Это был высокий мужчина лет сорока с небольшим, в темном костюме, галстуке выпускника Манчестерской классической школы, в начищенных до блеска ботинках и с ровным загаром на лице, приобретенным явно не под кварцевой лампой. Он был похож на горнолыжника, и я отчетливо представил себе, как на его тщательно уложенных светлых волосах играет альпийское солнце. Я обрадовался, что явился в своем лучшем костюме и что на этот раз моя одежда пережила день сыскной работы более или менее сносно. Ботинки я незаметно вытер об угол мягкого кресла.
Пока нам подавали кофе и сэндвичи, мы поболтали о том о сем, а затем я рассказал ему свою версию – что, по моему мнению, Хэдлам и Риштон не могли успеть добраться до Престбери и сами убить Глорию. Мои слова, однако, не произвели на него ни малейшего впечатления; на его лице блуждала улыбка, и я понял, что меня опять надувают. Терпение мое кончалось.
Гордон после нашей прогулки на вертолете сказал, что будет очень рад, если я изложу мою версию адвокату, которого «Альгамбра-ТВ» выбрала, чтобы подготавливать материалы для защиты Хэдлам и Риштона. Полную, несокращенную версию, со всеми подробностями. Он хотел, чтобы я рассказал все до мельчайших деталей, и неудивительно: адвокат был полный идиот!
– Мистер Бартл, – сказала Делиз, приходя мне на помощь, пока я еще не успел разозлиться, – Дейва очень беспокоит, что в газетах уже происходит суд над мистером Риштоном и мисс Хэдлам, хотя до настоящего суда дело еще не дошло. – С этими словами она достала из сумочки сложенный газетный лист. Это была передовица «Баннера» за прошлую неделю: «Сладкая парочка из сериала: вымысел и реальность». – Если вас не было в городе, вы, возможно, этого не видели, – вежливо продолжила Делиз. Я и не подозревал, что она догадалась сохранить газету. Видимо, она принимала мою озабоченность делом телевизионщиков гораздо ближе к сердцу, чем я полагал.
Бартл нахмурился и одним пальцем отодвинул от себя газету. Я видел, однако, что он читает заголовок – известно, что заголовки «Баннера» с первого раза понять не так просто.
– Это не имеет значения, – произнес он наконец. – Мы знаем, что их ждет абсолютно честный суд. Моя задача – подготовить все необходимые документы для главного адвоката. – Он откусил кусочек сэндвича.
– А проверяете ли вы улики? – спросил я, пытаясь выдержать ровный тон.
Он прожевал откушенное, проглотил и осторожно ответил:
– Всем этим несомненно занимается следствие. Служба уголовного преследования никак не позволила бы предъявить обвинение, не убедившись, что для этого достаточно оснований. Если главный адвокат, который будет выступать в суде, сочтет, что до суда необходимо провести дополнительное расследование, он об этом заявит, и мы все организуем.
Мне стало интересно, в каком отстойнике Тревоз выудил этого недоноска. Скорее всего, такой выбор он сделал не случайно. Снисходительный тон Бартла начинал меня доставать.
– Я не хочу показаться навязчивым, мистер Бартл, но хорошо известно, что в подобных случаях адвокаты должны строжайшим образом проверить линию обвинения. Неоднократно имели место случаи, когда они обнаруживали факты, игравшие решающую роль для защиты и менявшие исход дела. Вы обязаны рассмотреть все подготовительные материалы обвинения через микроскоп в поисках несостыковок.
Адвокату вдруг надоело изъясняться официальным языком.
– Мне кажется, Кьюнан, в полиции вас самого подвергли подробному допросу, и ваши показания как-то хиловаты, – произнес он.
Я опять бился головой о кирпичную стену. Почти все, с кем я говорил до сих пор, полагали, что Хэдлам и Риштон обвинены справедливо, – и Бартл не составлял исключения. Тот факт, что его клиенты не могли находиться на месте преступления в тот момент, когда они предположительно застрелили Глорию Риштон, нисколько его не интересовал. Скорее всего, он следовал указаниям людей, которые ему платили, но я готов был содрать с него рубашку и вырезать цифры 5.40 у него на груди столовым ножом. Тут снова вмешалась моя помощница:
– Именно об этом Дейв и говорит, мистер Бартл. В таких делах, как это, где следствие опирается на косвенные доказательства, полиция обычно тщательно выискивает все возможные улики и показания. Они надавили…
– Мисс Не-знаю-как-вас-звать, я не привык выслушивать указания от выскочек-секретарш.
Делиз встала.
– Я не для того пять лет училась в университете, чтобы меня называли выскочкой-секретаршей! Вы что себе позволяете? – Еще немного, и она кинулась бы на него с кулаками. Настала моя очередь успокаивать ее. Я потянул ее за руку и усадил в кресло.
Пока Делиз изливали свой гнев, я подумал, не пустить ли в ход шантаж.
– Мистер Гордон заверил меня, что вы готовы к сотрудничеству, мистер Бартл, и что делается все возможное, чтобы спасти обвиняемых, – мягко произнес я.
– Вы говорите о мистере Джейке Гордоне? – переспросил Бартл, разом забыв о своей булочке.
– О нем самом. Я беседовал с ним об этом деле сегодня утром. Честно говоря, я считал, что наша встреча организована при его любезном содействии.
– Ах, вот как… Все детали записывал мой сотрудник… У меня сложилось впечатление, что найти для вас время меня просил Ланс Тревоз. – Теперь Бартл светился улыбкой, ослепительной, как солнце над горным ледником. – Если вы полагаете, что мне стоит заняться чем-нибудь еще… Я не хотел показаться грубым, мисс… э-э… – Делиз по-прежнему пожирала его яростным взглядом и не собиралась прощать свою обиду в обмен на демонстрацию трудов его дантиста, но момент, когда он стал сговорчивым, надо было использовать. Вероятно, вопрос о том, в какой мере Бартл должен идти на сотрудничество со мной, живо обсуждался Гордоном и Тревозом.
– Я хотел спросить, можете ли вы организовать мне свидание с Саймоном или Кэт.
Гладкие черты Бартла вновь омрачились.
– Вы полагаете, это необходимо?
– Я имею в виду не частное посещение; я хочу встретиться с ними как представитель защиты. – Уголком глаза я видел выражение лица Делиз, но продолжал гнуть свою линию: – Мистер Гордон очень озабочен тем, чтобы ни у кого не сложилось впечатления, что он и особенно мистер Тревоз препятствуют ходу разбирательства дела мистера Риштона и мисс Хэдлам. Вы понимаете, что в противном случае позиция «Альгамбры» будет интерпретирована так, будто они нарочно наняли адвоката, враждебно настроенного к обвиняемым… Незнакомого с судебной практикой… Стремящегося сорвать защиту на суде и обеспечить таким образом устранение мистера Риштона из компании, – закончил я. Мне было все равно, что он подумает, – это был мой единственный шанс спасти свою репутацию, и упускать его я не собирался.
– О, я понял вашу мысль, мистер Кьюнан. Честно говоря, я не задумывался над этим аспектом. Мы ни в коем случае не позволим, чтобы кто-то мог сказать, что «Бартл, Бартл и Гримшоу» проявили недобросовестность. Но боюсь, вы смотрели слишком много американских детективных фильмов. Мы не можем сделать вас «представителем защиты», как вы выразились. Ваше «важнейшее» свидетельское показание потеряет всякую юридическую силу, если в наших отношениях смогут усмотреть материальную заинтересованность – а я и вовсе рискую быть исключенным из коллегии адвокатов.
