Безлицый дотянулся до другой перекладины ограды, повыше, но тут силы оставили его. Он упал на спину, немного скособочившись вправо, а потом, приподнявшись, сел спиной к забору, криво разбросав ноги, следя своим безликим лицом за приближающимся Дейвом.
— Нет, — шептал он. — Нет.
Но шептал, как показалось Дейву, без убежденности. Его не меньше, чем Дейва, удручало его состояние, он тоже устал от всего этого.
Тот Мальчишка наклонился над парнем и упер закутанный в рубашку ствол в его туловище повыше живота, в диафрагму; Дейв же теперь парил над этими двумя, наблюдая эту сцену.
— Пожалуйста, — прохрипел парень.
— Ш-ш… — произнес Дейв, и Мальчишка спустил курок.
Безлицее тело дернулось с такой силой, что ударило Дейва под мышкой, и испустило дух со звуком, напоминавшим свист вскипевшего чайника.
И Мальчишка сказал: «Хорошо!»
И только уже запихав парня в багажник «хонды», Дейв сообразил, что надо было воспользоваться его же собственным «кадиллаком». Он уже поднял стекла «кадиллака», выключил мотор, протер переднее сиденье и все, чего касался, фланелевой рубашкой. Но какой смысл отправляться на «хонде» с парнем в багажнике на поиски места, где бы его сбросить, если решение находится прямо перед тобой?
И Дейв подъехал на «хонде» вплотную к «кадиллаку», зорко следя, не появится ли кто-нибудь из боковой двери бара, но нет, никого не было. Он открыл свой багажник, открыл багажник «кадиллака» и перетащил тело из машины в машину. Закрыл оба багажника, завернув нож и пистолет во фланелевую рубашку, бросил их на переднее сиденье «хонды» и рванул с места.
От ножа и пистолета вместе с рубашкой он избавился на мосту возле Розклер-стрит, швырнув все это в Тюремный канал и только потом сообразив, что в то время, когда он делал это, Кейти Маркус, может быть, умирала совсем рядом в парке.
Под вечер воскресенья он подъехал к «Последней капле» и увидел, что возле «кадиллака» припаркована еще одна машина, а больше машин там нет. Вторую машину он узнал — ее владельцем был Реджи Дамонс, один из барменов. У «кадиллака» вид был неприметный: обычная брошенная машина. В тот же день, попозже, он опять завернул туда и чуть не схватил инфаркт, увидев пустоту на том месте, где стоял «кадиллак». Он понял, что не в состоянии спросить как бы невзначай: «Эй, Реджи, вы что, обычно транспортируете машины в полицию, если они долго стоят невостребованные?» — а потом понял: что бы ни случилось с этим «кадиллаком», к нему это уже отношения не имеет и ничто их не связывает.
Кроме рыжеволосого.
Но спустя какое-то время он решил, что мальчик этот был не только испуган, но и доволен и приятно возбужден. Он на стороне Дейва. Поэтому беспокоиться не о чем.
И у копов теперь нет доказательств. Свидетеля у них нет, опознания машины Дейва — тоже, во всяком случае такого, каким они могли бы воспользоваться в суде. Так что Дейву можно расслабиться. Он может поговорить с Селестой, облегчить свою душу, а там будь что будет: он откроется жене в надежде, что она примет его таким, каков он есть — грешным, но полным желания исправиться. Хороший человек, которого обстоятельства заставили поступить дурно. Человек, изо всех сил пытающийся убить в себе вампира.
Я перестану заглядывать в парки и общественные плавательные бассейны — так говорил себе Дейв, осушая третью банку пива. Он опрокинул пустую банку. И это я также брошу.
Но не сегодня. Сегодня он уже выдул три банки, и — какого черта! — все равно, по-видимому, Селеста скоро не вернется. Возможно, вернется завтра. Вот бы хорошо! У обоих будет время и место зализать свои раны и все поправить. Она вернется домой к новому, излечившемуся Дейву, к мужу, у которого больше не будет тайн.
— Потому что тайны — это яд, — сказал он вслух, сидя в кухне, где в последний раз держал в объятиях жену. — Тайны — они как стены. — И потом с улыбкой: — А пиво кончилось.
Он был в хорошем настроении и даже весел, когда, выйдя из дому, направился к «Спиртным напиткам Игла». День был чудесный, улицу заливало солнце. В их детстве здесь проходили пути надземки, перегораживавшие Кресент посередине. От надземки этой шла копоть и гарь, окутывавшие Плешку как коконом, отделявшим ее от всего остального мира, закрывавшим от нее небо. Так они и жили как живется — беззаконное, проклятое племя, предоставленное самому себе, племя отверженных.
Как только рельсы сняли, на Плешке стало светло, и поначалу они этому радовались: и копоти гораздо меньше, и солнца побольше, и лица вроде не такие бледные. Но теперь без кокона их было хорошо видно, и каждый мог оценить и ровные ряды одинаковых кирпичных домов, и вид на Тюремный канал, и близость центра. Внезапно они перестали быть отверженными. Они стали ценной недвижимостью.
Дейву предстоит обдумать, как это произошло, и он это сделает, когда вернется домой. С помощью ящика пива выработает концепцию. Или же отыщет прохладный бар, посидит там в полумраке, прячась от ослепительного солнца, закажет бургер, поболтает с барменом, посмотрит, смогут ли они вместе прикинуть, когда это их Плешка начала ускользать от них и весь мир вокруг стал вертеться, обходя их стороной.
Может быть, он так и сделает. Да, именно! Сядет на кожаный табурет возле стойки красного дерева и скоротает денек. Подумает о будущем, собственном и семьи. Подумает о различных путях, какими можно искупить содеянное. Удивительно, как освежают три кружки пива после томительного, тяжелого дня! Берут Дейва под руку, ведут в гору к Бакинхем-авеню. Они говорят: «Эй, ну разве мы не прелесть? Разве не здорово начать новую жизнь с чистого листа, сбросить груз грязных тайн, вспомнить о клятве верности близким и любимым и стать тем, кем всегда был в силах стать? Это ж бог знает как хорошо!»
И смотрите, кто это там, впереди, на углу, прохлаждается в своем сверкающем спортивном автомобиле. Он улыбается нам. Это Вэл Сэвидж, улыбается во весь рот, машет нам. Подойдем, поприветствуем его.
— Шикарный Дейв Бойл, — сказал Вэл, когда Дейв приблизился к машине. — Как она, жизнь, братишка?
— Все по голове бьет, — сказал Дейв, наклоняясь к машине. Он оперся локтями на оконную щель, там, где окно опускается в дверцу, и заглянул внутрь к Вэлу. — По делам собрался?
Вэл пожал плечами:
— Да не сказать, чтоб по делам… Искал, кого бы подцепить, чтоб с ним вместе пива выпить и, может быть, перекусить.
Дейв не поверил своим ушам: ведь и он думал в точности о том же!
— Нет, правда?
— Правда. Хлопнем по кружечке, может быть, пульку сыграем, а, Дейв? Согласен?
— Конечно.
Откровенно говоря, Дейв немного удивился. Он общался с Джимми, с братом Вэла Кевином, даже изредка с Чаком, но не помнил, чтобы к нему проявлял хоть малейший интерес Вэл. Но может быть, решил он, это из-за Кейти. Своей смертью она сблизила их, сдружила. Их объединяет общая потеря; трагедия, приключившаяся с ними, скрепила узы.
