– Женя, что такое ты говоришь? – Вилли обхватил пальцами лоб, задумался. – И что? Чем я могу помочь? Я-то никого не убивал, мне нравилась эта девушка, но она погибла… Не думаешь же ты, что это я ее убил. Зачем мне это?!
– Она должна была тебе две тысячи долларов, об этом рассказала Алле хозяйка магазина «Черный бархат», где работали девчонки, Позднышева. А так как уцепиться было не за что, вот и решили поговорить с тобой, узнать, на каких условиях ты давал ей эти деньги?
– Но я ей их подарил, как и другие деньги и вещи! – возмутился Вилли. – И это все, что ты хотела мне рассказать?
– Теперь все. Пойми, я не могла рассказать тебе об этом вчера, ну не могла и все… – В голосе ее послышались слезы.
– Господи, и всего-то? Успокойся, я никого не убивал. И ты боялась мне об этом рассказать? Бедняжка… Если хочешь, я сам поговорю с твоей племянницей…
– Ее зовут Алла. Но она занимается расследованием не одна, а вместе с Диденко, следователем прокуратуры…
– Я встречусь с ними обоими и отвечу на любые их вопросы, – заявил он чуть ли не торжественным тоном. – Мне нечего скрывать, пойми… Но история и впрямь любопытнейшая… Женечка, успокойся, хочешь кофе?
Так, вечером этого же дня, когда Женя играла на сцене единственную свою теперь уже главную роль, Жанетту в пьесе Кокто, Вилли встретился в летнем кафе городского парка с Диденко и Аллой, где они выпили пива, и он рассказал им историю о своих романтических отношениях с погибшей Ольгой Воробьевой.
– По городу не ходило никаких слухов, как погибли девушки, может, это было убийство? – не выдержав, спросила Вилли заинтересованная его рассказом Алла, на что Диденко, удивленный бестактностью своей наивной спутницы, прижал ее ладонь к столу.
– Я знал только, что это был несчастный случай, – пожал плечами Вилли. – Не представляю, как вы будете дальше расследовать это странное дело. Хотя, может, там и дела-то никакого нет. Наверняка была произведена экспертиза автомобиля, да и трупы обследованы на предмет яда или чего другого, я же не эксперт, не криминалист, но кое-что на дилетантском уровне понимаю.
– Я просматривал материалы дела – это был несчастный случай, – буркнул Диденко, словно стыдясь за своих коллег, которые не выявили путем многочисленных экспертиз ни одной криминальной зацепки. Он и сам понимал, что они зашли в тупик. Ну кому понадобилось убивать девушек?
Антиквар Вилли куда-то очень спешил, и Диденко, поблагодарив его за беседу, крепко пожал ему на прощанье руку. Он и сам не мог себе объяснить, почему вдруг уже перед тем, как расстаться, он испытал к нему, немного насмешливому и в то же время чрезвычайно вежливому человеку, большую симпатию.
– Он очень обаятельный человек, – сказала Алла, глядя ему вслед.
– Думаю, что твоя Ольга морочила ему голову, изменяла ему и, конечно, использовала его, как денежный мешок. Интересно, что знает Позднышева об их отношениях и почему она решила, что Ольга взяла эти две тысячи в долг?
– Галя сказала мне, что ни Ольга, ни Ирина вроде бы ни с кем не встречались и про отношения Вилли с Ольгой она ничего не знает… И сказала примерно такую фразу: мол, мне вообще показалось, что ни Ольга, ни Ирина не имеют постоянных любовников… Понимаешь, в женском, да еще таком маленьком коллективе очень сложно скрыть свою личную жизнь.
– Все это крохи. Подумаешь, твоя Ольга скрывала от всех свою интимную близость с антикваром, в нашем случае это ничего не значит, тем более что он производит впечатление очень щедрого человека… Что у нас остается?
– Их новая хозяйка из багетной мастерской. Ты ничего о ней не узнал?
– Ничего, кроме того… – намеренно серьезно доложил он, – что зовут ее Мария Петровна Фильчагина и что она является женой одного весьма состоятельного человека, владельца двух ресторанов и сети продуктовых магазинов Саратова – Михаила Леонидовича Фильчагина, с которым я хорошо знаком. Был даже у них в гостях, ел фаршированную щуку. Мой родной брат работает у него в ресторане директором, и они прекрасно ладят. Мне так у них понравилось… Очень приятные люди.
– И сколько же ей лет? – Алла вдруг вспомнила утреннюю сцену в спальне и покраснела. Немного ревности ей бы сейчас не помешало, чтобы прийти в себя и вновь почувствовать себя женщиной.
– Она гораздо старше тебя, раза в два… Но, прямо тебе скажу, она очень милая женщина… – И Диденко, воспользовавшись ее задумчивым видом, вдруг схватил ее за плечи и крепко поцеловал в губы. По большому счету, ему не было никакого дела до этих погибших молодых женщин – он занимался им исключительно ради Аллы, чтобы иметь возможность видеть ее как можно чаще… Когда-нибудь он скажет ей об этом, но не сейчас…
Глава 22
Маркс, ноябрь 1997 г.
– Меня зовут Кондратьев Виктор Иванович, я следователь прокуратуры. Вы – Раиса Валентиновна Рассказова, так?
Маленькая аккуратная женщина в черном меховом пальто и с красной лакированной сумочкой в пухлых белых руках сидела на жестком стуле в кабинете следователя прокуратуры и, не помня себя от страха, отвечала на его вопросы. Сам же следователь, долговязый, черноволосый, с бледным сонным лицом молодой человек, вел допрос чуть ли не зевая.
– Вы давно знакомы с гражданкой Метлиной?
– Я знаю Наташу уже больше пяти лет, она снимала у меня квартиру еще студенткой, когда только поступила в музыкальное училище… Потом она окончила его и уехала работать в Красный Кут, она сама родом оттуда… Но совсем недавно приехала и попросилась снова на квартиру… И хотя я эту квартиру уже не сдавала, у меня умерла родственница, оставила мне по завещанию двухкомнатную квартиру, которую я сейчас сдаю двум молодым людям, один – дирижер, другой – трубач, так вот, ту квартиру, где прежде жила Наташа, я держала для своего сына, отремонтировала ее, купила новую мебель…
– Раиса Валентиновна…
– Понимаете, я знала Наташу, знала, что она девушка аккуратная, поэтому и пустила ее… – Рассказова всхлипнула, вспомнив, где и в каком виде она обнаружила свою постоялицу, вернее, то, что от нее осталось, в последний раз.
– Она не рассказывала вам, зачем она вернулась в Маркс? Насколько мне известно, она бросила там, в Красном Куте, работу, причем довольно-таки неожиданно, и приехала сюда. Ради кого? Ради чего? Что вы можете об этом сказать?
– Вообще-то у нее здесь учится жених, Сашка Воропаев, пианист… Красивый парень, ничего не скажешь, кажется, у него мать татарка, а отец русский или наоборот. Все говорят, что он играет хорошо, я тоже однажды слышала, как он играет, как раз пришла к Наташе за деньгами, а он там, в квартире, я же сдавала ее с пианино, и вот, захожу я в комнату, а он сидит и играет… Он так вдохновенно играл, что даже не заметил, как я вошла… И хотя мы договаривались с Наташей еще в самом начале, чтобы она никого в дом не приводила, против этого парня у меня ничего не было. Все же они оба музыканты, интеллигентные люди, да и платила мне Наташа всегда вовремя, а ее родители присылали мне кроликов, свинину, топленое масло, соленые грибы… Наташа была очень хорошей, выгодной в этом смысле, квартиранткой, ничего не скажешь…
