— Так, значит, делом займемся мы?
Уайти кивнул.
— Если только пострадавшая не убежала обратно в город, где ее и тюкнули.
Шон покачал головой. У птицы была большая голова и короткие ноги, поджатые под белую грудку с серой полоской посередине. Вид птицы он не признал, так как натуралистом был слабым.
— Что это за птица?
— Кольчатый зимородок, — сказал Уайти.
— Ну уж прямо!
Уайти клятвенно поднял руку:
— Ей-богу, так и есть.
— Ты что, в детстве передачами «Царства дикой природы» увлекался?
Птица опять громко застрекотала, и Шону захотелось ее пристрелить.
— Хочешь машину осмотреть? — спросил Уайти.
— Почему ты сказал «пострадавшая»? — спросил Шон, когда оба они, поднырнув под желтую ленту, окружавшую место происшествия, направились к машине.
— Техническая экспертиза нашла в бардачке техпаспорт. Владелица машины — Кэтрин Маркус.
— Черт, — пробормотал Шон.
— Знакомая?
— Возможно, я знаю ее отца.
— И близко знаешь?
Шон покачал головой:
— Да нет, так, здороваемся при встрече по-соседски.
— Точно? — спросил Уайти, словно уже сейчас с места в карьер начинал расследование.
— Угу, — отозвался Шон. — Точно, как дважды два.
Подойдя к машине, Уайти потянулся к приоткрытой дверце водителя, и эксперт технической службы тут же сделала шаг назад, вскинув руки:
— Только не трогайте ничего, мальчики! Кто расследует дело?
— Расследовать буду я, — сказал Уайти. — Парк в ведении штата.
— Машиной же занимается город.
Уайти указал на кусты:
— А след крови ведет во владения штата.
— Ну, не знаю, — со вздохом сказала эксперт.
— Мы засунули все данные в компьютер, — сказал Уайти, — а до получения резюме дело — в ведении штата.
Одного взгляда на кусты Шону оказалось достаточно, чтобы понять: если тело будет найдено, то только там.
— Ну а что имеете вы?
Эксперт зевнула.
— Мы нашли машину с приоткрытой дверцей, ключи в зажигании, фары зажжены. Как назло, аккумулятор потек и запачкал днище через десять секунд после нашего прибытия.
Шон заметил кровавое пятно над динамиком на дверце со стороны водителя. Кровь протекла, замазав и сам динамик, запеклась и почернела. Сев на корточки, он оглядел рулевое колесо. На нем тоже было черное пятно. Третье пятно было длиннее и шире, чем предыдущие два, оно окаймляло дырку от пули, прошившей виниловую спинку кресла водителя на уровне плеча. Перегнувшись через кресло водителя, Шон поглядел на кусты, потом, высунувшись, осмотрел наружную сторону дверцы и увидел там свежую вмятину.
Он покосился на Уайти, и тот кивнул.
— Предполагаемый преступник мог находиться снаружи. А эта девчонка Маркус — если, конечно, она была за рулем, — стукнула его дверцей. Подонок начинает стрелять и ранит ее, ну, не знаю куда, наверное, в плечо или предплечье. Девчонка кидается, конечно, вон туда. — Он показал на смятые кусты. — Они направляются в парк Ранена она не очень сильно, потому что в кустах совсем мало крови.
— У нас есть патруль в парке? — спросил Шон.
— Пока что два человека.
Эксперт технической службы фыркнула:
— Надеюсь, поумнее, чем эти двое?
Проследив за направлением ее взгляда, Шон и Уайти увидели, что Конноли уронил в кусты свой кофе и сейчас стоял, пытаясь выудить стаканчик.
— Послушайте, — сказал Уайти, — они же новички, дайте им пообвыкнуть.
— Придется попросить помощи.
— Нашли еще что-нибудь для опознания личности, кроме техпаспорта? — спросил женщину Шон.
— Да. Бумажник под сиденьем, водительские права на имя Кэтрин Маркус. А еще за пассажирским сиденьем был рюкзак. Билли сейчас проверяет содержимое.
Шон посмотрел поверх кузова, туда, куда кивком указала эксперт технической службы. Парень стоял на коленях перед автомобилем, а перед ним лежал темно-синий рюкзак.
Уайти спросил:
— И сколько ей лет по водительским правам?
— Девятнадцать, сержант.
— Девятнадцать. И ты знаешь отца? — обратился он к Шону. — Черт возьми, невеселые дни его ожидают. Бедняга небось и понятия еще не имеет.
Отвернувшись, Шон глядел, как одинокая крикунья, по-прежнему громко стрекоча, полетела в сторону канала. Через ушную раковину ее пронзительный крик проникал ему в мозг, и ему вдруг вспомнилось тоскливое выражение одиночества, которое он подсмотрел на лице одиннадцатилетнего Джимми Маркуса во время той их злополучной попытки украсть автомобиль. Шон представил его себе так живо, стоя сейчас возле кустов у входа в Тюремный парк, словно двадцать лет, прошедшие с тех пор, пронеслись мгновенно, как реклама на телевидении; вспомнил это потерянное затравленное выражение, это одиночество Джимми Маркуса, зиявшее пустотой, как трухлявый ствол сухого дерева. И чтобы стряхнуть это с себя, он стал думать о Лорен, о ее длинных, песочного цвета волосах, опутавших его сон, его утро, напитавших их запахом моря. Он думал о Лорен и мечтал опять попасть в этот сон, заползти в его воронку, погрузиться в него с головой и раствориться в нем.
7
В крови
Надин Маркус, младшая дочка Джимми и Аннабет, в воскресное утро получала святое причастие на первой своей конфирмации в церкви Святой Цецилии, что на Плешке. Стиснутые от самых запястий до кончиков пальцев руки, белая вуаль и белое платье делали ее похожей на маленькую невесту или белого ангелочка. Она шла по проходу, словно летела на крыльях, в то время как многие из сорока мальчиков и девочек, шедших с нею, плелись и спотыкались.
По крайней мере так показалось Джимми, и хотя к собственным детям он мог быть необъективен, он был уверен, что не ошибся. Ведь современные дети, они как? — орут, болтают, толкаются в присутствии родителей, клянчат то одно, то другое, никакого уважения к взрослым, уставятся своими глазищами, мутными и воспаленными, потому что от телевизора и компьютера их не оторвать, так и бегают от одного к другому. Как ртутные шарики: кажется, застыл и тут же — прыснет, поскачет, разбиваясь в мелкую пыль, шарахаясь из стороны в сторону. А если уж им что-то надо, душу вымотают, а своего добьются. Попросят — неудача, они опять, громче, им опять «нет», тут уж они в крик. И родители, слабаки несчастные, лапки кверху — сдаются.
Джимми и Аннабет обожали своих девочек. Вкалывали как черти, лишь бы только те были довольными, веселыми и не скучали, чтобы знали, что их любят. Но одно дело любить, а другое — сажать их себе на голову, и Джимми знал, что их дочери отлично понимают разницу.
