту, так что оставьте их на попечение закона.
Я понял, что данная часть беседы завершена, окончательно и бесповоротно. Гордон продолжал добродушно улыбаться, как большая акула, размышляющая о следующей жертве. Тревоз же сидел, плотно сжав губы, и очевидно нервничал. Они так интенсивно обменивались многозначительными взглядами, словно были обучены каким-то особым средствам невербального общения. Кивая и подмигивая друг другу, они напоминали персонажей немого мультфильма.
– Я думал, не может ли «Альгамбра-Телевижн» предложить вам работу, мистер Кьюнан, – произнес наконец Ланслот Тревоз.
Я промолчал.
– Ну же, Кьюнан, – вмешался Гордон. – Все мы деловые люди. Мы знаем, что кризис сильно ударил всех по карману. Мистер Тревоз делает вам роскошное предложение. Насколько мне известно, у вас есть небольшие проблемы с кредитом на квартиру. Разумный человек всегда найдет способ сократить лишние расходы.
Я чуть не поперхнулся виски. Откуда Гордон мог знать о моем кредите? Неужели я проговорился о нем Джеролду?
– Вы хотите сказать, крыса всегда уловит момент сбежать с тонущего корабля? – сердито спросил я, придя в себя и поставив стакан на массивный дубовый столик.
– Крыса? Ну что ж, Кьюнан, скажите, сколько вам надо, чтобы вы перестали совать свой крысиный нос в это дело, – огрызнулся Гордон. – Мы удвоим сумму, которую обещал вам Риштон, но вы отстанете раз и навсегда. Мы с Тревозом не настолько наивны, чтобы не понимать, зачем вы сюда пришли. Хотите с помощью телерекламы поправить дела своего хилого агентства? Так вот, этого не будет. Мы никому не позволим удить рыбку в мутной воде и наживаться на неприятностях этой телекомпании.
– Я пришел сюда не за деньгами и не за делом, – сказал я. – Вы, мистер Гордон, привыкли к тому, что ваша чековая книжка заменяет все аргументы, но я не собираюсь изменять свои показания только потому, что вы вывалите передо мной кучу бумажек.
Тревоз подошел к селектору.
– Нет необходимости вышвыривать его отсюда, Ланс. Через пару дней он увидит вещи в несколько ином свете и приползет сам, – сказал Гордон, но мне показалось, что его самообладание несколько изменило ему. – Попробуем другие средства убеждения.
Я встал, чтобы выйти, но мне этого не позволили.
– Все-таки я вызову охрану, – произнес Тревоз, делая жалкую попытку утвердить свою независимость. – Этот человек пьян и может быть агрессивен. – Он нажал какую-то кнопку и сказал в микрофон: – Шестое подразделение.
Комната тут же заполнилась охранниками в черной форме, которые, как мне показалось, ждали за дверью. Тревоз кивнул, и шесть человек схватили меня и, уложив горизонтально лицом вниз, понесли головой вперед. Я не сопротивлялся. Последнее, что я слышал, был гомерический хохот Гордона.
7
Здание «Альгамбры». 11 часов утра. Вторник, 28 декабря 1993 года.
Несмотря на относительно ранний час – одиннадцать утра, – выброс моего тела из здания «Альгамбры» произошел в лучших драматических традициях этой студии. Мое насильственное выдворение совпало с прибытием Люси Лонгстафф и всей ее свиты, из «Следеридж-Пит». Во всяком случае, мне показалось, что именно ее знакомый голос произнес: «Ииии-эх!.. Не повезло мужичку. Боюсь только, что он не последний. Наверное, не угодил мистеру Тревозу. Живодерня набирает обороты». А может, это сказал кто-то другой: когда вас несут мордой вниз, трудно быть уверенным, что вы адекватно оцениваете окружающее.
